Башня шутов - Сапковский Анджей - Страница 90

Спустя какое-то время Самсон придержал коня и отстал. Рейневан понял, что должен сделать то же. Шарлей обернулся, придержал сивку.

– Похоже… – с трудом произнес он, сравнявшись с ними. – Похоже, оторвались… Во что же ты, язви тебя, снова нас впутал, Рейневан?

– Я?

– А кто же еще-то?! Я видел тех наездников. Видел, как ты корчился от страха, заметив их. Кто это? Почему они орали: «Мы здесь»?

– Не знаю, клянусь…

– Что толку в твоих клятвах! Ладно, кем бы они ни были, нам удалось…

– Еще не удалось, – изменившимся голосом сказал Самсон Медок. – Опасность еще не миновала. Внимание! Внимание!

– Что!

– Что-то приближается.

– Я ничего не слышу.

– И все-таки. Что-то скверное. Что-то очень скверное.

Шарлей развернул коня, стоя на стременах вглядывался и напрягал слух. Рейневан же, наоборот, съежился в седле. Новые нотки в голосе Самсона заставили его насторожиться. Конь Генрика Хакеборна захрапел, затопал. Самсон крикнул. Рейневан взвизгнул.

И тут неведомо откуда, неведомо как с мрачного неба посыпались нетопыри.

Это, конечно, не были обыкновенные летучие мыши, хотя и были они лишь немногим крупнее обычных, самое большее – раза в два, но у них были неестественно большие головы, огромные уши. Глаза будто раскаленные угольки и ощерившиеся пасти, забитые белыми клыками. И было их множество, целая туча, рой. Их узкие крылья будто ятаганы со свистом рассекали воздух.

Рейневан словно сумасшедший размахивал руками, отбиваясь от яростно нападавших бестий, исходя криком от ужаса и отвращения, срывал с себя цеплявшихся за шею, грызущих руки. Болезненно кусавших уши. Рядом Шарлей не целясь рубил вокруг себя саблей, густо прыскала черная нетопыриная кровь. На голове Шарлея сидели четыре, Рейневан видел, как по лбу и щекам демерита ползут змейки крови. Самсон боролся молча, давил ползающих по нему существ, хватая их горстями по нескольку штук сразу. Лошади безумствовали, рвались, визжали, дико ржали.

Сабля Шарлея свистнула у самой головы Рейневана, клинок прошел по волосам, смел с них большую, жирную и исключительно наглую тварь.

– Вперед! – рявкнул демерит. – Надо бежать, здесь оставаться нельзя!

Рейневан погнал коня, как-то тоже сразу поняв: это не были обычные летучие мыши, это были существа, призванные чарами, а значит, насланные преследователями, и эти преследователи вот-вот появятся. Они рванули галопом, коней подгонять не приходилось, паникующие животные забыли об усталости и мчались так, словно их преследовали волки. Нетопыри не отставали, наскакивали, валились на них непрерывно, защищаться на полном скаку было трудно. Удавалось это только Шарлею, который рубил саблей так, словно родился и всю свою юность провел в Татарии.

Рейневана же, как опять стало ясно, неудачи преследовали хуже, чем Иону. Нетопыри кусали всех троих, но именно Рейневану один вцепился в волосы на лбу так, что совершенно заслонил глаза. Уродцы атаковали всех трех лошадей, но только Рейневанову коню один впился прямо в ухо. Конь рванулся, дико заржал, затряс опущенной головой, дернулся, подкинул круп с такой силой, что ослепший Рейневан вылетел из седла, как снаряд из катапульты. Освободившийся от груза конь сумасшедшим галопом кинулся в лес, к счастью, Самсон успел ухватить его за поводья и остановить. Шарлей же спрыгнул с лошади и, подняв саблю, ворвался в можжевельник, где над барахтающимся в высокой траве Рейневаном нетопыри кружили будто сарацины над поверженным на землю паладином. Выкрикивая чудовищные ругательства, демерит хлестал саблей так, что во все стороны брызгала кровь. Рядом Самсон, сидя в седле, дрался одной рукой – другой держал вырывающихся коней. Совершить такое мог только Самсон.

Рейневан был первым, заметившим, что в бой вступили новые силы. Возможно, это случилось потому, что, стоя на четвереньках и уткнув нос в траву, он пытался выбраться из боя. И видел, как трава вдруг стелется по земле. Словно поваленная вихрем. Он приподнял голову и шагах в двадцати от себя увидел мужчину, почти старика. Но прямо-таки гиганта с горящими глазами и львиной гривой млечно-белых волос. Старец держал посох, странный, сучковатый, фантастически выкрученный, истинный змей, застывший в пароксизме мучений.

– Пади! – громовым голос крикнул старец. – Не поднимайся!

Рейневан распластался по земле. Почувствовал, как странный вихрь свистит у него над головой. Услышал приглушенное ругательство Шарлея. И неожиданный, всеохватывающий, пронзительный писк до того нападавших на них в полном молчании нетопырей. Писк утих, оборвался так же неожиданно, как и возник. Рейневан услышал и почувствовал, как кругом что-то падает градом, ударяясь о почву глухо, как зрелые яблоки. Он чувствовал также на волосах и спине словно сухой дождь. Оглянулся. Кругом куда ни глянь валялись мертвые нетопыри, а сверху, с ветвей деревьев, не переставая сыпался плотный поток насекомых – жуков, паучков, гусениц, личинок и ночных бабочек.

– Matavermis,[358] – вздохнул он. – Это был Matavermis…

– Ну, ну, – сказал старик. – Знает! Молодой, но опытный. Вставай. Уже можно.

Старик, теперь это уже стало видно, вовсе не был стариком. Юношей он, правда, тоже не был, а седина его волос – Рейневан дал бы голову на отсечение – была не старческой, это был альбинизм – столь часто встречающийся у магов. Да и гигантский рост тоже был иллюзией – результатом магии. Опирающийся на посох беловолосый человек был высок, но отнюдь не сверхъестественно. Подошел Шарлей, без всякого интереса пиная валяющихся в траве мертвых нетопырей. Подошел Самсон Медок с лошадьми. Седоволосый несколько минут внимательно рассматривал их – Самсона особенно серьезно.

– Трое. Любопытно. Искали-то мы двоих.

Откуда взялось множественное число, Рейневан узнал прежде, чем успел спросить. Задуднили копыта, на поляне стало тесно от храпящих лошадей.

– Приветствую, – воскликнул, не слезая с седла, Ноткер фон Вейрах. – Однако встретились. Вот ведь везение.

– Везение, – повторил с такой же усмешкой в голосе Буко фон Кроссиг, слегка напирая на демерита конем. – Тем более что совсем не там, где было условлено. Совсем в другом месте!

– А ты не держишь слова, господин Шарлей, – добавил, поднимая хундсгугель, Тассило де Тресков. – Не выполняешь договора. А сие наказуемо.

– И, вижу, не миновала его кара, – фыркнул Куно Виттрам. – Клянусь дубинкой святого Григория Чудотворца! Только гляньте, как ему кто-то ушки понадгрыз.

– Надо отсюда убираться. – Седоволосый прервал разыгравшуюся на глазах у изумленного Рейневана сцену. – Погоня приближается. Конные идут по пятам.

– Ну, разве я не говорил? – проворчал Буко фон Кроссиг. – Мы спасаем их, вытаскиваем ихние задницы из петли. Ладно, поехали. Господин Гуон? Это преследование…

– Не простое. – Седоволосый внимательно посмотрел на поднятого с земли за конец крыла нетопыря, потом перевел взгляд на Шарлея и Самсона. – Все это неспроста… Я понял по тому, как занемели пальцы… Ну, ну… Интересные вы люди, интересные. Можно сказать: покажи мне, кто за тобой гонится, и я скажу, кто ты. Иначе: мои преследователи свидетельствуют обо мне.

– Фу, преследователи! – воскликнул, заворачивая коня, Пашко Рымбаба. – Тоже мне преследователи. И пусть только подъедут, мы зададим им перцу.

– Не думаю, – ответил седоволосый, – чтобы все было так просто.

– Я тоже. – Буко присмотрелся к нетопырям. – Господин Гуон, можно вас попросить?

Названный Гуоном седоволосый вместо ответа махнул кривым посохом. С трав и папоротников тут же начал подниматься туман белый и плотный, как дым. И удивительно быстро полностью затянул лес.

– Старый чародей, – пробормотал Ноткер Вейрах. – Аж мурашки побежали…

– Э! – весело воскликнул Пашко. – По мне ничто не побежало.

– Людям, которые нас преследуют, – отважился проговорить Рейневан, – туман не помеха. Даже магический.

Седоволосый обернулся. Взглянул ему в глаза.