Неукротимый (ЛП) - Аврора Белль - Страница 8

 — Пирожные с двойным шоколадом и арахисовым маслом?

 Смеясь через нос, она помещает поднос с шоколадными пирожными на кухонную стойку и ехидно говорит:

 — Ну, да! Думаю, обстоятельства обязывают, не так ли?

 Давайте кое-что проясним.

 В истории человечества нет такого события, которое не отмечалось бы пирожными с двойным шоколадом и арахисовым маслом. Крещение, бар-мицва, свадьба, похороны, Рамадан, приход четырех всадников апокалипсиса, встречи анонимных алкоголиков, воскрешение Иисуса, саммит большой восьмерки, семейные посиделки... эти пирожные, брауни, будут уместны для любого из вышеперечисленных событий. И на мне лежит ответственность придумывать различные поводы для встреч, чтобы наслаждаться этим божественным лакомством, так как Никки — крепкий орешек. Настоящая подлая стерва, я имею в виду! Она может быть очень отзывчивой, но только не тогда, когда дело касается пирожных с двойным шоколадом и арахисовым маслом.

 Она не делает эти брауни без особого повода.

 Наблюдая за тем, как я смотрю на ее пирожные — словно лиса на цыпленка, в безопасности его курятника, она прокашливается. Когда я поднимаю на нее взгляд, она жестом показывает на кастрюлю в моей руке.

 Точно! Какао а-ля Лекси! Сейчас сделаю.

 Может быть, сегодня вечером мне не будет так уж паршиво, как я предполагала. Так я думала, пока Никки не хмурит свои брови и не подходит ко мне, пристально глядя на мое лицо. Нежно дотронувшись до моей щеки, а потом до моей губы, она тихо произносит:

 — Детка?

 Чёрт, дерьмо, проклятье!

 Моё лицо вспыхивает, и она отступает, всматриваясь в него. Повернув голову, чтобы проверить, чем занят Дэйв, она тянет меня в угол кухни и шепчет:

 — Рассказывай.

 Так начинается Праздник Перешептываний 2014.

 — Ничего не случилось. Клянусь. Не раздувай из мухи слона. Я не хочу, чтобы Дэйв переживал.

 — Если хочешь, чтобы я заткнулась, — гневно шепчет она, — то советую тебе рассказать мне, что произошло. Тогда я постараюсь угомониться, и таким образом, мне не придется пугать нашего милого-но-грустного Дэвида.

 — Шшшш! Он услышит тебя! — хлопнув ее по плечу, шепчу я.

 Не обращая внимания на мое представление, она продолжает пристально смотреть на меня, постукивая ногой. И я уступаю:

 — Ладно, только пообещай, что не будешь беситься.

 Но как только я это говорю, она, конечно же, выходит из себя. Вытаращив глаза, она отступает назад и громким шепотом говорит:

 — Кто это сделал с тобой? Это Джордж? Это Джордж, не так ли? Я говорила тебе, что не хочу, чтобы ты жила рядом с этим неуравновешенным чуваком.

 Джордж — мой биполярный сосед, который никогда бы не тронул меня. Парень от меня без ума! Будучи социальным работником, при нашей первой с ним беседе, я распознала эту его особенность практически моментально. Я уверена, что он не привык к тому вниманию, что я ему оказала.

 И даже обняла его.

 Я рассказала Джорджу, что я работаю с большим количеством людей, которые страдают от психических заболеваний, и что если он почувствует надвигающийся приступ паники, то я смогу помочь ему с ним справиться. Все, что ему понадобится для этого сделать, это просто позвонить мне. Что он и делал. И я всегда приходила на его зов, чтобы помочь ему, успокоить его словами и облегчить то сложное состояние, в котором он находился. Он никогда, я повторяю — никогда не был агрессивен по отношению ко мне. Так что Ники меня немного разозлила своими словами.

 —Ты не права, Никки! — я сердито смотрю на нее. — И несправедлива, крошка.

 — В чем не права? — раздраженно спрашивает она.

 — В своих поверхностных суждениях, — окинув ее взглядом, заявляю я.

 Ее брови ползут вверх, и она шепчет:

 — Ни хрена себе! Значит, я поверхностная? — отступая от меня на шаг, она хмурит брови. Я, безусловно, задела ее, и теперь чувствую себя настоящим куском дерьма.

 — Крошка, я объясню все позже, обещаю. Но сейчас я сделаю какао, а ты разложишь пирожные, и мы вернемся к Дэйву, чтобы придумать способ, как помирить их с Филом.

 Указывая на свое лицо, я говорю ей:

 — Это... сейчас не так уж важно.

 Она пристально вглядывается в мое лицо, и я добавляю:

 — Разве я так уж паршиво выгляжу?

 — Ну, нет. — угрюмо отвечает она, закатив глаза.

 — Вот именно, Никки, — кивая, соглашаюсь я. — Всему свое время.

 Она кратко кивает мне. Я следую какому-то внутреннему импульсу и тихо добавляю:

 — Поскольку то, что я собираюсь рассказать тебе... это далеко не приятный рассказ.

 Ее лицо на секунду омрачается тревогой, но быстро снова становится непроницаемым. Хлопнув в ладоши, она открывает холодильник, передает мне молоко и командует:

 — Ладно! Какао а-ля Лекси. Принимайся за работу, женщина!

 Это одна из причин, почему я люблю Никки. Она знает меня достаточно хорошо, чтобы понять, что я расскажу ей все, когда буду готова. И у нас друг от друга нет секретов.

 Тогда почему я обдумываю как бы поубедительнее ей соврать, чтобы объяснить царапины на моем лице?

 Отбросив эту мысль в сторону, я сосредотачиваюсь на приготовлении моего знаменитого напитка и разливаю дымящееся какао в кружки. Поставив какао и пирожные на поднос, я иду в гостиную и ставлю его на журнальный столик.

 Даже не взглянув на меня, Дэйв протягивает руку и берет кружку. Автоматически, он подносит кружку к губам и делает глоток. Два, три, четыре глотка спустя, робот снова становится человеком.

 — Черт, детка. Никто не делает такой какао, как ты.

 Нежно улыбаясь, он смотрит на меня и через мгновение на его лице появляется удивление:

 — Детка! Что произошло с твоим лицом?

 Пожимаю плечами и лгу, как профи:

 — Споткнулась на последней ступеньке, — уверенно говорю я, как будто заранее все отрепетировала. — И мое лицо впечаталось в кирпичную стену.

 Дэйв от удивления раскрыл рот:

 — Не настолько весело, насколько звучит, — подняв глаза к потолку, добавляю я, чтоб разрядить обстановку.

 Дэйв хихикает:

 — Черт, Лекс. Только с тобой могло произойти подобное. Ты — королева недотеп.

 Растягивая в улыбке свою разбитую губу, я бросаю взгляд на Никки. Она сощуривает глаза и мной завладевает беспокойство.

 Прочистив горло, я беру свою кружку и объявляю:

 — Ладно! Ну, я думаю, что первое, что мы сегодня сделаем — это найдем способ, как Дэйв скажет Филу, что хочет, чтобы он вернулся.

 Дэйв улыбается мне так тепло, так искренне, что я вдруг осознаю, что у меня тоже есть люди, с которыми я могу поговорить обо всех своих проблемах. Я прокручиваю эту мысль в голове снова и снова.

 Люди, с которыми я могу поговорить. Поговорить.

 Поговори с ними.

 Не говори с ними.

 Они никогда не поймут.

 Я не хочу, чтобы они понимали.

 Твитч мой. Только мой. И в данный момент я предпочитаю оставить все, как есть.

 В эту ночь я не могу сомкнуть глаз.

 Они остаются открытыми от тревоги.

 Затем я успокаиваюсь, с сонной улыбкой на губах.

 Его рука покоится на моем бедре, но он сохраняет расстояние между нами. Его тело не касается моего. Закрывая глаза, я слушаю его ровное дыхание. Он спит.

 Прежде, чем я заснула, моей последней мыслью было: «он вернулся».

  На следующее утро, проснувшись, я не обнаружила Твитча рядом. Опять. Но не это меня беспокоит. Я вспоминаю всё реже и реже тот ужасный вечер, и думаю все больше и больше о моём герое.

 Моём герое, соблюдающем дистанцию.

 Я ловлю себя на том, что целеустремлённо направляюсь в парк для ланча, в надежде снова увидеть его. И я вижу его сегодня. По позвоночнику проходит знакомая дрожь, я поднимаю голову, и вот он.

 Сегодняшний день не похож на другие дни. И не похож ни на один из других дней, потому что сегодня его капюшон опущен.

 Улыбнувшись и подняв руку для приветствия, я в ту же секунду хочу треснуть себя по лбу. Смутившись, быстро опускаю руку и наблюдаю, как он поворачивается и уходит.