Разумное сомнение. Часть 3 (ЛП) - Грация Уитни - Страница 4

 Я сидел как вкопанный, даже не мог броситься за ней.

 Во мне все кипело, я подождал немного и подошел к окну, наблюдая, как она вышла на стоянку, как подняла руки в воздух, как офицеры кричали на нее.

 Потом, как и шесть лет назад, она улыбнулась, когда к ней начали применять наручники, и засмеялась, когда они бросили ее в заднюю часть автомобиля.

 Черный транспорт медленно отъехал, и знакомая боль ударила мне в грудь.

 Схватив ключи, я бросился на стоянку и скользнул в свою машину, подсознательно говоря себе ехать домой, а сознательно управляя в сторону ближайшего пляжа.

 Я поставил телефон на беззвучный режим, и как только выскочил на шоссе, то потерял счет времени, город исчез в зеркале заднего вида. Здания появлялись все реже и реже, и, в конечном итоге, единственное, что было за моим окном, это деревья и песок.

 Когда я, наконец, достиг уединенной бухты, то припарковал машину перед скалой. Я открыл бардачок и достал красную папку, которую Обри однажды пыталась открыть. Затем я вышел и сел на ближайшую скамейку.

 Глубоко вздохнув, я вытащил фотографии и пообещал себе, что это будет последний раз, когда я смотрю на них: мы с дочерью гуляем вдоль берега Нью-Джерси по пляжу, когда солнце зашло. Ее улыбка, когда я поднял ракушку и прижал ее к уху. Я, несущий ее на плечах, и, указывающий на звездное ночное небо.

 Хотя я знал, что это приведет к холодному поту и неизбежному кошмару позже, все равно продолжил листать фотографии.

 Даже те, что без меня: на одной - ее грустный и одинокий взгляд в парке, на другой она смотрела вдаль на что-то или кого-то, чего не было там.

 Эмма...

 Мое сердце сжалось на последней фотографии. Это был снимок, где она возилась со своим зонтиком, плача. Она была расстроена, потому что они заставляли ее зайти внутрь, поскольку не понимали, что, хоть ей и нравилось быть в парке в солнечную погоду, она предпочитала играть на улице, когда шел дождь.

Глава 2

 Эмоциональный стресс:

Отрицательная эмоциональная реакция, которая может включать в себя страх, гнев, беспокойство и страдания, за нее также может быть присуждена денежная компенсация.

                                                   Обри

 Я выглядела ужасно. Абсолютно ужасно.

 Сегодня была первая полностью костюмированная репетиция «Лебединого озера», и я не выглядела пригодной для этого. Глаза были опухшими и отекшими, потому что я плакала из-за Эндрю, губы были сухими и потрескавшимися, а кожа была настолько бледной, что мистер Петров, проходя мимо, спросил: - Вы играете белого лебедя или белого призрака?

 Как бы я не пыталась заставить себя улыбаться сквозь мою сердечную боль, я плакала каждый раз, когда была одна, ела немыслимое количество мороженого и шоколада каждую ночь, и, естественно, я не могла спать.

 Я до сих пор не могла поверить, что Эндрю выгнал меня из своей квартиры так жестоко. В один момент он прижимал меня к своей груди и целовал, а потом рассказывал мне, что у нас было достаточно секса, что он не хотел меня больше, и что он собирался трахнуть кого-то другого.

 Что было хуже, так это то, что когда мы вернулись к работе в следующий понедельник, он был в два раза грубее со мной. Он переназначил меня на дело, с которым я должна была месяцами разбираться, ругал меня на глазах у всех за десятисекундное опоздание, а затем он имел наглость жаловаться на меня, улыбаясь, в то время как я приносила ему ежедневный кофе.

 По крайней мере, я плюнула в него...

 - Ты плачешь сейчас? - Гримерша подняла мой подбородок. - Ты знаешь, какая дорогая эта сценическая тушь для ресниц?

 - Я сожалею. - Я попыталась сдержать слезы.

 - Я не вижу имена твоих родителей в списке приглашенных на сегодняшний день. Они придут на вторую репетицию через субботу?

 - Нет.

 - Я полагаю, что они просто хотят увидеть полномасштабное шоу без остановок тогда, да? - Она рассмеялась. - Мои родители такие же. Я рассказала им о количестве прогонок, которые мы должны сделать, и они сказали, что посмотрят это, когда все будет закончено. Они любят совершенство.

 - К сожалению, я могу понять...

 Она засмеялась и болтала все дальше и дальше, заставляя меня тихо отсчитывать секунды, пока она не закончила.

 Когда она нанесла на мое лицо последний слой пудры, то резким движением развернула меня лицом к зеркалу на другой стороне комнаты.

 - Вау... - прошептала я. - Серьезно, вау...

 Я не выглядела так, как будто все время плакала. Хотя мои веки были покрыты темными тенями, и она приклеила искусственные слезы возле моего правого глаза, я выглядела, как самая счастливая женщина на земле.

 - Мисс Эверхарт? - позвал Мистер Петров, встав позади меня. - Могу я позаимствовать вас на секунду?

 - Да, сэр. - Я последовала за ним через закулисные двери наружу к пустой растянувшейся площадке.

 - Садитесь на скамейку, мисс Эверхарт. - Он достал сигарету из кармана и закурил.

 Дым заклубился между нами, и он посмотрел на меня сверху вниз. По какой-то странной причине он выглядел более расстроенным, чем обычно, как будто он собирался кричать на меня.

 - Мистер Петров... - сказала я тихо. - Я сделала что-то неправильно?

 - Нет. - Он покачал головой. - Я привел вас сюда только потому - поскольку хочу, чтобы вы знали - что вы смотрелись толстой во время тренировки вчера. Слишком толстой.

 - Что?

 - Хоть вы и танцевали партию черного лебедя красиво, уловив нужную степень гнева и печали, вам, черт возьми, не удался белый лебедь. - Он кашлянул. - Вы выглядели так, как будто мыслями были в другом месте. Как будто бы это убило вас, побыть счастливой в течение пяти минут, и в довершение всего, вы растолстели.

 Я закатила глаза и отключилась от него, сосредоточившись на шуме автомобилей внизу по улице. Больше меня не волновали его оскорбления. Он назвал меня толстой, это было ничто по сравнению с тем, что он сказал мне на прошлой неделе.

 - Мисс Эверхарт? – Его голос вырвал меня из моих мыслей.

 - Да?

 - Вам надо будет открыть это позднее, - сказал он, похлопывая меня по плечу. - Это очень важно.

 - Что открыть?

 - Неужели вы не заметили конверт, который я только что положил на ваши колени? - Он потушил сигарету. - Я должен сказать вашей дублерше, что ей надо подготовиться к танцу?

 - Нет. - Я взяла конверт, запустив пальцы вдоль сгиба. - Вам не нужно этого делать, сэр.

 - Хорошо. - Он пошел к зданию и придержал дверь открытой. - Теперь, заставьте меня поверить, что я выбрал подходящую девушку для моего лебедя.

- Волтерс будет на обеде в следующее воскресенье в шесть, и ты нам нужна для видимости, - сказала мать мне по телефону этим вечером. - Я думаю, что они собираются выписать нам очень хороший чек для кампании.

 - Как интересно.

 - Интересно, не правда ли? - Она практически визжала. - Все происходит так быстро и встало на свои места довольно отлично. Мы собираем финансирование, планируя рекламу, и...

 Я положила телефон на стол и приготовила себе ведро ледяной воды, морщась от боли с каждым шагом, который делала. Я была уверена, что у меня будет новый набор волдырей в конце этой недели, но после того, как я танцевала сегодня на прогонке, они должны этого стоить.

 Я завершила каждый прыжок с легкостью, совпадая с другими танцорами в каждом шаге, и в конце, когда заключительное число пируэтов должно было быть десять, я сделала пятнадцать. Все в зале аплодировали мне стоя, но мистер Петров сидел молча, потирая подбородок.

 Он посмотрел на меня, наклонил голову на бок, и просто сказал: «На сегодня тренировка закончена». Это был самый большой комплимент, который он когда-либо делал.