История катастрофических провалов военной разведки - Хьюз-Уилсон Джон - Страница 23

И сейчас Перл-Харбор остается страшным предостережением разведслужбам. Это провал плохо организованной и нескоординированной разведывательной сети, имевшей все необходимые инструменты, но не выполнившей свою работу качественно. Как говорилось в отчете следственной комиссии Конгресса в 1946 году: «Обладая лучшей разведкой в нашей истории, будучи практически уверенными в неизбежности войны, имея на руках прогнозы, позволявшие предположить сценарий утра 7 декабря 1941 года, как мы могли допустить, чтобы произошла такая катастрофа?»

5. «САМАЯ УЖАСНАЯ КАТАСТРОФА ИЗ ТЕХ, ЧТО КОГДА-ЛИБО ОБРУШИВАЛИСЬ НА АНГЛИЙСКУЮ АРМИЮ» Сингапур (1942)

Потеря британцами Малайи и сдача Сингапура в 1941—1942 годах были следствием одного из самых страшных грехов профессионального разведчика: недооценки врага.

Уинстон Черчилль назвал это «самой ужасной катастрофой из тех, что когда-либо обрушивались на английскую армию». 15 февраля 1942 года британский гарнизон неприступного Сингапура, расположенного на южной оконечности Малайского полуострова, сдался гораздо меньшему по численности японскому десанту. Около 130 тысяч хорошо снаряженных английских, австралийских и индийских солдат и офицеров, у которых все было в порядке с боеприпасами, капитулировали перед 35 тысячами голодных, измученных японцев, чьи боеприпасы почти иссякли, а сами они находились чуть ли не при последнем издыхании. В Японии были немало удивлены легкостью победы, а в военной истории Британской империи это поражение стало самым большим ее унижением.

В ходе всей малайской кампании Япония потеряла убитыми и ранеными лишь 9000 человек из всего 160-тысячного контингента. Британцы и их союзники потеряли 146 тысяч, из которых свыше 130 тысяч сдались в плен. Военнопленные содержались в ужасных условиях, и многие из них умерли. Падение Сингапура сопоставимо, пожалуй, лишь с поражением афинского флота при Сиракузах в 415 году до н.э.; оба события знаменовали собой начало конца великой морской державы.

Главная причина поражения британцев, как и во многих подобных случаях, состояла в неудовлетворительной разведывательной деятельности. Налицо была и характерная для западного мира недооценка Японии как потенциального противника, и невероятная самоуспокоенность сменявших друг друга британских кабинетов, а также колониальной администрации Малайи, которая незаметно для самой себя вступила в глобальную войну на Дальнем Востоке под лозунгом: «Это не может случиться с нами». Только в воскресенье, 15 февраля 1942 года, после того как победоносные японские войска окружили тысячи деморализованных британцев и индийцев, случайно оказавшиеся на месте событий отряды матросов королевского флота, спасавшиеся бегством сотрудники наземных служб королевских ВВС, тысячи пьяных и скандалящих австралийских дезертиров (многие из которых «уклонились от службы» как раз в последние дни, объявив своего рода военную забастовку), а также прочие части гарнизона генерал-лейтенанта Персиваля и все британцы в Малайе осознали, что их господству там пришел конец.

А если у них появлялись сомнения, то штыковые удары или насилие над запуганным гражданским населением со стороны новой власти быстро возвращали их к реальности. Время бесконтрольного правления белых «сахибов» в Азии подошло к концу, теперь их ждало три с половиной года кошмара в плену у японцев. Несчастные же малайцы просто сменили одну оккупационную администрацию на другую, но с мифом о превосходстве белой расы в Азии было покончено навсегда, и восстановить его больше не удалось.

За четыре года до начала Второй мировой войны британцы с нарастающим беспокойством наблюдали за ростом военно-морского могущества японской империи. Во время Первой мировой войны Япония была союзницей Великобритании и помогала последней очистить Тихий океан от немецких военных кораблей, однако Версальский мирный договор 1919 года по крайне мере для одной из держав-победительниц стал жестоким разочарованием. Хотя Япония и получила мандат на управление некоторыми бывшими германскими колониями, в Токио полагали, что их вклад в общий успех не оценен в должной мере. Недовольство японцев при дележе трофеев только усугубилось после вашингтонской морской конференции 1922 года, когда Японию фактически отодвинули на задворки тихоокеанской политики, отдав первое место в ней Соединенным Штатам.

Япония открылась для Запада лишь в конце 1850-х годов. Средневековые политические механизмы режима се-гуната, согласно стандартам западной демократии, были примитивными и более подходили развивающимся странам, где военные оказывали непропорционально большое влияние на политическую жизнь. По мере того как Японию сотрясали глобальные экономические катаклизмы конца 1920-х и 1930-х годов, к власти пришли военные круги, начавшие политику экспансии с целью захвата Японией богатств стран Востока, легкодоступных для любой армии. В 1931 году военная партия в правительстве инициировала захват Маньчжурии и подожгла тем самым бикфордов шнур экспансионистской политики. Взрыв произошел десять лет спустя, после атаки на Перл-Харбор и оккупации Малайи в декабре 1941 года.

Британские колонии в Малайе были особенно лакомым куском для японских милитаристов. В 1930-е годы захватившая Китай Япония наладила бесперебойные поставки угля, но она по-прежнему нуждалась в других важных видах сырья, таких как железо, олово, нефтепродукты и каучук. Попытки продвинуться на север были в 1939 году решительно пресечены Красной армией после боев на Халхин-Голе. После этого Япония обратила свои взоры на юг. К 1940 году, в ответ на японскую экспансию во Французский Индокитай, Соединенные Штаты начали постепенно оказывать политическое давление и замораживать экономическую активность Токио в США и подчиненных территориях. В результате этих мер японское министерство экономического планирования абсолютно точно смогло предсказать, когда Японию ждет тотальный коллапс вследствие нехватки сырья. Японские экономисты также сделали прогноз (весьма определенный, что вообще-то нехарактерно для людей их профессии): «Получить нефтепродукты мирным путем... будет невозможно».

По мнению японцев, единственным путем преодоления нехватки стратегических ресурсов была экспансия на юг, захват процветающих, слабо защищенных и мирных британской Малайи и голландской Ост-Индии. Малайя, с ее огромными запасами олова и каучука, была для Великобритании на положении дойной коровы — на выкачивании богатств из нее финансовые воротилы из лондонского Сити ежегодно делали себе колоссальные состояния. Эти сверхприбыли позволяли вести войну против Германии в Европе и на Ближнем Востоке. Правительство Нидерландов, находившееся в лондонском изгнании, эффективно подпитывали «нефтегульде-ны» от оборота компании Royal Dutch Shell, разрабатывавшей скважины в Ост-Индии. Итак, захват этих двух колоний позволил бы Японии получить экономическую независимость, и ни Англия, ни Голландия, казалось, не были способны оказать своим заморским владениям сколько-нибудь существенную поддержку.

Для защиты своей экономической империи на Востоке после Первой мировой войны британское правительство основало военно-морскую базу в гавани острова Сингапур, «переименовав» его в «крепость Сингапур». Намерение метрополии читалось четко: ей требовался хорошо защищенный опорный пункт, который, подобно средневековому замку, мог сдерживать атаки врага до подхода королевского флота, призванного изгнать неприятеля. Однако, несмотря на хвастливые речи в парламенте, британцы обманывали прочие народы Империи. Еще пример Древнего Рима показал, что единственным способом защитить огромную империю от ударов врага является создание хорошо вооруженного мобильного воинского формирования, способного немедленно реагировать (пользуясь налаженными коммуникациями) на угрозы в любой точке государства. Положение колоний в Индокитае стало единственной проблемой, решение которой Черчилль не мог гарантировать, когда разразилась Вторая мировая война.