Легионы идут за Дунай - Бакиев Амур - Страница 51

– Великий правитель Римской империи не будет позорить себя, разговаривая со своими противниками через грязных изменников. Мы слышали, что Цезарь Нерва Траян – честный воин и умеет ценить достойных врагов! Один из нас не хуже знает латынь, чем грошовая сальдензийская проститутка.

Траян смутился. Посланцам Децебала нельзя было отказать в дипломатической находчивости. Упоминанием о достойных противниках и его солдатской порядочности седой, заросший густой бородищей дак расположил цезаря к себе.

– Хорошо. Я не буду настаивать на участии моих дакийских союзников в нашей беседе. Говорите!

– Децебал, царь даков и гетов, живущих за Дунаем, предлагает императору Траяну заключить перемирие на время сбора урожая. Кому бы боги ни послали власть над этими землями по окончании войны, он не должен обрекать жителей на голод. Это противно всем законам. И божеским, и человеческим!

«Хитрецы! – Траян восхитился царем даков и его советниками. – Наверняка еще не все, на кого ты рассчитывал, Децебал, пришли к тебе со своими отрядами, раз ты посылаешь болтать о перемирии накануне решающего боя. Но я ведь не настолько глуп, чтобы предоставить почти загнанному зверю подобную возможность».

И тут неожиданно для всех в нарушение этикета в разговор вмешался Дакиск.

– Перемирие?! Вы приехали заключать перемирие с самым могущественным царем на всей земле! Вы?! Это неслыханное оскорбление! Великий цезарь! Среди стоящих перед тобой мужланов нет ни одного, чей род в знатности насчитывал хотя бы два колена! Это жалкая шваль, извлеченная беспутным Дадесидом из вонючих винных подвалов, в забытых Замолксисом горных селениях!

Римский император внимательно слушал гневные выкрики рассвирепевшего не на шутку старейшины. Дакиск, не отдавая себе отчета, подсказал цезарю превосходный повод отклонить переговоры. Корат пересказывал длинные дакийские фразы короткими римскими предложениями, иногда для пояснения добавляя и от себя.

– Что, Децебал, да будет проклято его имя, не мог прислать на встречу с самим Траяном, да будут милостивы к нему Кабиры, своего брата Диега? Или Сусага? Или Котизона? На худой конец сошли бы Нептомар с Мамутцисом и Мукапиус с Сиесиперисом! Но только не вы! Грабители, виноделы, конюхи и плотники!

– Правда ли все то, что сказал мой дакийский друг? – спросил полководец римлян, когда Дакиск откричался.

Вперед выступил Эсбен.

– Мой род не из последних среди предавензиев и уж подревнее, чем все продажное семя Дакиска. Но что бы ни говорили накормленные ворованным куриным мясом лживые лисы, великий император, мы – подданные и приближенные дакийского царя! – Затем, перейдя на наречие альбокензиев, Эсбен продолжал, обернувшись в сторону Дакиска: – В моих торговых путешествиях по Галин и Иллирику я видел, Дакиск, как кричат потаскухи, когда, переспав с ними, клиенты забывают заплатить положенные деньги. Ты можешь так не переживать. Римляне уплатят по полному счету и даже подотрут тебя!

Даки из свиты Траяна аж зарычали от злобы и оскорбления. Напротив, План и его соратники откровенно захохотали. Адриан, стоявший в рядах легатов и трибунов, почувствовал, что ему гораздо симпатичнее посланники Децебала, чем перешедшие на сторону римлян старейшины.

Император остановил поднявшийся шум.

– То, что я услышал от своего дакийского союзника, повергло меня в сомнение. Я не могу сейчас заключить перемирие с дакийским царем. Честь сената и римского народа не позволяют мне сделать этого. Передайте своему владыке – я жду от него более представительной делегации!

План сверкнул очами. И не прибавив ни слова, молча поклонился. Даки повернулись и приняли из рук легионеров застоявшихся, постукивающих копытами коней. Уже когда они были в седле, Корат, демонстративно взявшись за рукоять своей фалькаты, крикнул:

– Даст Замолксис, мы еще встретимся, План!

Ответил Верзон, натягивая поводья.

– Я только об этом буду молить Кабиров и Величайшего Безымянного! Единственное, о чем скорблю, что ты уже ни с кем не поделишься впечатлениями о нашей встрече, жалкий прыщ Корат!

В сентябрьские ноны (5 сентября) 101г. армия Траяна вновь пришла в движение. Объединившиеся силы римлян наступали на участке шириной до восьмидесяти километров. Небольшие по численности дружины местных котензийских вождей вступали в отчаянные неравные схватки с вражескими дозорами и штурмовыми отрядами. Вновь заполыхали стены поселков, неубранные, пересохшие на корню нивы. Проселки заполнились стадами отбитого скота, вереницами исхлестанных бичами захваченных в рабство женщин и детей.

Специально выделенные галльские и языгские алы людоловов охотились повсюду за беженцами. Мужчин-даков тут же, на месте поимки, клеймили раскаленным железом и заколачивали в колодки. Квесторы и казначеи легионов скрупулезно подсчитывали добычу. Она была велика. Очень велика в сравнении с понесенными потерями. Командиры легионов и конных ал сказочно обогащались. Будь благословенна война! И да здравствует император Нерва Траян Август!

За три дня до сентябрьских ид (11 сентября) 101 г. передовые разъезды нумидийской конницы и когорты охранения V Македонского легиона вышли на подступы к Тапэ. Здесь их ждало готовое к бою войско дакийского царя. Столкновение стало лишь вопросом времени.

6

– Позиция у нас отличная, вот только выдержат ли даки?

Сусаг в круглом гетском шишаке с длинным, до верхней губы, наносником разбирал вслух расположение дакийской армии. Децебал ничего не ответил. В своих он как раз был уверен. Им не впервой драться с римлянами. Легионы Тита и Феликса поражали прямотой строя и четкостью действий. Обучены на совесть. Размещенные на высотах метательные машины и боевые расчеты вызывали чувство гордости. Не хваленые римляне и даже не македоняне и греки, а простые даки смотрят сквозь прицельные планки катапульт и карробаллист. А это что-то да значит. План на правом фланге вывел вперед две колонны.

– Ситалк! Скачи туда, узнай, зачем вышли вперед те тысячи у Плана?

Молоденький дак из отряда телохранителей воткнул в землю длинное копье и налегке поскакал выполнять поручение.

С левой стороны доносился топот тысяч копыт. Сведенные воедино конные сотни Регебала, Диега, бастарнов и сарматов стягивались в плотный ударный кулак. Целое море пестрых волкоголовых драконов реяло над людскими головами. Царь разглядел брата. Красный шерстяной плащ с золотым позументом четко выделялся на фоне бурых рубах и тусклых медных панцирей. «Напрасно он так вырядился. У римлян глазастые лучники. Все стрелы в первую очередь полетят в него».

Оглянулся. Костобоки личной гвардии сидели неподвижно. Некоторые шуршали точильными оселками, еще раз наводя тяжелые блистающие фалькаты.

– Котизон!

Сын подъехал шагом. Куда девалась былая ребячливость. Из поездки он вернулся враз повзрослевшим. Суровая поперечная складка залегла между бровей. Все былые набеги, походы казались невинными забавами в сравнении с той бедой, что ныне навалилась на отца и государство. Децебал любовно коснулся колена наследника.

– Не увлекайся слишком! Помни, ни в коем случае нельзя допустить разрыва между твоей кавалерией и карпами Ратибора. Если придется отступать, жмись ближе к центру, там вас прикроют аппараты. И не бойся обхода. Да хранят тебя Замолксис и Величайший Безымянный.

Котизон понесся вниз направо, ведя за собой трехтысячный корпус конных патакензиев. На ветру забились зеленые ленты личного знамени Дадесидов.

С противоположных холмов доносились сигналы римских труб. Восемь полных легионов, вспомогательные алы союзников и выставленные вперед отряды легковооруженных воинов широким шагом шли на сближение с противником. Сражением руководил лично император Траян Август. Левым флангом командовал Авидий Нигрин. Правым – прибывший из Верхней Мезии Авл Корнелий Пальма. Конница под началом Лузия Квиета прикрывала боевые порядки.

В первых рядах на острие атаки, плотно сомкнув щиты, накатывались когорты ХШ Сдвоенного, V Македонского, IV Скифского, IV Флавиевого легионов. Силы римлян превышали войска даков по численности. Семьдесят три тысячи Траяна против шестидесяти Децебала. Но даки занимали удобную, заранее подготовленную к битве позицию. Это частично сводило на нет количественный перевес противника.