Длинноногий дядюшка (с илл.) - Уэбстер Джин - Страница 12

Она все больше удивляется мне, потому что я говорю всякие странные вещи. Стараюсь не говорить, но так уж выходит, я сама удивляюсь. Вы никогда не поймете, что такое пробыть восемнадцать лет в приюте, а потом неожиданно выйти В СВЕТ.

Ничего, постепенно я привыкну. Я уже не делаю тех ошибок, которые делала прежде, и не смущаюсь перед девочками. Прежде я вспыхивала, когда кто-нибудь смотрел на меня. Мне казалось, каждый видит, что я только что переоделась в приличное платье. Больше я не позволю тем, пестрядинным, смущать меня. Довлеет дневи (вчерашнему) злоба его*.

Забыла рассказать Вам о наших цветах. Мастер Джерви преподнес каждой из нас по букету фиалок и ландышей. Как это мило с его стороны! Прежде я никогда не обращала внимания на мужчин - судила о них по нашим попечителям - а теперь начинаю менять взгляды.

Одиннадцать страниц! И это - письмо! Не бойтесь, я кончаю.

Ваша Джуди.

* «Довлеет дневи злоба его» (церк.-слав.) - «Довольно для каждого дня своей заботы» (Евангелие от Матфея, глава 6, стих 34).

10 апреля.

Дорогой богач!

Возвращаю чек на пятьдесят долларов. Спасибо Вам большое, но не могу принять. Мне совершенно достаточно обычных денег, чтобы купить себе шляпу. Жаль, что написала Вам все эти глупости о шляпном магазине. Просто я ничего подобного не видела.

Тем не менее, я не собиралась клянчить у Вас милостыню. Скорее я откажусь от помощи вообще, чем приму эти деньги.

Искренно Ваша Джеруша Аббот.

Надеюсь, Вы простите меня за грубость? У меня - мерзкая привычка писать сразу, не подумавши. Если я кажусь неблагодарной, это не значит, что я такая и есть. В глубине души я всегда благодарна Вам за ту свободу и независимость, которые Вы мне дали. Все детство я постоянно подавляла возмущение, а теперь каждый день радуюсь, как будто я - героиня какого-нибудь романа.

Сейчас четверть третьего. Сойду на цыпочках вниз и опущу письмо. Тогда Вы получите его вслед за первым и не очень долго будете плохо думать обо мне.

Спокойной ночи.

Всегда любящая Вас Джуди.

4 мая.

Дорогой длинноногий дядюшка!

В прошлую субботу у нас был спортивный праздник, очень красивый. Сперва мы прошли торжественной процессией. Все девочки, со всех курсов, были в белых платьях. Старшие несли японские зонтики - синие в золотую полоску; третий курс - бело-желтые флажки; наш - ярко-алые воздушные шарики, которые все время улетали, а новенькие были в зеленых бумажных шляпах с длинными лентами. Кроме того, у нас был оркестр, выписанный из города, и с полдюжины наших шутниц, вроде клоунов, развлекавших публику.

Джулия была одета толстым фермером с баками, в полотняном пыльнике, под старомодным зонтиком. Патси Мориарти (полное имя - Патриция. Слыхали Вы подобное имя? Самой миссис Липпет не придумать!), тонкая и высокая, играла его жену в очень смешной зеленой шляпе набекрень. Хохот не смолкал, пока они шли перед зрителями. Джулия исполняла свою роль замечательно. Никогда бы нe поверила, что у одной из Пендльтонов - столько юмора! Прошу прощения у мастера Джерви, но я его Пендльтоном не считаю, как не считаю Вас настоящим попечителем.

Мы с Салли не участвовали в параде, потому что должны были выступить на состязаниях. И что Вы думаете? Мы обе выиграли! Точнее, сперва мы обе проиграли (бег с препятствиями), а потом Салли заняла первое место в прыжках с шестом (семь футов три дюйма), я - в беге на пятьдесят ярдов (восемь секунд).

Я едва не задохнулась, но все-таки очень радовалась, когда весь курс махал в мою честь шарами и весело голосил:

Кто Джуди Аббот?

Мо- ло-дец!

Кто молодец?

Джу- ди Аб-бот!

Вот она, слава! Потом меня отправили в палатку, растерли спиртом, дали пососать лимона. Понимаете, мы - спортсмены. Выиграть приз очень важно - тот курс, у которого болыпе всего призов, получает кубок. В ны-

нешнем году кубок выиграли выпускные, у них семь призов. Спортивное

общество колледжа устроило для чемпионов обед. Нам подавали крабов и шоколадное мороженое в форме баскетбольного мяча.

Вчера я до полуночи читала «Джейн Эйр». Достаточно ли Вы стары, дядя, чтобы помнить то, что было шестьдесят лет назад? Неужели и впрямь так говорили?

Высокомерная леди Бланш обращается к слуге: «Прекрати болтать, холоп, исполняй мoe повеление!». Рочестер называет небо «металлом небосвода», а что до сумасшедшей, которая хохочет как гиена и поджигает полог и рвет в клочья фату и даже кусается - это самая что ни на есть мелодрама, а все-таки

читаешь, читаешь и читаешь. Не понимаю, как молодая девушка написала такую книгу, в особенности - если она выросла на кладбище.

Сестры Бронте просто зачаровывают меня - их книги, их жизнь, их мысли. Откуда они все взяли? Когда я читала о страданиях маленькой Джейн в благотворительной школе, то так разволновалась, что бросила книгу и пошла гулять. Я ведь понимала, что она чувствует. Если ты знакома с миссис Липпет,

нетрудно представить мистера Броклхерста.

Не пугайтесь, дядюшка! Я не хочу сказать, что приют Джона Грайера очень похож на ту школу. Мы были сыты, одеты, мы могли мыться, у нас было тепло. Но есть и одно страшное сходство - наша жизнь была так же монотонна и бессодер-жательна. Ничего радостного не случалось, кроме мороженого по воскресеньям, но даже и его давали не в какой-нибудь другой день. За все восемнадцать лет

я пережила только одно приключение - когда загорелся деревянный навес. Нас подняли ночью, велели одеться на всякий случай, но дом не загорелся, и мы снова легли спать.

Всякий любит приятные неожиданности, это - в природе человеческой. А у меня ни одной не было до тех пор, пока миссис Липпет не позвала меня и не сказала, что мистер Смит хочет определить меня в колледж. Но и эту новость она сообщила так занудно, что я была скорее поражена, чем приятно удивлена.

Знаете, по-моему каждому человеку нужнее всего воображение. Тогда ты можешь ставить себя на место другого и делаешься добрым. Надо бы развивать это в детях. А у Джона Грайера вытравляли малейшую склонность к фантазии. Из всех качеств поощрялось только чувство долга. По-моему, детям не следует даже знать этих слов, они отвратительны. Пусть делают все из любви.

Подождите, когда я осную и возглавлю приют! Это моя любимая игра. По ночам, прежде чем уснуть, я разрабатываю все в подробностях - что они будут есть, как одеваться, как развлекаться, и как их будут наказывать, ведь даже мои сироты бывают плохими.

Но, во всяком случае, они будут счастливы. По-моему, каждый, какие бы ни были у него потом неприятности, должен узнать счастье в детстве, чтобы на него оглядываться. Если у меня когда-нибудь будут дети, я не допущу, чтобы они горевали, когда они еще маленькие.

Звонят в церковь. Когда-нибудь я кончу это письмо?

Четверг.

Когда я сегодня днем пришла из лаборатории, оказалось, что на чайном столе у меня сидит белка и угощается миндалем. Вот посетители, которых нам приходится принимать в хорошую погоду, когда окна все время открыты.

Утром, в субботу.

Наверное, Вы думаете, что вчера я провела спокойный вечер со Стивенсоном, благо сегодня нет занятий? (Стивенсона я купила на спортивный приз). Если Вы действительно так думаете, Вы никогда не были в женском колледже. Шесть подруг ввалились к нам варить тянучки, и одна вылила их на ковер, когда они еще не застыли. Ковер навсегда испорчен.

Я ничего не писала в последнее время о занятиях, но они идут своим чередом. Приятно иногда отойти от них и потолковать о жизни - правда, толкую только я, Вы не выражаете своих мнений, но это уж Ваша вина. Возражения будут благосклонно приняты, когда Вам только заблагорассудится их высказать.

Я писала это письмо три дня и, кажется, порядком Вам надоела.

До свидани, дорогой Представитель Сильного Пола! Джуди.