Исчезнувшая армия царя Камбиса - Сассман Пол - Страница 2

– Беги! – кричали ему. – Половина армии уже погибла! Беги же!

Ветер усиливался, бросая в грека все новые пригоршни песка. В воздухе стоял грохот бушующего водопада. День на глазах превращался в ночь.

– Нам нужно выбираться отсюда, Диммах! – прокричал сосед. – Или ты хочешь быть погребенным заживо?

Но грек не шелохнулся. Его губы искривило подобие улыбки. На своем веку он повидал немало смертей, но мысль о такой ему и в голову не приходила. Этот поход действительно оказывался последним. Жестокость судьбы ошеломляла. Улыбка грека стала шире.

– Диммах, опомнись! Что с тобой?

– Ступай! – крикнул он, перекрывая завывания бури. – Беги, если тебе так хочется! Какой смысл? Я решил умереть там, где стою.

Грек извлек из-за пояса меч и поднял его перед собой, вглядываясь в изображенную на лезвии змею с раскрытой пастью. Клинок достался ему двадцать лет назад, в первом походе против лидийцев, и все эти годы исправно служил своему хозяину. Большим пальцем левой руки Диммах нежно провел по кромке, проверяя ее остроту. Сидевший рядом однополчанин вскочил на ноги.

– Боги лишили тебя разума! Оставайся, придурок!

Но грек даже голову не повернул в его сторону. Сжимая меч, он уставился в надвигавшуюся тьму. Что ж, ждать осталось недолго. Под кожей проступили напрягшиеся мускулы.

– Ну, давай, давай, – прошептал он. – Посмотрим, кто сильнее.

Мысли приобрели вдруг удивительную ясность. Такое в бою происходило с ним всегда: на смену страху и свинцовой тяжести тела внезапно приходило радостное предвкушение схватки. Наверное, ухаживать за оливами и в самом деле не для него. Он – воин. Жажда битвы у него в крови. Да, лучший конец невозможно и представить. Диммах нараспев затянул слова старого египетского заклятия, отгонявшего злых духов:

В этот момент с мощью тысячи колесниц на него обрушилась буря. Порыв ветра едва не свалил грека с ног, мириады песчинок лишали способности видеть, рвали короткую тунику, впивались в кожу. Здесь и там сквозь упавший на землю мрак все еще пытались пробиться неясные фигуры людей, чьи отчаянные вопли тонули в чудовищном рокоте разверзшейся преисподней. К ногам грека упал сорванный с древка штандарт – лишь для того, чтобы через мгновение вновь быть унесенным стихией.

Взмахнув мечом, Диммах вступил в жестокую схватку с ветром, но силы оказались неравны. Порывы бури бросали его из стороны в сторону, и, сделав несколько яростных выпадов, грек был вынужден опуститься на колени. Набившийся в рот и ноздри песок не давал дышать. Усилием воли Диммах заставил себя подняться и тут же рухнул снова.

Некоторое время он еще сопротивлялся, однако вскоре замер. На него снизошли спокойствие и благодать, будто он, раскинув руки и ноги, лежал на безмятежно гладкой воде. Перед глазами медленно проплывали знакомые образы: Наксос, Фивы, Фаэд, первая битва с лидийцами, принесшая желанный трофей, его меч. Последним усилием Диммах повернул сжимавший оружие кулак. Клинок с хищно раскрытой пастью змеи остался стоять вертикально. Когда буря закончилась, на торчавшее из-под слоя песка лезвие вновь упали лучи солнца.

ГЛАВА 1

КАИР, СЕНТЯБРЬ 2000 ГОДА

Из ворот посольства плавно выкатил длинный черный лимузин и с неторопливым достоинством влился в поток машин. Занял свои места полицейский мотоциклетный эскорт: два мотоцикла спереди, два – сзади.

Ярдов сто кортеж проследовал прямо, вдоль неширокой, усаженной раскидистыми деревьями улицы, а затем свернул направо, раз и другой, выехав на Корниш. Водители соседних машин безуспешно пытались рассмотреть пассажиров лимузина, однако сквозь темные тонированные стекла могли различить лишь очертания двух мужских голов. На левом крыле автомобиля развевался небольшой звездно-полосатый флажок. Примерно через милю кортеж приблизился к оживленному перекрестку. Двигавшиеся впереди мотоциклисты сбавили скорость, включили сирены и, отсекая машины простых смертных, провели лимузин через поток на эстакаду, где транспорта оказалось значительно меньше. Здесь уже можно было прибавить газу. Дорожные указатели предупреждали: впереди аэропорт. Два замыкавших мотоцикла сблизились, и сидевшие на них полисмены начали о чем-то переговариваться.

Взрыв раздался настолько неожиданно, что невозможно было сразу понять, что же произошло. Приглушенный хлопок, и лимузин как бы подпрыгнул, в следующее мгновение врезавшись в бетонную ограду эстакады. Второй взрыв прозвучал намного громче. Из-под днища машины вырвался сноп пламени. Теперь уже не оставалось сомнений: происшедшее – вовсе не банальный дорожный инцидент.

Мотоциклы эскорта резко остановились. Левая передняя дверца лимузина распахнулась, из-за руля на асфальт с криками вывалился объятый пламенем водитель. Двое полицейских бросились к несчастному, чтобы накрыть его своими кожаными куртками. Двое других пытались открыть задние дверцы машины, по стеклам которой изнутри бешено молотили чьи-то кулаки. К небу потянулся столб жирного черного дыма, воздух наполнился отвратительным запахом горящей резины. Движение на эстакаде замерло, сидевшие в автомобилях люди с изумлением и ужасом взирали на происходившее. Звездно-полосатый флажок на левом крыле ярко вспыхнул и обратился в горстку пепла.

ГЛАВА 2

ЗАПАДНАЯ ПУСТЫНЯ, НЕДЕЛЮ СПУСТЯ

– Ублюдок!

Сидевший за рулем внедорожника «тойоты» мужчина сделал резкий выдох, когда его машина, перевалив на скорости через гребень песчаной дюны, на долю секунды зависла в воздухе, напомнив уродливую белую бабочку. В следующее мгновение джип тяжело приземлился, и водителю показалось, что он потерял управление – склон был слишком крут. Однако машина, так и не перевернувшись, стремительно скатилась к подножию бархана. Мужчина вдавил педаль газа в пол, посылая «тойоту» на штурм новой высоты.

– Недоносок! – процедил он сквозь стиснутые зубы.

Немыслимая гонка с прыжками продолжалась еще минут двадцать. Из динамиков автомагнитолы рвалась оглушительно громкая музыка, и в такт ей, казалось, развевались по ветру длинные светлые волосы водителя. Достигнув очередного гребня, он остановил джип и выключил двигатель. Затем мужчина глубоко затянулся сигаретой, достал из бардачка бинокль, раскрыл дверцу и опустил ноги на песок.

Вокруг стояла звенящая тишина. Сгустившийся от зноя воздух можно было жевать; от выгоревшего, блеклого неба исходила физически ощутимая тяжесть. Несколько мгновений мужчина пристально изучал застывшие гигантские песчаные волны, которые превращали начисто лишенную жизни местность в подобие лунного пейзажа. Сделав еще одну затяжку, он поднес к глазам бинокль и развернулся лицом к северо-западу.

Мощная оптика на расстоянии вытянутой руки приблизила невысокую, сложенную из плит известняка стену, за которой виднелась зелень оазиса. За ветвями пальм угадывались очертания построек, кое-где поблескивали крошечные зеркала соленых озер, а на западной оконечности урочища располагался небольшой городок.

– Сива, – улыбнувшись, произнес мужчина и с удовлетворением выдохнул облачко табачного дыма. – Слава Богу.

Он простоял на гребне еще минут пять, рассматривая в бинокль окрестности, а затем сел за руль. Над морем песка вновь ударила музыка.

Примерно через час колеса вынесли «тойоту» на хорошо наезженную грунтовую дорогу. До стены из известняка оставалось не более сотни ярдов. По правую руку за ней высились три радиомачты и бетонная бочка водонапорной вышки. Внезапно перед джипом с громким лаем появилось несколько полуодичавших псов.