Последняя империя. Книга вторая - Сартинов Евгений Петрович - Страница 31

За ночь из поселка пытались выскользнуть еще трое. Все они оказались арабами, двое из Иордании, один из Египта. Так же приезжим, из Ирана, оказался и один из той пятерки, так не понравившийся Бахметьеву. На следующее утро, лишь рассвело, началась зачистка села. С помощью русского населения быстро выявили самых явных исламистов из татар, к вечеру все было кончено. Как-то выглянув во двор из окна мэрии генерал увидел лежащий на земле громадный каменный крест.

— Это что такое? — спросил он главу администрации поселка.

— Это крест в честь тысячелетия крещения Руси, он стоял на вон том холме, — мэр показал рукой на самую высокую сопку за окраиной села. — Но татары его свалили, сказали что он возмущает их религиозные чувства. Вот, чтобы не разбили совсем привезли его сюда.

— Ясно, — отозвался Бахметьев.

К пяти часам вечера все татарское население поселка, почти тысяча человек, было согнано на пустынный обширный пляж. Спустившись вниз генерал остро почувствовал особый, йодистый запах моря. Его чуть штормило, и несколько минут Бахметьев как завороженный наблюдал за подымающейся и опадающей водной стихией. Море он любил безмерно, даже такое, серое, зимнее, штормовое. В свое время в детстве Бахметьев мечтал стать моряком, но судьба повернулась по другому. С трудом оторвавшись от этого созерцания генерал со вздохом поднялся на специально приготовленный по этому печальному поводу помост. Два столба, длинная поперечина и восемь свисающих вниз веревок с петлями не давали ни кому из собравшихся усомниться в истинном предназначении этого сооружения. Перед ним, снизу стояли мужчины, женщины, старики и дети. Большинство из них было ни в чем не виноваты, но чтобы дальше не пролилась кровь надо было идти на еще большую, акцентированную жестокость. За его спиной на помост начали выводить восьмерых задержанных. Руки у них были связаны, лица распухли от побоев — следы «хорошего» допроса десантуры. Отдельно, на песке, было разложено на всеобщее обозрение обнаруженное оружие: три автомата Калашникова, два пистолета, гранатомет «Муха» и несколько толовых шашек. Для Чечни подобный «улов» смотрелся жалким запасом расшалившихся пацанов, но для Крыма это было уже весомо. Дождавшись пока всех задержанных расставят по местам Бахметьев отработанным десятилетиями командирским голосом обратился к толпе.

— Говорят вы хотите жить отдельно, без русских, хохлов, греков, молдаван. Живите. Я могу вас переселить в Сибирь, там такие просторы, что хоть неделю иди ни кого не встретишь, ни русского, ни китайца. Хотите? Нет?! — он сделал паузу, обвел толпу тяжелым взглядом. — Тогда живите здесь в мире и согласии со всеми остальными. У вас самый благодатный край. Этим летом в Крым приедут миллионы туристов, живите как все живут в Сочи, на всех других курортах и будете процветать.

Решив что он сказал все что надо, генерал обернулся к будущим жертвам, но в этот момент из толпы с явной издевкой донеслось:

— А может мы хотим жить как в Турции!

Бахметьев живо обернулся.

— Ну, а в чем же дело! Могу устроить и это. Прямо сейчас все вы поплывете в Турцию, без корабля, саженками, брассом, по собачьи, кто как сможет.

Он отдал короткую команду и оцепление начало теснить толпу в море. В воздух сейчас же взвились истошные женские голоса, прозвучала пара очередей. Когда вся тысяча человек оказались по колено в воде Бахметьев отдал команду отставить. Это вынужденное купание в зимнем море сильно остудило всех собравшихся. После этого генерал обернулся к виселице и кивнул своим подчиненным.

— Начинайте!

Один из восьмерых задержанных, тот что оказался ближе к генералу на хорошем русском языке воскликнул:

— Я протестую! Я гражданин Иордании! Вы не имеете права!

— А мне начхать что ты иорданец. Я может быть тоже наполовину мордвин, ну и что?

— Я приехал учить детей святым истинам корана!

— С автоматом вместо указки? Нам не нужны такие учителя. А учителей им пришлют из Москвы, я тебе обещаю. Коран они будут знать лучше тебя.

Когда длинная скамейка была выбита, и ноги всех восьмерых начали судорожно дергаться в поисках утраченной тверди, среди колыхнувшейся толпы снова поднялся женский вой и плач. Минут через десять, когда все было кончено генерал снова обратился к толпе.

— На этот раз я вас прощаю, но если еще у кого в доме обнаружу оружие, выселю всю семью в Сибирь. Год назад я был в Иерусалиме. Там, на Храмовой горе стоят две ваших самых почитаемых мечети и Храм Гроба Господня. И ни кто не считает это зазорным.

Он ткнул пальцем в сторону холма, на котором уже стоял православный крест и сказал.

— Если хоть кто-то тронет его пальцем, я прикажу взорвать вашу новую, красивую мечеть. Теперь старейшин попрошу подойти поближе, остальные свободны.

Три часа Бахметьев разговаривал со стариками в здании мэрии, после этого в поселке Семеновка никогда больше не было ни каких стычек. Но не везде все прошло гладко. В другой деревне губернатор все-таки выселил три семьи в Сибирь, и так как татары упорно уродовали местный православный храм он взорвал только что отстроенную на заграничные деньги мечеть. Выполнил он и другое свое обещание. Из России прислали несколько сот мулл и учителей для местных мусульманских школ.

Этого дня они ждали четыре долгих года. Саратовское высшее военной училище летного состава производило очередной выпуск своих питомцев. В одном строю с русскими лейтенантами стояли сорок два иранских пилота, высоких, как на подбор черноусых красавца брюнета. Многие из них за годы учебы женились на местных девушках, и большинство из них уже с детьми на руках стояли на противоположной стороне огромного плаца, с волнением наблюдая как происходит отлежанный за десятилетия ритуал посвящения в летчики. Впереди, там, на родине, этих парней с нетерпением ждали родные, близкие, шестьдесят только что закупленных новеньких МиГов, полеты, неминуемые воздушные сражения, может быть смерть, гибель, но и неизбежная слава. А пока что, в пяти километрах от плаца на аэродроме училища стоял готовый к отбытию Боинг-707, присланный специально для них президентом Ирана. Экипаж его пока что отдыхали в гостинице, официальные лица стояли на плацу в сторонке от общего строя. Лишь один человек находился рядом с самолетом. Его звали Реза Кумачи. Мерно шагая с американской винтовкой М-16 в руках около трапа самолета молодой перс ужасно скучал. Это не правда что все азиаты терпеливы до беспредельности. Молодость не терпит скуки, а солдату было и скучно, и страшно. Его непосредственный командир сержант Али Харази уехал на крытом джипе местного производства куда-то в город, и Реза знал зачем. Еще два дня назад, узнав о том что им предстоит полет в Россию, Харази сразу отозвал его в сторону и сказал что есть возможность хорошо заработать.