Ничто человеческое... - Богат Евгений Михайлович - Страница 60

Чтобы понять мою мысль, давайте совершим небольшой исторический экскурс. Люди склонны идеализировать отдельные периоды истории. Это относится, в частности, и к эпохе Возрождения, особенно Итальянского. Она дала миру титанические фигуры — Леонардо да Винчи, Микеланджело. Чуть раньше — Данте. В ту эпоху понимание человека, его возможностей было необычайно высоким. Можно утверждать, что Ренессанс создал некий миф о человеке. Людям казалось, что человек может совершать все, что пожелает, все, что захочет. Но у этой эпохи есть и вторая сторона — потрясающая безнравственность ее, даже у великих людей. Она парадоксально сочетала удивительное раскрытие возможностей человека и отсутствие понимания ценности любой человеческой личности. Убить человека не было грехом. Людей убивали в постели, травили ядом, против них устраивали заговоры, их казнили. Наемный убийца — одна из типичных фигур эпохи Итальянского Возрождения. Стендаль, когда писал о Возрождении, часто употреблял очень современное сейчас слово — «энергия». Мы говорим об энергии атомного ядра. С ее помощью могут появиться сады в пустыне, а могут — развалины Хиросимы. Именно такое раздвоение было с человеческой энергией в эпоху Возрождения. Она освободила ту энергию, которая отдыхала в средние века. Но энергия эта была этически, что ли, безразличной. Даже «Декамерон» при всем своем обаянии заключает в себе опасность нравственного порядка. Ключ «Декамерона», по-моему, в песне Эмилии, на которую мало обращают внимания.

Ренессанс открыл Я — в этом его величие. Но он не открыл ТЫ. В этом его трагедия. ТЫ открыла другая эпоха. Ренессанс помог открыть в человеке бесконечный мир. И эти особенности Возрождения определили индивидуализм эпохи, ее взлет и ее ограниченность. Ведь не увидев бесконечный мир в другом, нельзя в полной мере считать себя Человеком.

Вот теперь, видимо, понятно, почему я не считаю Шукшина человеком, похожим на людей эпохи Возрождения.

Наш век тоже дал людей, которые как будто созданы были для Итальянского Ренессанса, — Циолковский, Эйнштейн, Швейцер… Альберт Швейцер, например, был ученым, врачом, естествоиспытателем, отличным музыкантом. Ему была свойственна чрезвычайная любознательность ко всему, характерная для людей эпохи Возрождения. Но дальше происходит с ним то, что не происходило ни с одним человеком той эпохи. Швейцер вдруг жертвует искусством, жертвует всем, чего достиг, чтобы создать в Африке больницу. Мысль пожертвовать искусством ради людей показалась бы кощунственной в эпоху Ренессанса. Конечно, история развития человечества — вещь необычайно сложная, Я кое-что упрощаю из полемических соображений. Были и тогда люди с необычайно развитым нравственным чувством — Донателло, Фельтре… Но у них это гало от сердца, а не от высокого нравственного, морального самосознания. Кстати, я думаю, что люди Возрождения в наши дни — Эйнштейн, Планк — родись они в XIV–XV веках, были бы великими художниками, так как тогда все было направлено на развитие искусства, именно в нем максимально выражался человек. Сказать так позволяет мне широта художественных воззрений, например, того же Эйнштейна. Дело не в том, что он играл на скрипке и был одним из самых глубоких знатоков Достоевского. А дело в том, что он обладал редким художественным потенциалом и сильно развитым воображением, что в конце концов и помогло ему создать теорию относительности.

Кстати, я думаю, что известные люди Ренессанса, родившиеся в наши дни, были бы величайшими учеными. Наука сегодня играет ту же роль, что и искусство в XIV–XV веках. Художники той поры, в сущности, и были учеными — исследователями человека, и их рисунки, в том числе и Микеланджело, напоминали рисунки ученых.

Вернемся к Шукшину. Можно ли назвать его всесторонне одаренным человеком? Бесспорно. В нем естественно сочетаются таланты, хотя и смежные, но редко сочетающиеся в одной личности. В лучшем случае актеры оставляли мемуары, имеющие лишь историческую, а не литературную ценность. Вот это сочетание актера и писателя, режиссера и писателя — большая редкость, большая удача и для него, и для нас, его современников.

Но Шукшина нельзя назвать универсальной личностью, как и никого из нас. Ибо универсальная личность Ренессанса проявляла себя и в искусстве, и в науке, и в философии. Было бы смешно ставить это в упрек всем нам. У Шукшина отсутствие универсальности окупается высоким нравственным самосознанием: в его рассказах живет подлинный гуманизм. Такая его тонкокожесть, ранимость, восприимчивость ставит его в один ряд с лучшими художниками XX века.

Это был человек обнаженной совести, сердца, отзывчивого на любую боль. Вот уж для кого ТЫ было неизмеримо важнее Я. Он умел открыть нравственную красоту там, где до него ее не видели.

Нравственно Шукшин выше человека эпохи Возрождения. Хотя и уступает ему в универсальности и конечно же в творческом титанизме. Я бы сказал так: он выше его на пять столетий. Эти пять столетий большой нравственной работы отразились в Шукшине необычайно ярко и остро.

Теперь давайте отвлечемся от В. Шукшина. Существует в наши дни взгляд, что для достижения каких-то результатов необходимо сосредоточиться на чем-то одном и себя ограничить. Об этом первым сказал Гете. У него такая потребность шла от множества различных увлечений, интересов, от желания обуздать себя. У него это шло от богатства, а не от бедности. Затем прагматики, в которых нет и намека на богатство, стали из этих высказываний делать рецепт успеха.

При этом не объясняется, что для них значит «успех».

Истина в мысли Маркса о том, что в будущем развитие человеческой личности станет самоцелью. Человеческая личность будет развиваться не для достижения результатов, а ради собственного своего развития. Как ни странно, но лишь когда развитие человека — самоцель, человек и общество достигают наибольшего успеха. Кстати, наши лучшие ученые ни в чем себя не ограничивали. Интересовались буквально всем. Таков, к примеру, П. Л. Капица.

Кажется, у Пришвина есть мысль: если идешь в лес с единственной целью — собрать грибы, ты их не найдешь. Но стоит тебе прийти, чтобы насладиться лесом, прийти бескорыстно — грибы сами попадутся тебе. Это закон всей жизни.

Создали теорию относительности, квантовую механику, сделали «ядерные» и великие биологические открытия люди очень разносторонне образованные. Я думаю, что в этих открытиях Моцарт, Пушкин, Бах, Гете принимали большее участие, чем нам это кажется. Настоящий творческий человек — это тот, кто одаривает мир новизной.

А для этого надо нести в себе все богатства человеческого духа, быть может не выявляя их, сохраняя лишь для себя. В наш век действительно универсальная личность — явление редкое, но я убежден, что человек коммунистической эпохи будет сочетать универсализм Ренессанса с высоким нравственным самосознанием.

Нынешний момент — информационный взрыв, небывалые ритмы и т. д. — момент преходящий, и по нему судить о будущем близоруко. Наука идет к тому, что нужно философское осмысление накопленных ею новых открытий. И пусть сейчас шумят физики и лирики, пусть работают биологи, но я убежден, что XXI век будет веком философов, ибо сова мудрости, как говорили древние греки, прилетает ночью, то есть она птица более или менее поздняя. XXI век — век совы мудрости. Надо не верить человеку и не любить его, чтобы полагать, что люди, подобные Гамлету, Рафаэлю, принадлежат только прекрасному прошлому. Человечество молодо, оно переживает отрочество.

Примечание 1984 года. Сегодня на вопрос о В. Шукшине я ответил бы несколько иначе. Мне хочется опять вернуться к этой теме, потому что именно сегодня, на пороге середины восьмидесятых годов XX века, она особенно важна и для самосознания личности, и для формирования ее.

Начну с того, что, как я все яснее понимаю, разносторонняя одаренность и универсальность — не одно и то же. Они могут совпадать, а могут и не совпадать. Все зависит от духа эпохи. Многосторонность — обилие различных умений и талантов. В эпоху итальянского Ренессанса, когда жили и работали Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэль, подобная разносторонность была органичной. Художник в эту эпоху не мог не быть универсальным в традиционном смысле этого слова. Чтобы быть хорошим художником, ему надо было обладать баснословной многогранностью: быть математиком, ибо без этого нельзя было открыть в живописи перспективу, быть анатомом, ибо именно тогда постигали истины и тайны человеческого тела, быть историком — для овладения новыми сюжетами и углубления в старые, не говоря уже о том, что в ту эпоху цельной культуры все науки и искусства были настолько органично соединены, что, пожалуй, не было живописца, который бы одновременно не выявил себя в архитектуре. А архитектура вела к инженерии, а инженерия, как у Леонардо да Винчи, вела к углубленному и сосредоточенному всматриванию в жизнь. Не говорю уже о том, что большинство живописцев были одновременно в той или иной степени поэтами. Сонеты Микеланджело сохранили ценность по сей день.