Последняя империя. Книга вторая - Сартинов Евгений Петрович - Страница 49

— Назад, — спокойно и внушительно сказал лейтенант, доставая пистолет и свои корочки. — Я из ФСБ. Перестреляю всех, не надейтесь.

Шестеро остановились, а вот его недавний знакомец продолжал двигаться вперед.

— Что, жалко стало? — Спросил он ухмыляясь. — А мне вот нет, не жалко. Я их голыми руками готов всех передушить!

Спартач глянул куда-то поверх головы Рубежного, и тот затылком почувствовал опасность. Лейтенант успел чуть дернуться в сторону, и здоровая железная труба лишь скользнула по его голове, вызвав острую, но не смертельную боль. Но в этот же момент Спартач ловким ударом ноги выбил пистолет из рук фээсбешника. Рванувшись назад, к забору, Александр успел ухватить за трубу и сбросить вниз хитроумного скинхеда. Он еще увернулся от первого удара соперника слева, но прямой удар Спартача достиг цели. Он был особенно жесток, ибо на руке скина был жуткий кастет с острыми шипами. Эти шипы распороли лицо Рубежного, он невольно прикрыл его руками, а затем почувствовал страшной силы удар по затылку, и все померкло вместе с отключившимся сознанием....

Александра спас тот самый лейтенант-милиционер, обративший внимание на группу скинхедов, ожесточенно пинающих человека в странно знакомом коричневом пальто. Выстрелами из пистолета лейтенант отогнал их в сторону и на своем «Уазике» отвез Александра в больницу. В сознание Рубежный пришел через сутки, только на одну его голову наложили сорок швов, а разодранное лицо так толком и не смогли собрать местные эскулапы.

Дело о Екатеринбургском погроме вызвало большой шум. По стране прокатилась целая серия подобных «мероприятий», но только Екатеринбургский удалось заснять и показать не только по западному, но и по российскому телевидению. Эти кадры вызвали ужас и отвращение у большинства, кто видел съемки местного телевидения. Губернатора сняли, так же как и начальника ГОВД, и генерала Марусева. Их попытка свалить все на своих молодых подчиненных не удалась именно благодаря мерам, предпринятым Рубежным. Кроме того ни кто не решился назвать героя, едва ли не ценой своей жизни спасшего ребенка, виновником всего погрома. Единственное, что тогда сильно задело Рубежного, что так и не нашли того скинхеда по кличке Спартач. Лейтенант узнал про него все, имя, фамилию, но тот как сквозь землю провалился, хотя искал его Александр долго и упорно.

ЭПИЗОД 48

И вот теперь, спустя годы, они все-таки встретились.

«Имя то, но другая фамилия, но вряд ли он сам другой», — подумал Рубежный бросая фотографию на стол.

— Этим займемся в первую очередь. Мне нужны его часы. И вызывайте группу захвата из Москвы.

Через час с Подмосковного аэродрома поднялся Ил-76 с тридцатью оперативниками группы «Феб». Все подобные соединения Федерального Агентства Безопасности начинались с буквы "Ф": «Федра», «Фобос», «Фавн». Это было прихотью Демидова, быстро получившего у своих подчиненных кличку «Гувер».

В то утро Федор Шикунов поднялся с постели в дурном настроении. Угрюмо глянув на раскинувшуюся рядом в блаженном сне пышную блондинку он скривился, беспричинно выругался и побрел в ванную. Все утро его продолжало мучить это беспричинно дурное настроение. Порой волны панического страха накатывались одна за одной. А ведь Федор не знал ничего о вчерашней неудаче зятя губернатора. В своем эстетствующем высокомерии Молодцов даже не соизволил предупредить своего подельника по темным делам, ни о странном визите московского гостя на квартиру опального бухгалтера, ни о последующей неудаче «топтунов» из ФСБ. Если бы Шикунов узнал обо всем этом, то бы уже не раздумывая рванул из города куда глаза глядят, бросив и насиженное теплое место, и все хорошо отлаженные связи.

Как и большинство людей своего круга Шикунов практически не обладал комплексом неполноценности, этим пережитком начитанности и интеллигентности. Ему было по фигу то, что зовут моралью, если он хотел иметь что-то из земных благ, то он брал это не обращая внимание на всякие там христианские заповеди. Но было нечто другое, доставшееся ему от пещерных предков и сидевшее где-то в области мозжечка. Это было неким предчувствием опасности, просто звериной интуицией. Именно эта интуиция сорвала его с места четыре года назад из Екатеринбурга, хотя ни что, вроде бы, не предвещало грозы, даже наоборот. Руководство местного отделения скинхедов от души поблагодарило его за проявленное при погроме мужество и доблесть, и пообещало продвинуть в руководящие органы только зарождающегося «Союза Молодежи». Но что-то словно толкало Спартача в спину, и в ту же ночь он навсегда отбыл из уральской столицы, а затем и сменил фамилию, воспользовавшись найденным на погроме паспортом. Лишь раз, еще в юности, Федор Аверьянов пошел против этого своего звериного предчувствия, за что и получил срок за нанесение диких побоев фанату столичного «Динамо». На того малохольного парня с синим шарфом на шее Федор наткнулся в тихом переулке в районе Сретенки. Настроение было дурное, не было ни копейки денег, по этому случаю хотелось хоть кому-нибудь набить морду, а этот хлюпик как раз шел навстречу. Таких драк у бывшего боксера Аверьянова было много сотен и до, и после. Но в тот раз что-то было не так, что-то все время заставляло его непрерывно оглядываться по сторонам, а в спину словно толкал странный, впервые испытанный страх. Как потом оказалось, все это избиение происходило под бдительным оком скрытой телекамеры одной из охранных фирм, карауливших здесь совсем другую «рыбу». В тот же вечер Спартача арестовали, его давно уже знали в милицейской среде по заметному шраму на голове, полученным от хлесткого удара велосипедной цепью еще в тринадцать лет. Отсидев три года Федор стал умнее, и научился чутко прислушиваться к своему внутреннему я, доверять ему, и ставить выше всякой самой проверенной информации.

Вот и в этот раз он мучился не долго.

«Все, пора линять, — решил Федор, глянув в окно на заснеженную улицу. — Сейчас съезжу в контору, заберу новый паспорт и рву когти из этого города. Раньше надо было этим заняться, когда только этого стукача засекли. Какую там мне Надька фамилию выписали? Зубов, что ли? Не перепутать бы чего».