Колесница Гелиоса - Санин Евгений Георгиевич - Страница 84

— Или еще дальше от него, — вздохнул Эвбулид. — Твоя родина слишком далека, чтоб до нее можно было добраться.

Лад бросил на него быстрый взгляд и, убедившись, что в словах грека нет и тени на давнюю иронию, развел руками:

— Я избил камнем все ноги и руки, но на этих пято не осталось даже зазубрины. Проклятый Сосий свое дело знает. Тогда я стал корчить из себя самого покорного и старательного раба, надеясь, что Филагр когда-нибудь меня сделает надсмотрщиком, а заодно и снимет пято! Клянусь, это получилось у меня неплохо. Он всегда ставил меня в пример остальным рабам. А после того, как я стреножил взбесившегося от жары быка, сделал старшим.

— Так, значит, ты скоро станешь надсмотрщиком — и мы сбежим? — обрадовался Эвбулид.

— Кто знает? — пожал плечами Лад. — Должностей надсмотрщиков на всех полях всего лишь две, а эти мерзавцы мрут куда реже, чем мы… Вот если бы ты, — он испытующе взглянул на грека, — пошел в подручные к Сосию и научился сбивать оковы, своровал кое-какой инструмент…

— Я? Сбивать? — удивился Эвбулид. Лад посмотрел на его обескураженное лицо и, махнув рукой, медленно встал.

— Ну что, отдохнул немного? — спросил он. — Тогда пошли.

У высокой скирды сколот вручил Эвбулиду серп и громко, чтобы слышал проходящий мимо надсмотрщик, предупредил грека:

— Срезай стебли вот здесь, наверху, у самого колоса, чтобы потом не утомлялись молотильщики и веяльщики!

Увидев, что надсмотрщик отошел в сторону, где засвистела его плеть, он подмигнул Эвбулиду:

— Вот так-то, брат, потерпи уж, иначе и тебе не сносить его плетей.

— Я постараюсь, — кивнул Эвбулид, обливаясь потом под палящими лучами солнца. — Только не понимаю, зачем так высоко срезать — ведь почти вся солома будет потеряна…

— Филагру главное хлеб, побольше да побыстрее! — мрачно ответил сколот и, взглянув на Эвбулида, подбадривающе улыбнулся. — Отец бы меня за такую работу дома высек!

Эвбулид взял в неумелые руки колос и взмахнул серпом.

— Осторожней! — предостерегающе воскликнул Лад. Но Эвбулид, не рассчитав своих действий, уже поранил руку.

— Ты что, — проворчал сколот, прикладывая к порезу лист подорожника, — никогда в жизни серпа в руках не держал?

— Нет… — честно признался Эвбулид.

— А мотыгу?

— Тоже…

— И что же мне с тобой делать? — задумался Лад и махнул рукой: — Ладно! Ты вот что — делай только вид, что работаешь, а в остальном положись на меня.

— Но, Лад, тебе и так несладко!..

— Ничего, Эвбулид! — подбадривающе заметил сколот. — У меня еще хватит сил, чтобы сбежать и прихватить с собой тебя и… Домицию!

— Домицию? — недоуменно переспросил Эвбулид.

Эвбулид хотел было уже рассказать Ладу о Фемистокле, но промолчал, увидев, как вновь помягчело лицо сколота при упоминании о девушке.

Орудуя серпом, он выбился из сил уже через полчаса.

— Как же вы тут работаете? — смахивая пот, простонал он.

— Так и работаем! — сгребая сразу пучок колосьев и ловко отхватывая их серпом, ответил Лад. — Люди мрут как мухи, Филагр звереет.

— То-то в доме почти не осталось рабов… — пробормотал Эвбулид.

— Да, — подтвердил сколот. — Сначала он присылал к нам привратников, садовников, но, когда они слегли, стал гнать сюда даже поваров!

— Что же, старик-привратник…

— Умер!

— Пуховая подушка ему в дорогу! — невольно вырвалось у Эвбулида. — А повар Сард? Его тоже сюда прислали? — живо поинтересовался он.

— Да, — отозвался Лад. — Он уже отмучился.

— Как? И он умер?! — вскричал грек.

— Его нашли в канаве с перерезанными серпом венами, — припоминая, ответил сколот.

— Вот как?.. А был уверен, что проживет больше меня. — Эвбулид вдруг вспомнил незадачливого Сарда, как делился он с ним в эргастуле своими жалкими крохами — бывший судья крупнейшего города Сардинии. — А Сир? Что-то я не вижу, чтобы он носил сюда воду! Он-то как?

— Воду теперь носит другой сириец, — отрезал Лад. — А прежнего забили у столба до смерти.

— За что?!

— Говорят, он какую-то ключницу утопил в пифосе! И охота ему было связываться с бабой!

— Эта баба повреднее сотни мужиков будет! — возразил Эвбулид, с жалостью думая о Сире и со злорадством о ключнице. — Через нее и все мои беды!

— Били? — на миг оторвался от работы Лад.

— И били, и мышью живой пытались накормить, и вообще! — махнул рукой Эвбулид.

— Да, досталось тебе, как я погляжу! — сочувственно проговорил сколот.

— Да уж было…

Как Эвбулид доработал до захода солнца, как Лад перенес его в небольшой сарайчик, где, вяло переговариваясь, готовились ко сну рабы, он не помнил. Очнулся оттого, что на лицо струйкой поливали воду.

Он принялся жадно ловить ее пересохшими губами, открыл глаза и увидел над собой сколота, державшего в руках самодельный ковшик, сделанный из большого листа лопуха.

— Прости, Эвбулид, — улыбался он, — чаша не мегарская, и даже не простая глиняная, зато цены ей нет на этом поле.

При упоминании о мегарской чаше Эвбулид мигом вспомнил купца из Пергама. Порывисто сел.

— Слушай, не надо нам твоей кузницы и того, чтобы мы дожидались, пока тебя сделают надсмотрщиком!

— У тебя что, есть иной план? — заинтересовался Лад.

— В Пергаме у меня есть знакомый! — заторопился Эвбулид. — Я уверен, он или выкупит нас, или, в крайнем случае, устроит в царские мастерские, откуда отпускают на свободу!

— Через десять лет? — усмехнулся Лад. — Мне это не подходит.

— А если тебя сделают надсмотрщиком через двадцать лет? — спросил грек. — Или ты думаешь, что эти пято к тому времени станут ветхими? Или у тебя прибавится сил, чтобы ты разогнул их?!

Сколот долго молчал. Потом спросил:

— А кто он, этот твой знакомый?

— Купец! — охотно ответил Эвбулид и замялся: — Правда, я не знаю, где он живет в Пергаме…

— Ну, это не беда! — заметил Лад. — Твои деньги я сохранил. Дадим их Филагру, когда он поедет отвозить продукты в Пергам. За несколько кувшинов вина, что мы купим на них, он из-под земли отыщет нам твоего купца! Назовешь только имя!

— Но я не знаю его имени… — пробормотал Эвбулид.

— Да, хорошие же у тебя знакомые! — покачал головой Лад. — Ну, хоть что-то ты о нем знаешь?

— Конечно! — припоминая купца на афинской сомате, его товары и разговор с ним, отозвался грек. — Он торгует мегарскими чашами, вазами в виде человеческих голов и лепит скульптуры, которые хвалит сам царь! Да, еще в его мастерской делают вазы с позолотой и колбы, где лекари хранят яды!

— По такому описанию Филагр за час отыщет нам твоего знакомого! — успокоил Эвбулида Лад и, удобно устраиваясь на полу, посоветовал: — Спи! Завтра чуть свет опять работать.

— О боги! — громко воскликнул Эвбулид. — Когда же закончится эта жатва?!

— Эх, Афиней! — ответил ему кто-то из проснувшихся рабов. — Кончится жатва — начнется пахота, потом надо сеять, опять пахать, а там и новая жатва подоспеет… И так вся наша жизнь, будь она трижды проклята!