Ничто человеческое... - Богат Евгений Михайлович - Страница 3

Два письма от незнакомых между собой и неизвестных мне раньше людей. Один — в самом начале жизни — хочет понять себя и окружающий мир; второй хочет поделиться с миром богатствами душевного опыта.

Перефразируя строку из письма Ирины Пустоход, позволю задать вопрос читателям: поняли вы что-нибудь из этих двух писем?

Расскажу о том, что понял я.

Вот два человека, казалось бы таких разных, а хотят они, в сущности, одного — они хотят, чтобы те, кто живет рядом с ними, стали чище, совершеннее, задумывались над большими нравственными вопросами. Они хотят, чтобы люди, окружающие их (у Ирины — в школе, у Маргариты Семеновны — в семье), относились друг к другу бескорыстнее, возвышеннее. Оба автора хотят, чтобы углублялось понимание между людьми.

Именно эти особенности свойственны всем сегодняшним читательским письмам. Человек хочет мыслью, действием, чувством облагораживать, возвышать жизнь.

Вернусь на минуту к упомянутой уже мною особенности сегодняшней почты: к желанию рассказать как можно больше и подробнее о хороших людях, которые оказались на твоем жизненном пути. Я давно работаю в печати, с первых же шагов на этом поприще испытывал острый интерес к читательскому письму (перечитывал, обдумывал, сопоставлял), а вот не помню, чтобы человек писал о человеке с такой благодарностью, кропотливой памятливостью на все хорошее.

Вот тоже из самой недавней почты два письма. Одно — от корректора Людмилы Чадиной из Ташкента, второе — от В. Е. Лисова из Москвы.

Л. Чадина давным-давно рассталась со школьными годами, но сегодня решила рассказать о «хрупкой, невысокой и не по возрасту изящной женщине, которая ежедневно, излучая доброжелательность, входила в класс». Об учительнице русского языка и литературы Лидии Андреевне Багдасаровой. «Напишите о ней, — убеждает она меня, — напишите…» И сообщает массу интересных подробностей, запомнившихся ей с юных лет навсегда. А Лисов делится воспоминаниями о пензенском библиотекаре Лилии Николаевне Тальковской — тоже хочет, чтобы о ней узнали тысячи и миллионы людей.

Два эти письма родственны первым двум: от И. Пустоход и М. С. Домбровской. Ведь узнавая о хороших людях, о том, как они работали, жили, мыслили, чувствовали, мы сами становимся чище и лучше.

В сущности, письма о хороших людях тоже можно отнести к числу морально-этических. Они одушевлены желанием дать высокие образцы жизни и поведения, одарить воспоминаниями, которые могут помочь людям добиться высокого искусства максимальной самоотдачи.

Откроем же широко двери нашего дома — нашей книги — для всех, кто бескорыстно служил и служит людям, для всех, кто сохранил память об этом служении.

Кроме всего прочего, в этих людях скрыта загадка того, что такое гармонически развитая личность, загадка, которая волнует сегодня философов и писателей, загадка, ради решения которой многие читатели советуют создать институт человека…

Десять лет назад я в соавторстве с Ю. П. Тимофеевым написал статью «Нужен ли институт человека?». Она была опубликована в «Литературной газете» и вызвала большой резонанс, что объясняется в известной степени ее острой полемичностью. Задумав статью, мы устроили в редакции бурный разговор между философом, антропологом и писателем, напомнив им, для начала, почти детективную завязку повести известного французского писателя Веркора «Люди или животные?». В этом, конечно, была доля журналистского озорства — ведь можно было начать важную беседу между солидными людьми более, что ли, академично. На невинное и увлекательное озорство мы пошли ради того, чтобы обострить суждения, и это нам удалось. (В нашей статье мы воспроизвели и завязку нашумевшей повести, и самое интересное из стенограммы…)

Напомнив участникам редакционной встречи эту детективную завязку, мы поставили перед ними тот же вопрос: что такое человек? Конечно, как мы и ожидали, философ, антрополог и писатель, подобно героям повести, отвечали на него весьма и весьма различно…

Сегодня, перечитывая стенограмму и статью, я склонен назвать их ответы наивными, ибо и наука, и философия, и литература, исследуя человека, выработали более четкие суждения и критерии (которые — не исключено — через десять лег тоже могут показаться наивными), но рассуждения участников спора на одну из тем, затронутых ими, ничуть не устарели ни по содержанию, ни но форме. Кажется, что об этом говорилось не десять лет, а десять дней назад. Я имею в виду рассуждения о несовпадениях, несоответствиях между развитием научно-техническим и нравственным.

Страстно и умно вел эту тему в беседе с философом и антропологом писатель Николай Атаров.