Издержки профессии (СИ) - "Ginger_Elle" - Страница 24

Воскресенский совсем забыл, как отвратительно-грязно может быть на улицах в начале апреля, когда полурастаявший снег и вода смешиваются в серую кашицу. Центральные магистрали города уже вычистили (или же снег сам по себе стаял от более активного движения), а небольшая улочка на окраине, где находился объект, куда уехал по делам Максим, была ещё в снегу. По ней пролегали глубокие, заполненные грязной водой колеи. По одну сторону дороги находились облезлые двухэтажные бараки, по другую строились сразу несколько высотных домов. Ви проехал их все, остановившись возле стоявшего на некотором отдалении нежилого здания, судя по табличке над воротами стройки — торгово-развлекательного комплекса.

Времени было пять вечера. Как сказали в «Стройресурсе», рабочий день у Макса был до шести, но Воскресенский подъехал заранее на случай, если парень решит сбежать домой пораньше. Стройка — не офис, и даже в шесть часов оттуда практически никто не уходил. По внешним признакам было понятно, что кое-где работы заканчивались, но где-то и продолжались. Через ворота наружу прошли буквально пять человек да выехали две машины. Об этом Ви не подумал: у Максима машины не было, но кто-то мог его подвезти.

Макс показался около ворот ближе к половине седьмого. Воскресенскому не надо было видеть его лицо — он мгновенно узнал его издалека по походке, по тонкой прямой фигуре и сразу вышел из машины. Парень Воскресенского не замечал: смотрел под ноги, пытаясь не наступить в особенно глубокие лужи или навезённую со стройки колёсами грузовиков грязь.

— Максим! — окликнул его Воскресенский, делая шаг в его сторону.

Тот повернул голову, и на секунду в его глазах мелькнуло узнавание, но потом взгляд снова потух, став равнодушным и безжизненным. Парень зашагал дальше, словно ничего не видел и не слышал. Ви догнал его:

— Подожди секунду, пожалуйста! Нам нужно поговорить!

Не поднимая головы и не замедляя шага, Макс скороговоркой, сквозь зубы произнёс:

— Идите вместе со своими разговорами на х…!

Воскресенский обогнал его и встал впереди, перекрыв дорогу:

— Я понимаю, что ты злишься на меня, но нам надо поговорить. Я специально приехал…

Макс, которому Ви не давал пройти, опять окрысился:

— Отстаньте от меня! Или я сейчас ребят со стройки свистну, скажу, что ко мне какой-то пидор пристаёт.

— Ты этого не сделаешь.

— Ещё как сделаю! С огромным удовольствием, — прошипел Макс.

Ви поймал себя на том, что думает сейчас совершенно не о тех вещах. Он наконец сумел хорошо разглядеть Максима: тот был в низко натянутой на лоб тёмно-серой шапке, и вот так, без привычной копны светлых волос выглядел другим. Черты лица стали жёстче, твёрже, злые глаза казались больше, а боковой свет, словно чернилами, очерчивал изгибы скул, подбородка, бровей. Костная структура лица просто великолепная, идеальная… Какая ещё костная структура?! Совсем с ума сошёл! Максим сейчас уйдёт, а он, как идиот, рассматривает его, чуть ли не ракурс съёмки выбирает.

— Можем мы две минуты поговорить по-человечески?

— Могли. Вы сами не захотели. Что вам теперь нужно?

Отлично. Возможно, какой-то диалог и получится. Мальчик стал отвечать более осмысленно.

Воскресенскому и Максу пришлось прижаться к краю дорожки, чтобы пропустить пару работяг со стройки.

— Мне нужно кое-что тебе объяснить. Здесь не самое подходящее место, посреди какой-то лужи, да и люди всё время ходят. Давай хотя бы в машину сядем.

— Хорошо, — ответил Макс, не глядя на фотографа. Ему вообще-то было любопытно, с чего вдруг Воскресенского принесло в их город, но видеть Ви было тяжело: фразы из письма до сих пор всплывали в памяти. «Я не заинтересован в такого рода предложениях». Сволочь.

Они вернулись к машине. В салоне было тепло и уютно после улицы.

— Давай тебя до дома довезу заодно, — предложил Воскресенский, не зная, как начать разговор, тут же обругав себя за то, что ничего умнее не выдумал. Опять подвозить собрался… в который уже раз.

— Не надо, я тут близко живу.

— Тогда тем более, — Воскресенский повернул ключ в зажигании. — Или куда-нибудь в другое место? Может, в кафе или ресторан, я не знаю? Где-то можно посидеть и поговорить?

— Мы как-то уже хотели посидеть и поговорить, — злопамятно бросил Макс. — Я вас полтора часа прождал. Спасибо, больше не хочется.

Воскресенский вздохнул:

— Прости, пожалуйста, за тот раз. И за письмо. — Они подъезжали к перекрёстку, и Ви ничего не оставалось, как прервать начатые извинения и спросить, куда ехать дальше.

— Пока прямо, до следующего светофора. Там налево и сразу во двор.

Чёрт, Максим на самом деле жил очень близко. За две минуты поговорить не успеешь. Надо бы выложить всё прямо сейчас, не теряя времени, но это оказалось не так-то просто. Легче было говорить о какой-нибудь бессмысленной ерунде.

— Маргарита сказала, что ты от очень хороших проектов отказался. — Так как Макс не отвечал, угрюмо уставившись на свои колени, Ви продолжил: — На стройке больше нравится? Кем ты там работаешь?

— Помощником ГИПа.

— Это что такое?

— Главный инженер проекта.

— И что, получается?

— Вроде нормально, — Макс пожал плечами. — Сюда заворачивайте.

Они заехали во двор большого блочного дома без балконов, словно сложенного из одинаковых кубиков. Парень схватился за ручку двери.

— Раз ты никуда не хочешь со мной ехать, могу я подняться к тебе? — спросил Воскресенский.

Макс слегка опешил от такой наглости. Ви после всего ещё и в гости к нему напрашивается? Может, поговорить с ним и отделаться? Зачем же он всё-таки притащился? Не ради же того, чтобы с ним встретиться. Лицо фотографа казалось таким… знакомым, почти родным. Было время, когда он полжизни бы отдал, чтобы снова увидеть его, но не теперь.

— Ну, пойдёмте, раз уж приехали.

В подъезде было пыльно, грязно, накурено. Впереди в полутьме виднелись разрисованные двери старого лифта. Макс свернул куда-то в сторону, в тёмный коридор, по стенам которого висели поломанные синие почтовые ящики. Воскресенский молча шёл за ним вверх по неосвещённой лестнице, закиданной бумажками, бесплатными газетами и окурками. Они поднялись на третий этаж: перед ними был длинный коридор. Почти в самом его конце, возле грязного окна с полуживой геранью на подоконнике, была дверь поновее и почище большинства. Парень открыл её перед Ви:

— Прошу.

Они вошли в тёмную прихожую. Макс включил свет, и стало видно узкую нишу с плитой, низким холодильником и мойкой и две двери. Одна вела в небольшую комнату, оклеенную светло-салатовыми обоями, другая, как мог догадаться Ви, в ванную. Всё было очень маленькое и какое-то унылое.

— Снимаешь? — спросил Воскресенский, осматриваясь по сторонам.

— Да. На что хватает. Извините, если непривычны к таким интерьерам, у нас тут не Майами. — Макс снял запачканные белой строительной пылью куртку и шапку и скинул ботинки.

Ви не стал дожидаться приглашения и сделал то же самое.

Мебели в тесной комнате было мало: трёхстворчатый шкаф в углу возле двери, разложенный диван рядом, несколько полок на стене, старая тумба для телевизора (самого ящика не было), пара стульев, стол возле окна, на нём компьютер. Люстра с тканевым абажуром давала тусклый жёлтый свет.

Воскресенский поставил рюкзак на один из стульев и расстегнул молнию; начать говорить было трудно — он никогда не был мастером озвучивать свои чувства. Макс, прислонившись к столу, наблюдал за ним без особого любопытства — или же со старательно скрываемым любопытством. В руках Ви оказалось несколько блестящих глянцем журналов, четыре или пять штук.

— Вот, — сказал мужчина, открывая журналы на нужных страницах и выкладывая на стол. — Я несколько лет не мог снять ничего подобного, даже близкого.

Макс смотрел на яркие развороты со своими снимками. Последним он увидел тонкий журнал меньшего формата, где на обложке была та самая фотография, сделанная под дождём.