Большой пожар - Санин Владимир Маркович - Страница 13

Из рапорта л-та Гулина Л. П. на имя начальника УПО полковника Кожухова:

Резолюция начальника УПО Кожухова М. В.:

Рассказ старшего сержанта Николая Лаврова, записанный с его слов Ольгой

— Четырнадцать лет в пожарной охране, а такого пожара не видел и, надеюсь, не увижу. Ну, склады там горят, цех или даже дом жилой — там людей спасать нужно считанных, про склады или цех говорить нечего, а в доме что сгорит? Ну, квартира-другая, редко больше, вполне нам по силам тот пожар довольно быстро задавить. А тут что было? Людей — сотни, живых людей! Шесть лет прошло, а помню, будто вчера, как на шторах висели… Ладно, не о тебе речь, про себя ты сама лучше знаешь. Было так. Лейтенант поставил задачу — на козырёк. Я и сержант Лиховец побежали через центральный вход на четвёртый этаж, разбили оконный проем, вышли на козырёк и на верёвке подняли трехколенку. Тут же стали работать на пятый и шестой этажи, а Петька Морозов и Дима Карпов таким же макаром притащили на козырёк три штурмовки, ну, ты знаешь, четырехметровые лестницы с крюком и зубьями на нем, чтоб не скользило.

Обстановка? Погоди про обстановку, я тебе про одну логическую задачу расскажу. Помнишь историю с полигоном? Я ещё совсем молодой был, Кожухов нас с Дедом взял, только Дед находился в танке, а я наверху. Но речь не об этом. Когда потушили, Кожухов привёз нас к себе домой — чайку попить. Разговор пошёл, а тогда ещё был жив батя Кожухова, тоже бывший пожарный, а в молодости моряк, матросом плавал. Вот он и задал нам такую задачу: тонут два человека, академик и вахтёр, а ты на шлюпке и она только одного из них выдержит — ну, кого спасать? Спросил и хитро на нас поглядывает. Разгорелся спор, я говорю, академика спасать нужно, пользы от него больше, а Дед — вахтёр, думаешь, меньше жить хочет? Ну, я уклончиво, с вами не разберёшься,

— а Кожухов улыбается, знает батин ответ. «Разберёшься! — батя трахнул кулаком по столу. — Сам вылезай, прыгай в море, а людей спасай!» Вот примерно такая и здесь была обстановка, что не знаешь, кого спасать первым: чуть не в каждом окне люди, и каждый только на тебя надеется. Раздумывать некогда, я полез на седьмой, где одна женщина на шторе висела, а другая с подоконника ноги свесила и кричит. Снял я их, а потом… Как снял? Обыкновенно, сначала одну, потом другую… Подробности тебе… Сначала со шторы, она руками намертво в ту тряпку вцепилась, я одной рукой её за талию, а другой штору осколком стекла перерезал. Трехколенка широкая, почти полметра, так что я ту женщину, а она, слава богу, худенькая была, легко на ступеньку поставил, а дальше она с помощью Саньки Лиховца спускалась. За ней потом снял вторую… нет, ни той, ни другой фамилии не знаю… вторая средних лет, покрупнее, лицо от дыма чёрное, родной муж не узнает. Плохо её снимал, боялась, а между тем дверь из комнаты в коридор совсем прогорела, шкафы, бумаги занялись — температурка, давай, говорю, милая, быстрее, нам с тобой здесь делать нечего. Дрожит вся, трясётся, но жить хочется, поставила ногу на ступеньку, а снизу Санька: ставь, говорит, другую, не бойся, я держу! И так она спускалась, он её ноги переставлял со ступеньки на ступеньку. А пока он спускал, я подтянул на верёвке штурмовку, закинул её на восьмой и оттуда ещё снял одного…

Потом ещё штурмовки принесли, стали спасать с верхних этажей. Технология здесь простая: залезаешь по трехколенке на шестой этаж, тебе подают штурмовку, цепляешь её за подоконник седьмого этажа, залезаешь — ну, остальное вроде бы должно быть ясно, дело техники, как говорят в футболе… Нет, тушили мы потом, сначала только сасали. Сколько? Точно скажу: шестнадцать человек, это мы потом, когда вместе собрались, подсчитали. А больше ничего интересного, ей-богу, не пытай, что знал, то сказал.

Добавление капитана Рагозина к рассказу старшего сержанта Лаврова

— Он тебе самого интересного не рассказал! Я тогда уже штаб развернул, меня на части разрывали, начальство со всего города прибыло, но хоть уголком глаза, а смотрел, такое не часто увидишь. Дело было так. К окнам, которые над козырьком центрального входа, автолестнице не добраться — ступени от входа вниз идут, машине никак не развернуться. Так что на этой вертикали спасать можно было только с козырька. Про первых Лавров тебе рассказал, а про двоих человек с девятого этажа, которые готовились прыгать, промолчал. А медаль, между прочим, ему именно за этих двоих дали! Они стояли на подоконнике девятого, мужчина и женщина, их фамилии можно установить, из скульптурной мастерской, кажется. Как сейчас вижу: мужчина одной рукой держится за раму, другой женщину обнимает, оба кричат, вот-вот прыгнут… Знаешь, иные так и поступают — лучше об асфальт, чем гореть, не выдерживает человеческая психика. А на этой вертикали между седьмым и девятым этажами окон нет, есть только декоративный карнизик чуть повыше седьмого. И вот что эти ребята придумали: Лавров вскарабкался на карнизик, встал во весь рост к забросил штурмовку на девятый — удлинил её, можно так сказать, своим телом! За ним поднялся и Лиховец, полез, как циркач, на штурмовку, поднялся к тем двоим и стал их осторожно спускать. Цирковой трюк, но без страховки! Представляешь? Стоит на узком карнизике Лавров, как живая кариатида, на вытянутых руках держит штурмовку, по ней спускаются люди, с нижней ступеньки переступают на плечи Лаврова и по нему сползают вниз… Не видел бы своими глазами, ни за что бы не поверил. А ведь было, было! Из того, что видел на Большом Пожаре, сильнее всего и врезалось в память: кариатида-Лавров, Вася, когда тебя на крышу поднимал, и Коля Клевцов с его цепочкой.

Рассказ сержанта Володи Никулькина, записанный с его слов Ольгой

— Вы, Ольга Николаевна, восторженный человек: Лавров герой, Лиховец герой… Какие они герои, мы просто свою зарплату отрабатываем. А вот лавровый венок, так и запишите, нужно надеть на лысину Ивана Иваныча Потапенко. Можете сами расколоть Нефертити, он сейчас на пенсии «козла» забивает, а но хотите его от «козла» отрывать — пожалуйста, расскажу. На стоянке у правого крыла Дворца было штук шесть-семь машин, один «Жигуль», помню, ещё без номера, новорожденый, да и остальные машины при нашей бережливости ещё до внуков побегали бы. Но автолестница не коляска, ей простор нужен. В докладных было написано, будто лейтенант сказал: «Сбрасывай их к чёртовой бабушке!», но если по секрету, строго между вами, то сказано было истинно по-русски, лично я, как человек, воспитанный на книгах Тургенева, не берусь даже воспроизвести. У Нефертити глаза шарами: как это

— сбрасывай, а кто собственникам машин платить денежки будет? Тогда лейтенант коротко и ясно, что не всякий интеллигент поймёт, повторил задачу, Нефертити усвоил, с ходу рванул и расчистил стоянку от машин. Потом много шуму было, Нефертити даже похудел, пока не наступил полный хеппи-энд: полковник отбил и лейтенанта и Нефертити — Госстрах оплатил.

Теперь про нашу тридцатиметровку. Вот публика думает, что раз от земли до девятого этажа как раз тридцать метров, то лестница до него и достанет. А где, спрашивается, геометрия, Эвклид и Лобачевский? Училась публика в школе или она на уроках в морской бой играла? Лестницу-то не установишь вертикально, а максимум под углом 75 градусов, то есть от силы на высоту восьмого этажа. Вот в столице, говорят, есть шестидесятидвухметровка, такая, как в картине «Безумный, безумный и ещё раз безумный мир» — помните, она вращалась, и люди с неё слетали, очень смешная ситуация для зрителя, уплатившего полтинник. Так будь у нас та лестница или хотя бы пятидесятиметровка, а она через пятнадцать минут приехала, мы бы с ходу поснимали кучу народу.