Тихоокеанские румбы - Конецкий Виктор Викторович - Страница 43

Положил его в коробочку берестяную. Потом видит — еще и еще такие же камешки желтые да зеленоватые валяются. Собрал, принес домой, ожерелье дочери сделал. А как надела дочь ожерелье, стала умной, послушной да почтительной. Совсем другая стала. Видно, «тигриный глаз» помог…

Так рассказывает легенда о цветных камешках, встречающихся на берегу Амурского залива — халцедонах, агатах и сердоликах. Есть там чудесная бухта Мелководная. Ее окружают высокие сопки, «столовые» горы. Берега покрыты галечником и песчаными наносами. Правильнее было бы назвать Мелководную Сердоликовой бухтой. По своим богатствам она нисколько не уступает берегам Черного моря у Коктебеля. Целую коллекцию разных халцедонов, красных сердоликов, слоистых агатов, полосатых и зеленых яшм можно набрать здесь после шторма.

Ученые разгадали тайну рождения этих камней. В далекие-далекие времена в древних вулканических лавовых потоках в момент остывания их оказались и кремнистые минералы. Некоторые из них получились в виде полупрозрачных натеков.

Особенно хороши «медовые» сердолики. Видом они напоминают янтарь, но тверды, как кварц. Есть и камни красного цвета, но они попадаются реже. И совсем редко можно встретить ярко-оранжевые сердолики. Некоторые из них принимают слоистую структуру.

А халцедоны! Как разнообразны они и по окраске и по форме. Однажды на Мелководной был найден камень почти совершенно белый, прозрачный. Он был очень похож на кусочек льда. Природа словно задумалась, как еще украсить его, и придумала: внутри камня, как будто капелька алой крови, горит небольшой кусочек красного кварца. Как, каким образом микроскопическая доля красящего окисла попала внутрь белоснежного камня — загадка природы.

Разве можно пройти мимо другого чуда. На этот раз в оранжевом халцедоне образовалась маленькая пустотка, диаметром в несколько сантиметров, и эта крошечная пещерка внутри оказалась словно усыпанной брильянтовой пылью. Ее устилали кристаллики горного хрусталя.

Встречаются халцедоны, сильно окатанные морем и штрихованные приливом. Иногда природная полировка настолько совершенна, что, кажется, камни только что доставлены из гранильной мастерской, где приобрели форму кабошонов, бусинок и пластинок. Их можно почти без обработки использовать в ювелирном деле.

И не одна бухта Мелководная богата цветными камнями. Если пройти по галечниковым россыпям рек Борисовки, Комаровки, Артемовки, можно набрать немало различно окрашенных халцедонов с тонкослоистой структурой и замысловатым рисунком. На реках Большая Уссурка, Партизанская найдены опалы и снежно-белые агаты. А в районе бухты Ольги — многоцветные слоистые бледно-зеленые, желтоватые и нежно-розовые агаты. Они могут быть использованы не только в ювелирных мастерских, для изготовления маленьких скульптур — гемм, но и в точной механике.

Так воспел халцедон поэт Г. Лонгфелло з своей знаменитой поэме «Песнь о Гайавате».

Не только Приморье, но и Приамурье богато халцедонами.

Соболь… Его не поймал, а сделал охотник-художник пять тысяч лет тому назад. Был он, вероятно, хорошим следопытом, много соболей попало в его ловушки. И решил он сделать зверька из камня. Нетрудно было найти на берегу реки хороший обломок светлого полупрозрачного халцедона. И вот уже не наконечник стрелы выходит из рук древнего мастера, а удивительно похожая на соболя фигурка. Может быть, стала она амулетом, который приносил охотнику счастье и хранил его в тайге, а может быть, украшением.

Замечательное изделие далекого предка нанайцев, ульчей обнаружено было на месте древнего поселения близ села Тахты на Амуре. Летом 1968 года здесь работала археологическая экспедиция под руководством академика Алексея Павловича Окладникова.

Поселение каменного века у села Тахты дало интереснейший материал, который свидетельствует о том, что на этом месте в неолитическое время был своеобразный «художественный центр». Возможно, это были мастерские, где изготовлялись украшения из разноцветного халцедона и яшмы, оникса, причем использовался известный в то время метод отжима. От осколка халцедона другим твердым камнем постепенно откалывались — отжимались маленькие кусочки камня, пока он не приобретал ту форму, которую старался ему придать древний мастер.

Первая реалистическая фигурка животного, сделанного в столь отдаленные времена — халцедоновый соболь — оказалась невелика. В длину она имеет немногим более трех сантиметров.

Возможно, в скором времени мастера заинтересуются поделочными камнями, рожденными вулканами, и появятся самые различные украшения из красноватого сердолика, зеленой плазмы, медового халцедона, найденных на побережье Тихого океана.

Андрей Нечаев

Каменная западня

Третий день Шантарские острова кутались в плотный, холодный, оседавший на языке туман. Белая влажная мгла скрывала очертания береговых скал и море, заполнив все ущелья и долину ключа, у которого стояла палатка. Прозрачные капли росы медленно ползли по листьям, мелко дрожали на верхушках ветвей и падали на землю. В такую погоду нельзя идти в лес — при малейшем прикосновении к траве и кустам на человека рушился подлинный ливень.

На небольшой остров Беличий меня и моего неразговорчивого помощника Бориса Суворова доставила шлюпка геологов. Искатели земных кладов тотчас ушли в маршрут вокруг острова. Оставшись вдвоем, мы молча сидели у жаркого костра, перебирали гербарий, заполняли этикетки и писали дневники. В котелке варилась уха из королевской мальмы. Рядом тонко свистел чайник. Так бы нам и сидеть до вечера, если б Борису не пришла мысль, тотчас овладевшая и моим воображением.

— Превратимся пока в спелеологов! — сказал мой спутник. — Вдоль берега много пещер. Переждем туман в одной из них.

Мы наскоро пообедали и направились берегом к ближайшей пещере. Запасливый крепыш Суворов нес тяжелый рюкзак с продуктами и веревками, дробовик с патронами. У меня за спиной висела сумка для сбора минералогических коллекций. Каждый взял электрический фонарь и вырезал прочный посох.

Вход в пещеру скрывался под крутым обрывом у основания отвесной, испещренной красными прожилками скалы. Живописные утесы почти пятидесятиметровой высоты громоздились над каверной, уходя в стороны. На выступах каменных стен коричневели гнезда чаек, бакланов и топорков. Из них то высовывались, то прятались черные, белые и пестрые головки птенцов.

Был отлив. Живое прозрачное море уходило все дальше от входа в грот, обнажая пологий пляж, устланный плоской серо-зелено-бурой галькой. Вдали шумел невидимый в тумане прибой, посылая на отмель отряды пологих водяных валов. Шипящие вогнутые гребни воды выходили из белесой мглы, обессиленно останавливались у наших ног и с легким ласковым журчанием отступали, оставляя на камнях ржавую пузырчатую пену.

В глубь земли уходило черное, расширенное внутри отверстие, окаймленное редкой травой. Растения ютились на крошечных выступах или в трещинах стен. Я узнал очитки с темно-зелеными мясистыми листьями и синими, золотистыми и розоватыми цветками, пучки скального чеснока с плоскими блестящими листьями, густые колючие подушки камнеломок и неказистые селягинеллы в чешуйчатых листьях. Из расщелины свешивались иглистые ветки кедрового стланика, увешанные ароматными смолистыми еще зелеными шишками.

С замиранием сердца мы шагнули внутрь земной трещины. Уже за первым поворотом дневной свет исчез, и нас окружила чернильная темнота. Включив фонари, мы осмотрелись. Каменный коридор, в котором мы стояли, постепенно расширялся и опускался. Под ногами лежал толстый слой гальки.