Тихоокеанские румбы - Конецкий Виктор Викторович - Страница 20

И на самом «Малыгине» экспедиция ни дня не могла обходиться без «Руслана». Электроток — раз, лебедка — два. Просто так не перенесешь с борта на борт помпы или водолазное снаряжение. По накрененному кораблю даже ходить-то было опасно: на палубу-каток пришлось набивать рейки. А кто будет снабжать эпроновцев продуктами, пресной водой, топливом и вообще всем? Конечно, «Русланчик», как ласково называли его моряки.

Из судового журнала ледокола «Ленин»:

«11 марта. В 11.00 к правому борту ошвартовался пароход „Руслан“. Начали на него погрузку продовольствия и оборудования для снятия ледокола „Малыгин“…

14 марта. В 00 часов пароход „Руслан“ у борта „Малыгина“… В 6.00 „Руслан“ ошвартовался к нашему борту. Начали на него погрузку материалов и оборудования для ледокола „Малыгин“…

16 марта. В 14.00 отошли от пристани для проводки льдом парохода „Руслан“ к ледоколу „Малыгин“. В 14.45 вошли в крепкий крупнобитый лед. Пароход „Руслан“ застрял во льду. Возвратились для его околки…».

В любой час мутно-зеленые, как акульи глаза, льды могли раздавить «Русланчика» или вынести его на рифы.

Лишь раз, в марте, связь с «Малыгиным» прервалась: обжигающий мороз, иглистый ветер, торосистый лед. Сколько ни бился «Руслан» — бесполезно. Он должен был доставить эпроновцам хлеб, а также уголь для камельков. С борта «Ленина» просемафорили флажками: «Пройти не можем. Как у вас дела?». «Нет продовольствия. Нормы урезаны. Выдаем но сто граммов хлеба на едока».

Судя по газетным сообщениям того времени, это был самый драматический момент до подъема корабля со скал. На берегу рисовалась такая картина: темь, тишина склепа на обросшем ледяными космами «Малыгине», в каютах, будто в ледяных пещерах, закутавшись в шубы, сидят по углам голодные и замерзшие водолазы, мотористы, такелажники, электрики, гидротехники…

И что же? Вот лишь одна заметка из стенгазеты «Полярный подводник», выпущенной эпроновцами в то время на борту «Малыгина»:

«Наступили сильные морозы. Сегодня 25 градусов. Лебедки нет, но есть руки ударников, боевая вира. Водолаз Ферапонтов подал в первой смене из трюма 200 ящиков. Водолаз Громак подал во вторую смену 151 ящик. Ему помешало позднее время. Сегодня Мартынов и Барашков сделали по 150 подъемов. Вирают Кошев, Каменский, Мальган, Салмин, Заостровский, Крупнин. За первый день сделано 453 подъема. Они громят мороз…»

Вот вам и тишина склепа! Страна узнала о мировом рекорде водолаза Филиппа Хандюка. Осматривая пробоины «Малыгина», он провел на дне Айс-фиорда без перерыва почти девять часов. А ведь некоторые специалисты вообще сомневались в возможности работы в Арктике под водой полярной ночью. Эпроновцы «вкалывали» даже в такой обстановке, когда золотниковые клапаны скафандров и шланги приходилось отогревать кипятком из чайника — иначе не поступал воздух.

Обходным путем на собачьей упряжке удалось доставить «Малыгину» продукты. Но это был единственный случай, когда «Руслан» не принимал, вернее, вынужден был не принимать участия в спасательной операции. А так зачастую сами моряки «Руслана» перебирались на борт аварийного корабля — обслуживали помпы, ворочали кирками, окалывая лед, вирали из трюмов врубовые машины, железо, трубы, тросы, бочки и ящики с маслом, сгущенным молоком, семгой, икрой, крымскими яблоками. Благодаря «Руслану» вся эта вкуснятина вскоре попала по назначению — в шахтерскую столовую Баренцбурга.

В тот раз после недолгого перерыва моряки «Руслана» пробились-таки к осажденному льдами «Малыгину» с помощью… взрывов.

«Руслан» — всегда на главном направлении. Не случайно на нем обосновался штаб экспедиции. Именно в салоне «Руслана» в деталях обсудили заключительный этап — подъем «Малыгина». И главная задача — отбуксировать ледокол с мели на глубину — опять же выпала на «Русланчика».

Двадцать четвертого марта 1933 года в Москву, Центральному Комитету ВКП(б) и Советскому правительству ушла такая радиограмма:

«Сегодня мы счастливы рапортовать о следующем: в 23 часа 45 минут, за 15 минут до окончания срока, данного правительством, „Малыгин“ был поднят, всплыл и отправлен в Баренцбург. В заливе Грингарбург на мачте возрожденного корабля был поднят государственный флаг. „Малыгин“ и „Ленин“ обменялись приветственными гудками. „Малыгин“ вырван из ледяных когтей Арктики…»

Ответная телеграмма:

«Шлем горячий привет руководителям и всем участникам экспедиции по спасению „Малыгина“, с честью выполнившим труднейшее задание правительства.

Ваша работа и Ваш успех вписывают славную страницу в историю советского полярного мореплавания»…

Один из откликов на радостную весть:

«Привет героям Арктики — людям сказочной энергии. В борьбе против суровой природы вы, товарищи, совершили один из тех подвигов, которые говорят всему миру трудящихся о несокрушимой силище рабочего класса Союза Советов.

Крепко обнимаю вас, героев, — Максим Горький».

А пока «Малыгин» стоял у пристани Баренцбурга: моряки латали пробоины, готовили механизмы к переходу в Мурманск. Буксировка от места аварии к пристани была крайне напряженной. Каждый час выведенный на глубину «Малыгин» тяжелел на 500 тонн. Прекратись откачка воды — и ледокол мог уже безвозвратно уйти на грунт Айс-фиорда. Вот почему «Руслан», передав буксир «Ленину», стал в кильватер «Малыгину», помогая ему на ходу своими помпами. Будто нарочно, сгрудились льды, сдавливая и без того израненный корабль. Из-за сильного крена иллюминаторы левого борта оказались на ватерлинии, на них не было металлических заглушек, и льды грозили выдавить стекла. «Ленин» вынужден был временно покинуть «Малыгина» с «Русланом», чтобы расчистить проход. Так и причалил «Малыгин» — весь в ледовом крошеве, с угрожающим креном. И у пристани еще продолжалась борьба за его спасение.

Наконец в 17 часов 10 минут 27 апреля 1933 года капитан «Малыгина» Онисим Зиновьевич Филатов ошвартовал свой корабль у мурманского причала. Рабочие Мурманска устроили победителям торжественную встречу. Еще на подходе к Кольскому заливу, едва завидев прославленный ледокол, рыболовные траулеры и морские буксиры давали сирены — три долгих гудка, один короткий: «Привет, привет, привет…».

Но отчего такие печальные лица у Крылова и его друзей? Устали? Переутомились? Сейчас я всматриваюсь в давнюю фотографию и знаю причину. Вот стоит он — Фотий Иванович — брови в изломе, глаза в бездонной грусти. Нет и тени улыбки на лице Владимира Стольникова — гидротехника, Тимофея Бобрицкого — специалиста по спасательным работам, Михаила Борисова — начальника группы водолазов. А вокруг — приветствия, флаги, смех…

Страна еще не знала…

Десятого мая 1933 года газеты опубликовали сообщение ТАСС: «О гибели спасательного судна „Руслан“…»

Дрогнули сердца. Что такое?

Эту толстенную папку, извлеченную из фондов Государственного архива Архангельской области, я взял в руки как талисман. На титульном листе выведено: «Судовые роли за 1933 год». Так называют документы, оставляемые в порту каждым отходящим судном. В них — фамилии, имена и отчества, должности и годы рождения всех членов экипажа. А на том документе, который я отыскал в папке, еще была резолюция, написанная крупным торопливым почерком: «Капитану порта тов. Бондареву. На основании распоряжения Наркомвода тов. Яснова отправить с „Лениным“ в 16 часов 9 января на спасение „Малыгина“. Калитаев».

На обратной стороне листка список. Впитываю в память каждую строчку:

«Клюев Василий Алексеевич, капитан, 1901; Точилов Герасим Васильевич, старший штурман, 1897; Нагибин Владимир Петрович, второй штурман, 1904; Меньшиков Павел Семенович, старший механик, 1909; Урпин Александр Степанович, второй механик, 1889; Бодонский Николай Николаевич, третий механик, 1910; Бахтин Григорий Иванович, электрик, 1912; Антуфьев Дмитрий Николаевич, боцман, 1907; Нетленный Иван Павлович, матрос первого класса, 1912; Остапущенко Герман Николаевич, матрос первого класса, 1912; Бутаков Александр Максимович, матрос первого класса, 1911; Попов Михаил Петрович, матрос первого класса, 1907; Антуфьев Никандр Григорьевич, матрос первого класса, 1908; Ларионов Александр Михайлович, матрос второго класса, 1913; Воронцов Сергей Иванович, старший машинист, 1912; Спиридонов Николай Сергеевич, машинист второго класса, 1913; Иванов Андрей Никитич, кочегар, 1906; Пустынников Георгий Иванович, кочегар, 1904; Сальников Георгий, кочегар, 1911; Шебунина Александра Григорьевна, повар, 1912; Климова Кира Дмитриевна, каютприслуга, 1913; Волынкин Валентин Степанович, радист, 1904».