История катастрофических провалов военной разведки - Хьюз-Уилсон Джон - Страница 36

В 08.17 Робертс принял свое предпоследнее решение в тот день, отдав приказ 40-му батальону коммандос высадиться на крайней западней оконечности города и выйти во фланг немцам. Подполковник Джозеф «Тигр» Филлипс из морской пехоты уже пытался высадить свою группу в гавани Дьеппа, но был вынужден отступить из-за ожесточенного сопротивления немцев. Филлипс, проведший всю зиму 1941—1942 годов на биваке на открытом воздухе, «чтобы закалить себя и солдат», был не из тех, кто легко отступает. Он повел корабли 40-го батальона Королевских морских коммандос к западной окраине Дьеппа.

Когда они вышли из-под прикрытия дымовой завесы на яркий солнечный свет примерно в 600 метрах от берега, полковнику Филлипсу открылась страшная правда: побережье простреливалось трассирующими пулями, и его изрытая воронками поверхность была усеяна останками десятков канадцев, разнесенных в клочья интенсивным огнем. Если бы Филлипс повел своих коммандос в это пекло, повторилась бы грустная история «атаки легкой кавалерии»[11]. Пока он взвешивал все «за» и «против» под вопрошающими взглядами офицеров из оперативной группы, в воздухе свистели пули, и противник начал обстреливать десантные суда трассирующими снарядами.

Демонстрируя поразительное моральное и физическое мужество и осознавая тщетность дальнейших действий, Филлипс встал на корму командирского катера. На виду у противника он надел белые перчатки и подал сигнал следующим за ним судам отступать под защиту дымовой завесы. Через несколько секунд он был смертельно ранен. По словам одного из его офицеров: «Его последний приказ спас жизни более двухсот человек».

Все было кончено. В 10.50 Робертс отдал приказ об отступлении. Флот смог эвакуировать с побережья всего лишь три сотни человек. Когда суда с выжившими участниками операции «Юбилей» потянулись домой через Ла-Манш, огонь постепенно затих, и санитары-носильщики и осторожные немецкие солдаты покинули укрытия и начали оказывать помощь стонущим раненым.

Оставшиеся в живых сдались в плен. Операция «Юбилей» завершилась.

Потери были огромными: 1027 убитых и 2340 попавших в плен. Что касается приобретений, то их было немного — чувство гордости канадцев за своих солдат и несколько жестоких уроков по теме вторжения в Европу. В довершение всех бед Королевские ВВС также понесли большой урон. Новые истребители Focke Wulf 190 стали настоящим кошмаром для британских пилотов. Было сбито 106 британских самолетов, из них не меньше 88 истребителей, и еще сто получили повреждения. Люфтваффе потеряли лишь 46 самолетов. Флот потерял один эсминец и тринадцать крупнотоннажных десантных судов. Для Штаба объединенных операций — и канадцев — это был худший день за всю войну.

Как только умолкли пропагандистские фанфары, мир начал подводить итоги. Черчилль отчитался перед палатой общин, взяв всю ответственность на себя и заявив, что «Дьепп был разведкой боем — на которую я дал свою санкцию». Но он ее не давал, и знал это. Это однозначно вытекает из его конфиденциальной записки, переданной в декабре 1942 года генералу Исмею, представителю военного кабинета в Объединенном комитете начальников штабов. К тому времени комитет обнаружил двойственность, стоявшую за Дьеппской операций, и принимал меры к «предотвращению подобных прискорбных нарушений установленных процедур». Вина была возложена на Штаб объединенных операций и — без особых претензий к нему лично — на Маунтбеттена. Записку Черчилля стоит процитировать полностью, поскольку она проливает свет на тайну Дьеппа:

Хотя по многим причинам все старались придать этой истории как можно более благородный вид, пришло время, когда я должен получить более точную информацию о планах военных.

Далее Черчилль задается вопросами, которые ясно показывают, чего он не знал в 1942 году:

Кто их [планы] составлял? Кто их утверждал? Какую роль в этом играл генерал Монтгомери? И какую роль в этом играл генерал Макнотон? Какое мнение сложилось о канадских генералах, отобранных генералом Макнотоном? Был ли план проверен Генеральным штабом? В какой момент был проинформирован заместитель начальника Имперского генерального штаба в отсутствие начальника Имперского генерального штаба?

Последний вопрос затрагивал самую суть дела. Задавая его, Черчилль почти наверняка знал, что заместитель начальника штаба генерал Най не имел понятия об операции «Юбилей», хотя в день ее проведения он был самым старшим по должности военным офицером в Соединенном Королевстве.

2 августа 1942 года, за две с половиной недели до «Юбилея», Черчилль в сопровождении начальника Имперского генерального штаба фельдмаршала сэра Алана Брука вылетел в Каир с целью смены командующих войсками в пустыне, а оттуда в Москву на деликатные политические переговоры с Советами. В отсутствие Брука генерал Най, человек выдающегося ума и безупречной репутации, принял на себя обязанности руководителя Объединенного комитета начальников штабов. Не кто иной, как генерал Исмей, сообщает, что Най впервые узнал о рейде на Дьепп утром 19 августа, когда спросил, что означают все эти рапорты из ставки главнокомандующего в Портсмуте и Штаба объединенных операций. Растерянному Исмею, утверждавшему, что он тоже ничего не знает, пришлось принять на себя весь гнев генерала Нал, возмутившегося тем, что его держат в неведении.

Если Черчилль не отдавал приказа о нападении на Дьепп и если с Объединенным комитетом начальников штабов, включая исполняющего обязанности начальника Имперского генерального штаба, никто не консультировался и не советовался, то тогда кто приказал атаковать Дьепп? Похоже, все дороги ведут к Маунтбетгену. Его фокусы с намеренным искажением директивы комитета начальников штабов, призванные расширить его полномочия по составлению планов, и его последующая договоренность с комитетом об изучении возможностей для проведения новой операции вместо «Лоции», прерванной в начале июля, — вот ключ к решению загадки. Маунт-беттен намеренно исказил эти решения, чтобы создать у своего штаба впечатление, будто он получил официальное согласие на второе нападение на Дьепп. В конце концов, кто стал бы возражать начальнику Штаба объединенных операций? Высшие военачальники не лгут своему собственному штабу.

Это рассуждение подкрепляется скрытностью Маунт-беттена при планировании второго нападения. Очевидно, что единственными представителями высшего штабного начальства, проинформированными о решении начать операцию «Юбилей», были Хьюз-Хэллетт, старшие канадские офицеры, командующие отдельными видами войск (среди которых был и Хьюз-Хэллетт, заменивший адмирала Бейли-Громанна, не проинформированного о секретном совещании 11 июля), и несколько избранных офицеров штаба, добросовестно действовавших по прямым указаниям своего нового могущественного начальника.

На все расспросы относительно сугубой секретности, окружающей операцию, Маунтбеттен отвечал, что эти специальные меры по обеспечению секретности и внезапности нападения принимаются по личному распоряжению премьер-министра. Из всех сотрудников Штаба объединенных операций только Маунтбеттен обладал полномочиями на разработку и проведение операции. Только Маунтбет-тен обладал необходимой властью и мог санкционировать действия, проводившиеся от его имени и по его приказу, как он сам в этом признался в 1972 году.

Зачем он это делал? Похоже, основной движущей силой были честолюбие и тщеславие Маунтбеттена, проявлявшиеся в ходе всей войны. Один из его друзей тогда же писал о нем (возможно, на основании личных признаний): «Эта операция [Дьепп] имеет решающее значение для личной карьеры начальника Штаба объединенных операций... Если он добьется успеха... он вознесется выше всех и получит неограниченные полномочия». Возможно, что последняя фраза является намеком на плохо скрываемое желание Маунтбеттена (высказанное им Лео Эмери, члену парламента от Консервативной партии) занять пост верховного главнокомандующего всеми британскими войсками, подчиненного непосредственно Черчиллю. Маунтбеттен явно не страдал отсутствием честолюбия и уверенности в себе. О тогдашних настроениях Маунтбеттена свидетельствуют и другие источники. По меньшей мере один информированный комментатор, описывая его поведение в Штабе объединенных операций, характеризует его как «мастера интриги, завистливого и упрямого... как избалованный ребенок... игравшего жизнями людей».