Последняя тайна храма - Сассман Пол - Страница 51

– Он хотел связаться с аль-Мулатхамом.

Халифа в изумлении раскрыл глаза.

– Серьезно?

– А к чему мне врать?

– Зачем? Зачем он хотел с ним связаться?

– Он сказал, что мог бы ему помочь в борьбе с евреями. Дать ему некое оружие. Очень мощное оружие.

Снаружи кто-то застучал по металлу, но Халифа не обратил никакого внимания на резкий звук.

– Что же это за оружие?

Шейх развел руками.

– Об этом он ничего не сказал. Он говорил лишь, что жить ему осталось недолго и что он хочет передать секретное оружие в надежные руки – людям, которые направят его против евреев. Вот и все, что я знаю.

– И вы помогли ему?

– Думаешь, у меня есть телефон аль-Мулатхама? – ухмыльнулся старик. – Я очень уважаю этого человека. Каждый раз, когда он отправляет на тот свет израильтян, сердце мое ликует. Но я понятия не имею, кто он и где живет.

Шейх снял очки и начал протирать линзы внутренней стороной кафтана.

– Я дал ему координаты кое-кого в Газе, – сказал старик после долгой паузы. – Должен же я был хоть чем-то отблагодарить человека за пожертвование, ведь верно?

– И что? Он связался с ними?

– Не знаю и знать не хочу. Больше я его не видел. И имен моих палестинских друзей я тебе не назову.

Шейх оперся на трость и, распрямив ноги, попытался встать, однако, чуть приподнявшись, скрючился отболи. Халифа, для которого уважение к старшим значило больше, чем политические взгляды, поддержал шейха и помог ему подняться на ноги. С трудом, прихрамывая, старик направился к выходу. На миг он обернулся к Халифе:

– Помни, инспектор, есть только свет и тьма, ислам и пустота. Среднего пути не дано. Никаких компромиссов. И сейчас ты сделал свой выбор.

КПП Каландии, между Иерусалимом и Рамаллой

В соответствии с данными ему по телефону указаниями Юнис Абу Джиш подошел в полдень к КПП Каландии, одетый в футболку с храмом Скалы, и встал под массивным запыленным щитом с рекламой спутниковых тарелок «Мастер».

После звонка представителя аль-Мулатхама Юнис на сутки потерял душевный покой. Его то охватывал озноб – как только он представлял себе всю сверхчеловеческую важность предписанного ему деяния, – то бросало в жар, а голова кружилась от эйфории. Похожее чувство он испытал последний раз в детстве, когда его впервые привезли на море. Ныряя и бултыхаясь в теплых волнах, Юнис думал тогда, что прекраснее нет ничего на всем белом свете.

Сейчас, стоя на обочине грязной трассы, забитой машинами, ползущими впритык одна к другой, к израильскому КПП, он уже не ощущал ни страха, ни эйфории. Он стал холоден и уверен в правильности своего решения. Судьба дала ему шанс, и он не мог отказаться. Что ждало бы его в будущем? Беспросветное существование под усиливающимся гнетом евреев, которые захватили его родину, вершат надругательства над его народом, над его близкими и заставляют его наблюдать за всем этим в полном бессилии.

Он бы не вынес такой жизни. И поэтому упустить свой шанс просто нельзя. Только так он мог обрести силу и достоинство, только так мог повлиять на историю и не дать обстоятельствам уничтожить себя. И даже смерть не страшна в столь славном деле! Разве он и так не чувствовал себя все эти годы заживо погребенным?!

Юнис простоял под щитом ровно тридцать минут, как и было велено, постоянно сверяясь с наручными часами. Наконец, кивнув головой, словно говоря: «Я согласен», повернулся и пошел обратно в сторону лагеря беженцев, напоминавшего серый муравейник.

Луксор

Когда Халифа вернулся со встречи с шейхом Омаром, в его кабинете уже сидел Мохаммед Хасун, служащий банка «Миср», которого инспектор попросил разузнать подробности о найденном в сейфе Янсена золотом слитке. Хасун был полным мужчиной в отутюженном костюме и до блеска начищенных ботинках; волосы его, обильно смазанные гелем, лоснились. Когда инспектор распахнул дверь в кабинет, служащий «Мисра» вскрикнул и прижал к груди дорогой серебристый портфель.

– Вы меня напугали, инспектор, – с укоризной в голосе сказал он, хлопая глазами, как мигалка на железнодорожном переезде. – У меня же с собой ваш…

Хасун легонько постучал пальцами по портфелю. Халифа извинился, сказав, что испугал его не нарочно.

– Впрочем, вряд ли на вас кто-нибудь набросился бы в полицейском участке, – добавил он.

Банкир неодобрительно посмотрел на полицейского:

– Ошибаетесь, инспектор. На меня нападали и в более надежных местах, да притом люди, которых я бы никогда ни в чем подобном не заподозрил. Представляете, однажды меня обокрал мой собственный тесть! Если у вас есть золото, вы нигде не будете чувствовать себя в полной безопасности. Нигде.

Он сердито взглянул Халифе в глаза, затем встал с кресла и положил портфель на стол.

– Ладно уж. Я все выяснил, как вы и просили. И это крайне интересно. У вас есть время?

– Конечно.

– Тогда, если не возражаете…

Хасун кивнул на вход. Халифа повернулся к нему спиной и прикрыл дверь.

– Да, еще бы… – Банкир нервно кашлянул, моргая в сторону дверного замка. – Так надежнее.

Халифа снова повернулся и закрыл дверь на два оборота ключа.

– Может, и жалюзи опустить? – шутя спросил полицейский, однако Хасун принял его предложение на полном серьезе и утвердительно кивнул.

Раздраженно покачав головой. Халифа подошел к окну, потянул за шнур, и металлические пластины со скрежетом опустились, погрузив комнату в полумрак.

– Этого достаточно? – спросил он, косясь на опасливого банкира.

– Намного лучше, – ответил Хасун. – Предосторожность никогда не помешает.

Он включил настольную лампу и, оглянувшись по сторонам, словно сомневаясь, что в кабинете, кроме них, никого нет, открыл портфель. Слиток лежал на дне чемодана, обмотанный в ту же черную ткань, в которой его нашел Халифа. Хасун достал золото и аккуратно положил на стол. Халифа закурил и встал за спиной банковского клерка.

– Ну, что же вам удалось выведать? – спросил инспектор, выпуская клуб серо-голубого дыма.

– Как ни странно, довольно много, – сказал банкир, разворачивая обертку; линзы его очков сверкали, отражая свет, исходящий от идеально гладкой желтой поверхности слитка. – Мне и самому было интересно. Тридцать лет занимаюсь золотом, а тут такая необычная вещица!

Он с благоговением прикоснулся к слитку и достал из бокового кармана портфеля печатный отчет.

– На вид слиток вполне обычный, – сухо начал он. – Форма – стандартная трапеция, размер – двадцать шесть сантиметров на девять и на пять, вес – двенадцать килограммов и двести пятьдесят граммов. Золотой состав – девятьсот девяносто пять тысячных, что приблизительно равняется двадцати четырем каратам или чуть больше.

– Сколько он стоит?

– Цены на рынке золота подвержены регулярным колебаниям, но на данный момент я бы определил стоимость этого слитка в пятьсот двадцать тысяч египетских фунтов, или сто сорок тысяч долларов.

Халифа закашлялся, выпустив густое облако дыма. Оно клочками начало рассеиваться в застоявшемся воздухе кабинета.

– Быть не может!

Хасун пожал плечами.

– Золото всегда в цене. Особенно такого качества.

Он с довольным видом провел рукой по слитку, как будто поздравлял любимого пса за великолепно исполненный трюк. Халифа оперся костяшками кулаков о стол и наклонился.

– Ну а что с клеймом? – Он кивнул на выгравированное изображение орла со свастикой. – Узнали что-нибудь?

– А как же, разумеется, узнал, – ответил Хасун. – Вот тут-то и начинается все самое интересное.

Он вытянул вперед руки, сжав ладони и похрустев костяшками, как пианист перед концертным выступлением.

– Никогда еще мне не попадался настолько тщательно сделанный оттиск, – сказал Хасун. – Так что я решил изучить как можно подробнее происхождение слитка. И не ошибся: история этого слитка на редкость удивительна. Не хочу обременять вас деталями, скажу лишь о самом важном.