Щит научной веры (сборник) - Циолковский Константин Эдуардович - Страница 91

Подобно правильности кристаллического сложения тел, так же, вероятно, согласно и движение их электронов. Оно подобно маршировке солдат и порождает ритмическое движение атомов эфира. Оно не только продольное, но и поперечное – во всех плоскостях. Это дает возможность объяснить явление поляризации и другие.

Вот слова Френеля: необходимо считать колеблющуюся среду состоящей из молекул, разделенных конечными расстояниями. Эфир есть среда, лишенная непрерывности, подобно самой материи, прибавляет Пуанкаре. Теперь это мною выяснено даже с избытком.

Солнечная постоянная дает такую же величину плотности эфира, как и наша гипотеза и, следовательно, подтверждает наши выводы. (См. «Кинетическую теорию света». 1919 г. Соображения о плотности эфира тут были выкинуты).

Невозможно отрицать единство световых и электромагнитных явлений. Но как световые, так и электромагнитные могут иметь начало кинетическое, что мы и принимаем. Для световых явлений это теперь очевидно, для электромагнитных – еще не ясно.

Принцип релятивности Эйнштейна мы оставим в стороне, как отрицающий эфир, электромагнитная же теория света Максвелла испытывает большое затруднение, когда дело доходит до столкновения электромагнитных волн с материей. Вот почему мы предпочитаем, после наших исследований, остановиться на кинетической теории излучения.

Она подробно изложена в особой моей статье («Кинетическая теория света»)

Если существует вечное возрождение, круговорот, обновление, повторяемость мира, то не будет ли сложность вещества увеличиваться только до известного предела, т. е. до образования солнц, за которой последует разложение, взрыв, возвращение к первоначальному элементарному состоянию? Возможно и это, и тогда мы должны отказаться от бесконечной сложности материи.

Но возможно и так, что ничто вполне точно не повторяется и возвращение к началу не бывает полным, т. е. материя все-таки усложняется, хотя и скачками, путем волнистым, причем каждый скачок взад и вперед хоть немного усложняет материю. Движение вперед будет хоть немного значительнее обратного хода.

Итак, мы примем смешение периодичности с беспредельным движением вперед, к бесконечному усложнению и усовершенствованию Вселенной.

Для дитяти Вселенная сначала ограничивается его комнатой, потом городом, окрестностями и т. д. Человечество только в недавнее время перестало считать Землю средоточием Вселенной и ее главною частью. Небо было чем-то дополнительным, как бы украшением земли. Древний мудрец уже возвысился до понимания и признания иных миров, иных солнц и планет. Но если бы попросили его сосчитать их число, то он никак не насчитал бы более десяти тысяч звезд. Оптические приборы, по мере своего усовершенствования, давали возможность насчитывать все большее и большее число звезд, или солнц. Это было непрерывное шествие вперед, и в настоящее время (при помощи фотографии) дошли до 1 000 миллионов светил, некоторые из которых в сотни и тысячи раз сильнее или больше нашего Солнца. Но никто не думает, что на этом числе дело остановится. Мы считаем, пока солнца только в нашей куче звезд или в одном Млечном Пути. Спиральные туманности принимаются теперь за млечные пути, подобные нашему, и число их доходит до миллиона. Таким образом, число солнц надо еще увеличить в миллион раз.

Хотя астрономы и склонны принимать бесконечную распространенность материи, однако можно себе представить мир материи ограниченным. Как бы тогда не был велик мир, его наибольшее протяжение всегда можно выразить каким-нибудь громадным числом (n). Но как бы не было велико это число, оно чрезвычайно мало в сравнении с n 2 (или n × n) и бесконечно мало в сравнении с бесконечным числом, выражающим беспредельность пространства. Таким образом, с весьма удаленной (n 2) точки зрения, вселенная (n) представится в виде сложной материальной точки, – в виде молекулы, торчащей среди бесконечной пустыни пространства… Картина довольно странная, чтобы не сказать невероятная! Она побуждает нас вместе с древними мыслителями сказать, что центр материи везде, а край нигде, т. е. что распространение материи беспредельно. Если пространство и время беспредельны, то как мы можем считать материю ограниченной!

Итак, более вероятно предполагать, что распространение материи также неограниченно, как времени и пространства. Эта бесконечность всего есть залог неисчерпаемого интереса ко Вселенной и ее жизни, – залог ее беспредельной сложности и неожиданных эффектов. Вселенная вечно будет дарить наш разум новостями и сюрпризами. Никто никогда не исчерпает ее мудрость.

Практически распространенность материи подтверждается существованием множества млечных путей. Это – туманности, распространенные довольно равномерно по всему небесному своду и имеющие звездные спектры. Однако отдельных звезд в них различить, по отдельности, невозможно. Млечные пути представляются в самые лучшие телескопы едва заметными туманными пятнышками. Только в последнее время стали замечать в них вспышки, т. е. отдельные солнца. Громадная совокупность туманностей, вероятно, составляет высшую единицу вселенной, а комбинация этих единиц – еще высшую и т. д.

Однако, в своей особой статье, «Кинетическая теория света», я доказал, что эфир разделяется как бы на острова, разграниченные пустыми или разреженными промежутками, непроходимыми для света. Каждый эфирный остров (или эфирное море) содержит совокупность многих миллионов млечных путей. Каждый млечный путь – сотни миллионов звезд. Млечных путей и солнц много – эфирного моря мы видеть не можем, так как истинная пустота непроходима для лучистой энергии. В безэфирном пространстве накаленное тело не лучеиспускает и никогда не может остыть. Оно невидимо.

Приняв бесконечную делимость материи, мы должны признать, что истинные атомы бесконечно малы. Стало быть, атомов, т. е. действительно неделимых, конечной величины нет. Истинный, начальный атом – такое же идеальное представление, как принимаемые в математике понятия: точка, бесконечность, бесконечно-малое и т. д. Если же признать строгую периодичность мира, то основные атомы будут иметь определенную величину и делимость окажется ограниченной.

Чем меньше молекула, тем скорость ее центра тяжести больше. Поэтому, при бесконечной делимости материи, истинные атомы не только бесконечно малы, но обладают бесконечной скоростью движения. Поэтому всякая конечная масса вещества, в сущности, обладает бесконечной кинетической энергией. Идеальный атом, по своей малости, значит, не только не материален, но вследствие бесконечной скорости, вездесущ, так как может одновременно находиться в местах, удаленных друг от друга на дециллионы километров. Опять невольно навязывается мысль о тождестве материи и пространства и переходимости одного в другое.

Цель физики и вообще науки не только открывать факты, но и сложное объяснить простым, неизвестное – известным.

Поэтому за атомами мы должны признать возможно малое число свойств.

Кстати, условимся истинный атом называть неделимым. Неделимые мы должны считать математическими точками, разделенными, сравнительно, бесконечно большими промежутками. Как бы не было мало между ними расстояние, оно бесконечно велико в сравнении с точкой. Если даже это расстояние бесконечно мало, оно все-таки будет бесконечно велико, если принять неделимое бесконечным малым второго порядка.

Если бы мы вздумали признать за неделимыми некоторый объем но отношению к разделяющему их пространству, то мы пришли бы к целому ряду неразрешимых и сложных вопросов, – например: что должно произойти при столкновении атомов? Откуда их упругость или неупругость? Куда в последнем случае теряется кинетическая энергия неделимых? Какую они имеют форму? Отчего зависит эта форма? Изменяется ли она и как изменяется? Почему они обладают совершенной или несовершенной упругостью?.. и так без конца.

Для разрешения подобных вопросов мы должны признать неделимые сложными или состоящими из материи более или менее подобной обыкновенному веществу. Таким образом, мы не только натолкнемся на противоречие, но и должны будем свойства материи объяснять ее же свойствами, т. е. неизвестное объяснять неизвестным.