Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Легионы идут за Дунай - Бакиев Амур - Страница 38


38
Изменить размер шрифта:

– Чего же ты ожидал от Нерона?

Траян не ответил жене. Взгляд его скользил вдоль вершины Оппийского холма. Шагах в трехстах от дома Нерона возвышался небольшой, но роскошный храм Изиды и Сераписа. Сзади него – беломраморный портик Ливии. Оппий густо порос кустарником и деревьями. Посреди трех-, четырехэтажных домов квартала холм возвышался островком девственного леса. Немой ровесник ушедших в туман столетий первых римских царей.

Преторианцы, воспользовавшись остановкой, расслабляли ремни нащечников. Помпея, чтобы не мешать супругу, отошла в сторону. Траян еще раз мысленно измерил высоту подъема.

«Хорошее место. Прекрасное для того, чтобы оставить по себе память строительством. Храм? Нет, пожалуй, базилику. Базилика Траяна. Не звучит. Термы Траяна. Это как раз то, что нужно. Вопрос – на что строить? Спасибо Нерве, старик был экономнее Веспасиана. На нужды двора не издержал ни одного лишнего медного асса. Но финансы в ужасном состоянии. Провинциям простили свыше четырехсот миллионов сестерциев недоимок. Но тяжким грузом лежит мой личный заем в 400 миллионов сестерциев. На что соорудить термы? В сальтусах, на рудниках не хватает рабов. Александр Великий все проблемы решил за счет золота Персидской державы. Цезарь добился власти с помощью золота галлов. Золото! Золото! Золото! Траян должен укрепить империю золотом Децебала. Когда же наконец настанет миг и зазвучат боевые трубы? Он придет! Он обязательно придет. И тогда на Оппийском холме Рима будут выситься термы Траяна!»

Кисть императора непроизвольно легла на рукоять меча. Пальцы судорожно стиснули резную слоновую кость. Первый человек Римской державы круто повернулся и зашагал по выбитым камням улицы Патрициев.

– Марк, что с тобой? Куда ты бежишь? – Плотина придержала мужа за локоть.

– Прости, Гайя... я, кажется, чересчур увлекся думами. На Палантин! – прибавил он телохранителям.

3

«Сравнительные жизнеописания» Плутарха[155] можно было читать и перечитывать, и каждый раз открывалось нечто новое. «Эта книга уже начала свой путь в бессмертие», – подумал Адриан, откладывая папирусный свиток. Тит Авидий Квиет, наместник провинции Ахайя, за те два месяца, что племянник императора провел у него, показал все лучшее, чем, на его взгляд, славилась Греция. Забросив дела, легат с Адрианом ходили по памятным местам Афин и говорили, говорили, говорили.

Сады знаменитой Академии, когда-то вырубленные Суллой, теперь вновь шелестели бархатистыми листьями платанов. Ликей, основанный Аристотелем, гремел возвышенными, раздумчивыми, саркастическими речами философов и их учеников. Здесь Адриан впервые услышал Исея Ассирийского. Высланный из Рима Домицианом, ритор после долгих лет изгнания собирался возвращаться в Италию. Познакомившись с родственником нового императора, Исей тысячу раз выверенным жестом взмахнул рукой и заметил:

– Позволю повторить слова моего друга Диона Хрисостома о том, что на свете есть два типа порядочных людей. Это философы и сознающие свой долг солдаты. Наступившие времена с полной очевидностью подтверждают правоту его слов.

Адриан потом тайком от всех не раз и не два копировал движение оратора.

Плутарх писал свою историю в Беотии, съездить туда не хватало времени. Покидал Грецию Адриан с мыслью о возвращении на священную землю Эллады. Скульптуры Фидия с фронтонов эгинских храмов бередили воображение молодого трибуна.

– Так и будем сидеть? – Светоний Транквилл[156], распаренный, красный, с мокрыми прилипшими волосами, вынырнул сзади, из-за плеча. Адриан ценил умного, дерзкого на язык всадника. Впрочем, Светонию, который был старше родича цезаря на шесть лет, это не мешало подтрунивать над эллинофильскими привычками приятеля.

– Прошу сиятельного Элия Адриана забросить подальше нудного моралиста Плутарха, тем более что это грек, – в этом месте Светоний лукаво прикусил язык. – А ознакомиться с только что вышедшей, новой сатирой нашего земляка и соотечественника Юния Ювенала. Клянусь музами Каллиопой и Талией, он затмит славу удравшего в Испанию Марциала. Эпиграммы того – жалкие булавочные уколы в сравнении со стихами этого человека. Вот послушай-ка! Тут как раз о греках:

Стоит лишь греку вложить в легковерное ухо патрона
Малую долю отрав, свойственных этой природе, –
Гонят с порога меня и забыты былые услуги:
Ценится меньше всего такая утрата клиента[157].

Адриан вырвал свиток у гримасничающего Транквилла.

– Сатира всегда остается сатирой... она отражает недостатки сегодняшнего дня. Но можем ли мы, римляне, отрицать и то, что взяли от эллинов столько же хорошего, сколько сейчас пытаемся списать на них плохого? Ювенал, судя по психологии его строк, просто клиент и ничего больше. Ему никогда не подняться до вершин, с которых виден вклад Греции в культуру Италии и всей Ойкумены.

– Ты победил, Адриан! Сдаюсь! – Светоний с пафосом простер руки вверх. – А сейчас, прошу тебя, отложи осточертевшие свитки и пойдем, сыграем партию в мяч. Или ты раздумал ехать в цирк?

На игровой площадке никого не было. Адриан с упоением швырял набитые опилками мячи в Светония. Друг хватал их на лету и неожиданными, то из-под ноги, то через спину, движениями отправлял обратно. Рабы подавали из корзин новые взамен оброненных. Среди «золотой молодежи» Рима Транквиллу не было равных в игре в мяч. Адриан проиграл все три партии.

– Хватит! – выдохнул он, устав бегать.

Из тепидария – отделения с бассейном горячей воды – послышались пронзительные крики посетителей и банных рабов.

– Что там такое? – племянник Траяна удивленно приподнял брови.

На площадку из соседнего помещения гимнасия вышел Авидий Нигрин и старший сын лучшего юриста империи Нерация Приска Луций. В спешке молодой Приск забыл положить бронзовую гантелю и теперь сжимал ее в кулаке.

– Ничего страшного, Элий! Вольноотпущенника Протогена от тепла хватил удар. Слуги в один голос орут, что откупщик сожрал не меньше трех блюд с муренами и заливное из павлина перед приездом в термы. Удивляюсь, как этого глупца вообще живым дотащили до бань. По всем божеским и человеческим законам он должен был умереть еще в дороге.

– А Протогена пытались спасти?

– Врач пустил кровь, но я уверен, что это уже бесполезно, – Луций покрутил гантелю и вернулся в зал гимнасия.

Адриан подошел к другу дяди.

– Авидий, мы со Светонием сейчас отправимся в Большой цирк. Там нас дожидается Фаворин. Пошли кого-нибудь из своих рабов сказать во дворце, что вернемся поздно. Пусть ужинают без меня.

– Да, но что скажет Сабина?

Адриан пристально посмотрел в глаза старшего товарища.

– Авидий, на твой вопрос даже я не знаю точного ответа.

– Хорошо! Я исполню все, о чем ты просишь.

У входа в термы, построенные еще сподвижниками Августа Випсанием Агриппой, возницы держали под уздцы две пары лошадей, запряженных в широкие устойчивые колесницы. Для седока внутри кузова было устроено маленькое сиденье, обитое кожей. Кучер правил стоя. Светоний и Адриан уселись в повозки и быстро помчались мимо театра Помпея к мостам Цестия и Свайному, переправились через Тибр и, разбрызгивая колесами грязь Бычьего форума, выехали прямо к ипподрому.

Фаворин уже давно дожидался друзей. В цирке шли обычные вечерние хлопоты. Конюхи выгребали навоз из стойл. Несколько бродяг шарили под верхними скамьями, отыскивая затерявшиеся монеты или забытые вещи. По беговой дорожке умеренным галопом скакали запряженные в легкие колесницы четверки лошадей. Наездники «зеленых» проводили тренинг своих квадриг.

– Где же обещанные тобой, Фаворин? Эти четверки я видел на прежних заездах.

вернуться

155

Плутарх (ок. 46 – ок. 127 г. н.э.) – древнегреческий писатель, историк и философ-моралист, автор таких трудов, как «Моралии» и «Сравнительные жизнеописания великих греков и римлян».

вернуться

156

Гай Светоний Транквилл (ок. 70 – после 122 г. н. э.) – римский историк и писатель из сословия всадников. Автор автобиографического труда «Жизнь 12 цезарей». Друг, а с 119 по 122 год личный секретарь императора Адриана.

вернуться

157

Децим Юний Ювенал (сер. I века – 127 г. н.э.), Сатиры. Сатиры III, стих 120. Цитируется по изданию: Римская сатира. М., 1957.