СССР. 100 вопросов и ответов - Коллектив авторов - Страница 16

«Огражден ли советский суд от государственного и партийного давления, в частности, при решении судьбы человека?»

— Статья 155 Конституции СССР гласит: «Судьи и народные заседатели независимы и подчиняются только Закону». Всякое давление на них с целью заставить принять то или иное решение запрещено и строго карается. Присутствие посторонних лиц во время совещания суда и вынесения приговора (по уголовному делу) или решения (по гражданскому делу) запрещено.

Реальной независимости суда способствует выборность судей и народных заседателей. Только избиратели, а не должностные лица, государственные или партийные органы могут лишить их полномочий.

«Могут ли ваши органы охраны порядка вторгаться в личную жизнь граждан, нарушать неприкосновенность жилища, тайну переписки и т. д.?»

— Обыск квартиры в СССР рассматривается как крайняя мера и применяется исключительно редко: для отыскания и изъятия предметов, сохранивших следы преступления; ценностей, добытых преступным путем; уличающих документов и т. п. Обыск проводится в связи с конкретным уголовным делом и для этого необходима санкция прокурора, получить которую по закону может только следователь. При обыске обязательно должны быть понятые и лица, в квартире которых проводится обыск. За любое незаконное действие следователь несет ответственность.

Неприкосновенность жилища и неприкосновенность личности гарантируются Конституцией. Никто не может быть подвергнут аресту иначе как на основании судебного решения или с санкции прокурора.

За вынесение приговора, по которому заведомо невиновный человек лишается свободы, судья может быть лишен свободы на срок до 10 лет. Превентивные аресты в Советском Союзе в отличие от некоторых западных стран исключены. Общий принцип советского законодательства предельно ясен: неприкосновенность личности может быть нарушена только тогда, когда гражданин совершил запрещенные законом действия. Именно действия и только действия — иных поводов советский закон не знает.

А как же быть, спросит читатель, «с многочисленными случаями преследования и осуждения» советских граждан за инакомыслие, за веру, о которых столько пишут буржуазные газеты? Нередко это абсолютные выдумки и домыслы, иногда речь идет об арестах, которые действительно имели место, но отнюдь не за образ мыслей или религиозные убеждения, а за нарушение законов государства. И дела не меняет тот факт, что среди осужденных за те или иные противозаконные действия оказывались «инакомыслящие» или верующие — закон для всех один.

Личная жизнь граждан, тайна переписки, телефонных переговоров и телеграфных сообщений также охраняется законом (статья 56). Советское законодательство устанавливает целый ряд норм, призванных обеспечить надежную охрану личной жизни граждан.

Уголовные кодексы союзных республик предусматривают серьезное наказание за нарушение тайны переписки, телефонных переговоров и телеграфных сообщений, тайны усыновления ребенка. Сурово карается унижение чести и достоинства личности, распространение о человеке заведомо ложных сведений. Судебное разбирательство, если оно может повлечь разглашение обстоятельств личной жизни потерпевшего или обвиняемого, ведется у нас при закрытых дверях.

Такого рода норм много и перечислять их все, видимо, нет нужды. Исключение составляют лишь случаи, прямо указанные в законе.

Кстати говоря, советский суд не считает доказательствами сведения, добытые незаконным путем (подслушивание телефонных разговоров, изъятие корреспонденции и т. п.).

Получается, что перед потенциальным нарушителем упомянутых правовых норм два барьера: неотвратимость наказания и бесполезность противоправных действий.

«Как я слышал, состав суда у вас малочислен, вердикта присяжных нет. Не означает ли это предрешенности судебных приговоров, ущемления прав подсудимого?»

— Не означает. За судейским столом заседают трое. Один (в центре) — народный судья, профессиональный юрист. Двое других — народные заседатели, представляющие общественность и на равных с судьей ответственные за каждый вынесенный приговор. Ими могут оказаться рабочие и колхозники, ученые и инженеры, деятели культуры или пенсионеры…

Народные заседатели — действительно не присяжные. Дело не только в том, что в отличие от последних они выбираются населением. Их полномочия значительно шире: народные заседатели участвуют в ходе всего судебного разбирательства и решают вопрос не только о факте совершения преступления (виновен — невиновен), но и о мере наказания.

В случае возникновения разногласий между судьей и народными заседателями вопрос решается простым большинством голосов.

Нередко задают вопрос: может ли, скажем, шофер или врач, избранные народными заседателями, разобраться в тонкостях судопроизводства и квалифицированно вершить правосудие?

Мы считаем, что может. И вот почему.

При рассмотрении любого дела от лиц, осуществляющих правосудие, требуется не только умение ориентироваться в законодательстве, но и способность отличать правду от лжи, справедливость от несправедливости. Именно за эти человеческие качества, за житейскую мудрость, душевную тонкость, принципиальность людей и выбирают народными заседателями.

Прежде чем сесть за судейский стол, заседатель непременно изучает законодательство. Группа юристов проводит с ним занятия по специальной программе. Знакомясь предварительно с конкретным делом, заседатель всегда получает от судьи разъяснение законов.

КУЛЬТУРА

«Каково ваше отношение к массовой культуре?»

— Мы отвергаем как деление людей на «избранных» и «толпу», так и обоснованное этим разделение культур на «элитарную» и «массовую». Социалистическая культура — едина и в своем единстве в подлинном смысле слова — народна.

Для господствующей в капиталистическом обществе «массовой культуры» с ее внешним демократизмом характерны, на наш взгляд, серьезное снижение эстетических критериев, схематизация художественных приемов, сведение всех содержательных функций искусства к простой бездумной занимательности.

По сути дела, «массовая культура» превратилась в культурный ширпотреб, сильно приправленный культом насилия и секса. Такая «культура» не только уводит человека от подлинного искусства, отвлекает от решения серьезных жизненных проблем, стоящих перед обществом, но и становится препятствием для развития духовной национальной самобытности.

«Почему искусство не может быть вне политики?»

— Попытки художников «убежать» от политики были, есть и, по-видимому, будут.

Конечно, художник может считать, что его искусство вне политики. Но это всего лишь иллюзия. Любое его обращение к читателю, зрителю, слушателю — это уже политика. Даже если он искренне заявляет: «Политикой я не интересуюсь», он не уходит от политической борьбы. Объективно он может оказаться с теми, кого устраивают существующие порядки, и против тех, кто стремится их изменить

Как мы подходим к оценке взаимосвязей между искусством и политикой? В. И. Ленин считал важным, чтобы художник проникся передовым для своего времени мировоззрением, чтобы его убеждением стала вера в человека, в возможность преодоления социального зла, несправедливости, в победу добра и правды, в великое революционное дело. В этом, собственно, заключается смысл ленинского принципа партийности искусства.

Читатель жаждет встречи с героем деятельным, активно вмешивающимся в жизнь, смело берущим на себя бремя ответственности, чувствующим себя творцом истории. Такого героя родила сама жизнь, новая действительность.

Почти полвека назад появился на экранах эйзенштейновский «Броненосец «Потемкин» — фильм о русской революции, остро политический, который виднейшие киноведы мира называли и называют «лучшим фильмом всех времен и народов». Вспомним о гениальной шолоховской эпопее «Тихий Дон», поразившей читателей силой своих социально-политических обобщений, глубиной психологического анализа; о публицистической поэзии Маяковского — дерзкой, огненной; о насыщенных огромным философским содержанием симфониях Прокофьева и Шостаковича. Все это — искусство подлинно новаторское, способное открыть человеку правду о нем самом и о нашем мире. Это искусство надежды и веры в человека-творца.