Ревность (ЛП) - Сэйнткроу (Сент-Кроу) Лилит - Страница 59

— Я прошу Совет посмотреть — и послушать — доказательства, — сказал Кристоф и достал запись.

Он нажал кнопку проигрывания. Это была старая модель, и шипение ленты наполнило выжидающую, водянистую тишину. Мне, возможно, следовало бы волноваться о том, что никто не способен услышать запись в таком каверзном пространстве, но дампиры были совершенно тихими.

Я читала стенограмму, когда Дилан дал мне ее. Однако я не была подготовлена к шоку. Первый голос был мужским и холодным, с забавным лепечущим тоном, потому что клыки препятствовали четкой речи. Это был голос кровососа, холодный и решительный, как могила, скрежещущий ненавистью.

— У тебя есть это?

Другой голос... Боже.

— Все сведения засекречены и хорошо охраняются.

Кровосос говорил так, будто терял терпение.

— Не твое дело. Где она? Мы готовы заплатить.

— Оставь свои деньги при себе, — сказала Анна. — Эта сука должна умереть.

Кровосос засмеялся, ужасный, мягкий как шелк, гниющий звук.

— Могу устроить.

Кир издал высокий стон. Никто не обратил внимания.

— Как мы можем быть уверены? — продолжил кровосос. — Ему нужны гарантии.

Анна издала короткий, презрительный звук. Вы бы смогли увидеть, как она махнула рукой, делая это так, будто это был мелкий вопрос.

— О, это легко. Я позабочусь об этом. Условный сигнал, из самого местоположения. Вы позаботитесь о ней, и я...

Затем статика заполнила ленту. Мой рот был сухой пустыней.

— Эфиальт, — прошипел кровосос. Я превратилась в ледышку, стала мокрая от пота. Испытывала боль, поскольку держалась за Огги. Он обнял меня. Но Кристоф повернулся и уставился прямо на меня.

«Видишь? — спрашивали его холодные глаза. — Теперь ты видишь, Дрю?»

И я видела. Но не понимала. Как можно продать кого-то вампирам? И если Анна была с Братством, она должна была знать, что кровососы могли сделать. Как они терзали дампира, не останавливаясь, пока тело не будет уменьшено до размеров лоскутков из плоти и осколков кости.

И я снова услышала ее, из глубин памяти, где скрывались действительно плохие вещи. Вещи, о которых я не хотела думать, вещи, которые показал мне дар и которые я не хотела видеть.

«Не позволяй носферату кусаться... Условный сигнал, из самого местоположения». То есть наш дом. Мамин дом. Дом, в котором я спала, пока она не разбудила меня. Желтый дом с дубом перед ним, его ветви скрутились и почернели от того, что Сергей сделал с телом мамы.

Как Анна могла предать другую светочу, даже если она ненавидела ее? Как вообще кто-то мог сделать это?

— Оставь комментарий при себе и передай сообщение, — сказала спокойно Анна. Послышался звук того, как кладут телефон в установку, прежде чем Кристоф нажал на кнопку «стоп». Он все еще смотрел прямо на меня, его рот — тонкая линия, и у меня появилось чувство, что он пытался сказать мне что-то.

Я не знала что. Я даже не могла начать строить предположения. Как будто он бросил мне пару строк, и тонкий шнур, который простирался между нами, послал поток тепла мне в сердце. Оно поднялось к моим щекам, и я закрыла глаза и прислонилась к Огги. Он слегка качнулся.

— Вам следует поискать вашего предателя в другом месте, Куросы. Это не я, — каблук Кристофа царапнул пол, когда он отвернулся.

Ропот промчался через толпу. Мне хотелось раскрыть землю и заползти туда. Я чувствовала слабость. Это была Анна. Анна сделала это: сдала мою маму вампирам.

«Не позволяй носферату кусаться».

Почему?

Но я знала почему. Ужасная форма под покрывалом дернулась у меня в голове.

«Где он... если ты прячешь его...»

— Дрю, — теперь Кристоф был очень близко. — У тебя есть что-то, чтобы рассказать нам. Что-то, что ты помнишь.

Я потрясла головой. Нет! Боже, нет! Я ничего не хотела вспоминать из той ночи. Я не хотела вспоминать, что случилось после того, как я легла спать. Я не хотела вспоминать визит Анны или маму, прячущую меня, прежде чем уйти драться.

Единственное, что я хотела помнить, это папино лицо, когда он открыл спрятанную дверь в чулан и забрал меня. Он сказал, что я в безопасности, и засунул в машину, и мы уехали на несколько дней в бабушкин дом.

Я больше ничего не хотела помнить. Ничего. Даже мамино лицо, или ее парфюм, или...

Но Кристоф был безжалостен.

— Вот почему Анна приехала увидеть тебя в ту Школу, — терпеливый и спокойный, как учитель с отстающим учеником. — Ты была так близка, Дрю. Так близка к воспоминаниям. Но не вспомнила, пока не вспомнила. Это было так давно, и ты была такой маленькой.

Я действительно помнила, но не собиралась рассказывать ему.

— Заткнись, — прошептала я.

— В этом нет необходимости, — сказал Брюс. — Доказательства...

— Это необходимо, — он противоречил самому себе, как если бы он был единственным ответственным за все. Из всего, что я знала, так и было. Определенно это выглядело так, будто он находился далеко от этого места. — Вы не поверите мне. Вы можете даже спрятать доказательства или лгать об этом. Но слово светочи... кто может противостоять ему? — слова были противными, каждое из них — разорванная пуля гнева. Они царапали мне череп, как острая ненависть носферату.

Кристоф хоть слышал себя со стороны? Он говорил так же, как его отец.

Я не хотела участвовать в этом. Я просто хотела, чтобы меня оставили одну, чтобы я смогла понять, как сбежать из этого места.

— Заткнись, — снова прошептала я. — Заткнись.

— Ты высказал свое мнение, Крис, — руки Огги напряглись вокруг меня.

Кристоф повернулся в сторону, ярость вокруг него пахла сгоревшим изоляционным материалом, разбитым стеклом, болью и бесцветным дымом ярости. Его ботинок сделал черную метку на мраморном полу.

— Не думаю так. Как много лет прошло с тех пор, как Братство было способно спасти светочу? Конечно, мы находили их. Мы даже находили их до становления. Но носферату похищали их за час, полчаса прежде, чем мы находили их. Почему? Почему так случалось?

Кир снова застонал.

— Боже мой, я не знал! Я не знал!

Интересно, он пытался убедить их или себя.

— Заткнись, Кир, — сказал тихо Хиро. — Или я сам тебя убью.

Звучало так, будто именно это он и сделает.

Послышался звук шелестящей бумаги.

— Они законны, — Элтон казался таким же слабым, как я чувствовала себя. Огаст снова качнулся.

Я открыла глаза и попыталась обхватить его. Под синяками, кровью и грязью он был серого цвета. Это плохо.

— Огги, — я говорила так, будто была такой маленькой, какой чувствовала себя. — С тобой все хорошо?

— Чудесно, — его разбитая губа изогнулась, когда он пытался улыбнуться. — Это была тяжелая неделя, Дрю. Быть преследуемым каждым носферату на планете, чувствовать себя так, будто моя подушка сгорела. Это действительно хитрость быть близко к смерти и получить информацию, что Дилан...

— Дилан? — дыхание покинуло меня. — Он жив?

— Надеюсь, — его больное выражение лица сказало мне все, что я хотела знать. — Он послал мне сообщение, что другая Школа разрушена, Дрю. Он думал, что может доверять мне — я так полагаю.

— Конечно они законны! — прорычал Кристоф. — Я снова спрашиваю, почему вы не смогли спасти другую светочу?

— П-п-почему? — Маркус пошатнулся и упал на стул. Он заскрипел под его весом. — Боже мой. Почему?

Собранные дампиры зашептались.

У меня было очень плохое предчувствие по этому поводу.

— Потому что, — наконец сказал Кристоф, как если бы отвечал на вопрос в классе, — Красная Королева думает, что нам нужна только одна светоча.

Кто-то засмеялся. Это было высокое, женское хихиканье, отскакивающее и отражающееся от всех камней и стекла. Каждая голова откинулась назад, и там, высоко над всеми, на одной из резных каменных опор, опоясывающих низ купала, стояла Анна.

— Почему? — прокричала она. — Хотите знать почему? Спросите Рейнарда! Спросите его, что он знает! Он заставил меня сделать это!

Проносящееся эхо заставило меня чувствовать себя еще больнее. Нам с Огастом было тяжело стоять. Или он пьяно качался, или я, или мир накренялся под ногами, как карнавальная езда.