Гордиев узел сексологии. Полемические заметки об однополом влечении - Бейлькин Михаил Меерович - Страница 102

Можно лишь порадоваться за “больных” в том плане, что им заодно с сульфазином и аминазином не давали и антиандрогенных препаратов. Впрочем, после их отмены всё бы вернулось “на круги своя”.

Но, пожалуй, ещё более серьёзным испытанием для лиц с девиантным влечением стало бы “лечение” у уролога-революционера Игоря Деревянко. Гомосексуалы, как и бисексуалы, по его твёрдому убеждению, – гермафродиты. “Бисексуализм можно объяснить только наличием истинного гермафродитизма. Его лечение может быть только хирургическим и должно заключаться в удалении половых органов одного пола и коррекции остающихся половых органов другого пола. После хирургической коррекции пола считается целесообразным лечение гормонами”.

Кто ещё, кроме Деревянко, мог бы решиться предложить бисексуалам выбор: хочешь испытывать влечение только к женщинам, давай мы вспорем тебе живот и удалим твои “яичники”? А хочешь испытывать влечение только к мужчинам? Нет проблем: мы тебя кастрируем, а потом будем давать женские половые гормоны!

Подобная тактика не имеет с сексологией ничего общего. Кон, разумеется, прав, обрушивая свой справедливый гнев на шарлатанов. Беда лишь в том, что он заставляет платить по чужим счетам сексологов, то есть тех, кто способен помочь геям по-настоящему. Это аналогично тому, как если бы кто-то призывал объявить бойкот астрономам на том основании, что астрология – лженаука. Отличить правду от лжи не так уж и сложно, главное, нужно добиться того, чтобы гомосексуалы могли контролировать качество их медицинского обслуживания. Эта тема станет предметом обсуждения в последней части книги.

Психотерапевтическая коррекция гомофобии

Понятие “гомофобия” должно быть чётко отграничено, по крайней мере, от двух типов поведения, связанных с неприятием гомосексуальности. Юноша, отказавшийся вступить в гомосексуальный акт, вовсе не обязательно гомофоб. А ведь именно такие молодые люди составляют большинство тех, кто даёт отпор гомосексуальным домогательствам. Не следует расценивать ссадины и кровоподтёки, заработанные Ч. в его похождениях, доказательством его схваток именно с гомофобами. Его навязчивость могла вывести из себя многих: “ядерного” гетеросексуала, противника случайных связей, наконец, самого обычного молодого человека, соблюдающего верность своей избраннице или избраннику.

Даже если отказ от вступления в гомосексуальную связь продиктован тем или иным страхом (стать участником “извращённого полового акта”, пойти против общепринятых норм, заразиться венерическим заболеванием, попасть в лапы шантажиста и т. д.), вряд ли можно считать его непременно невротическим. Скорее, подобные страхи имеют защитный характер и по-человечески вполне понятны.

С другой стороны, гомофобия нуждается в отмежевании от ещё одной формы неприятия гомосексуальности. Речь идёт о том, что ненависть к геям может носить бредовый или иной психотический характер, наблюдаясь в клинике психических заболеваний. (При некоторых формах шизофрении ненависть к гомосексуалам больному порой внушают “голоса” – галлюцинации. Эпилептики могут ненавидеть и преследовать гомосексуалов в силу присущей им немотивированной злобы, направленной на всё нестандартное и “безбожное”).

Наконец, гомофобия может быть проявлением человеконенавистничества как крайнего проявления авторитарного характера (достаточно вспомнить ядовитые бредни Новохатского).

В случае истинной невротической гомофобии речь идёт либо о вытесненном в подсознание гомосексуальном влечении, либо о других невротических механизмах. Человек с достаточно высоким интеллектом, даже понимая, что его гомофобные предрассудки нелогичны и противоречивы, тем не менее, испытывает душевный дискомфорт, сталкиваясь с проявлениями гомосексуальности. Потому-то один мой приятель, разделяя миф, ещё сравнительно недавно распространённый в обществе, утверждал, что о гомосексуализме говорить так же неприлично, как о геморрое или о лобковых вшах. Гримаса неудовольствия и даже страдания появляется на его лице при виде на экране телевизора певца с гомосексуальными манерами. Мало того, певцам чем-то не угодившим или просто несимпатичным моему приятелю, он огульно приписывает гомосексуальность, часто вопреки их абсолютной гетеросексуальности!

Письма Сергея и анонимного корреспондента (А. К.) достаточно чётко выявляют болезненный характер гомосексуальной тревоги. А ведь эта невротическая реакция – тоже одно из проявлений гомофобии, правда, интернализованной. О невротической природе и о широкой распространённости этой, почти постоянной тени однополого влечения, уже говорилось в ходе анализа “(Интро)миссии” Лычёва и газетных публикаций.

Как бы себя не проявляла гомофобия, во врачебной коррекции нуждаются даже самые её невинные виды, носящие форму предубеждения. Ведь и они имеют невротический, и, следовательно, нелогичный и иррациональный характер. И тут тоже вполне уместно (как и в оценке болезненности гомосексуализма) марксово определение болезни, как “ограниченной в своей свободе жизни”. Скажем, кто-то, узнав о гомосексуальности того или иного человека, почувствует отвращение к нему. Если до этого он ценил и уважал его личные и деловые качества, успешно сотрудничая с ним, то внезапно появившаяся антипатия послужит лишь во вред делу. Между тем, такая ситуация вдвойне нелепа и смехотворна, поскольку каких-либо попыток полового сближения с гомофобом этот внезапно им отвергнутый знакомый, скорее всего, и не собирался предпринимать.

Более трагично обстоит дело в случаях делинквентного поведения. Ведь у подобных субъектов внутриличностная борьба с собственной гомосексуальностью выходит за рамки их личных чувств и переживаний. По механизму проекции в этих случаях она переносится вовне и выливается в уголовные гомофобные акции (например, “ремонт”).

Повторим ещё раз: в коррекции нуждаются все формы гомофобии, и лёгкие, как у моего приятеля, и тяжёлые, сопровождающиеся правонарушениями и расстройствами половой функции. Самый частый путь преодоления гомофобии – осознание того, что в её основе лежит вытесненная в подсознание собственная гомосексуальность. Такой способ отнюдь не предполагает реализацию гомосексуального компонента влечения.

Коррекция гомофобии у моего приятеля и вовсе не потребовала лечения, проведённого по всем правилам искусства. Заметив однажды его гримасу отвращения во время телевизионного выступления “поп-звезды” с “голубыми” манерами, я заметил ему:

– А ведь в отрицании “голубизны” ты очень непоследователен. Если тебе так уж отвратителен этот певец, то почему тебя не коробит наиболее полное отражение гомосексуализма в изобразительном искусстве или в музыке, скажем, у Микеланджело, или у Чайковского и Баха?

– Как?! – ужаснулся приятель, – Бах – педераст?!

Я его успокоил, сказав, что в своей половой ориентации Бах был строго гетеросексуальным. Тем не менее, его музыка часто отражает самую сущность гомосексуальности – экстаз подчинения сильной личности в любви к ещё более совершенному избраннику. Это же составляет суть скульптур и фресок Микеланджело, его изображений Давида, Христа, Бога-Отца. Токкаты и фуги Баха выражают напряжённые духовные поиски Бога и полное подчинение ему. Это сопровождается столь мощным чувством экстаза, что он невольно ассоциируется с чувством оргазма.

У Чайковского на первый план выступает другой аспект гомосексуальности – чувство неизбежности и неотвратимости страсти, тема рока. Этим трагическим гомосексуальным ощущением пронизаны его самые гениальные творения: Пятая и Шестая симфонии, “Ромео и Джульетта”, “Лебединое озеро”, “Пиковая дама”.

Как бы ни относились ортодоксальные искусствоведы к такой несколько вольной трактовке музыки Чайковского и Баха, коррекция гомофобии с её помощью удалась на славу!

Впрочем, её успех был подготовлен долгими предварительными беседами с ним и с помощью его жены, по счастью свободной от невротических комплексов и, в отличие от Дили Еникеевой, не страдающей гомофобией. Но как быть с другими гомофобами, с тем же Новохатским? Симулирует ли он бред или страдает паранойей по-настоящему, это не меняет дела. Он неизлечим.