Ревность (ЛП) - Сэйнткроу (Сент-Кроу) Лилит - Страница 47

— Здесь есть какое-нибудь место для дочери Элизабет, которое квалифицируется, как безопасное? — тон Кристофа мог разрезать камень.

— Кристоф, — Анна странно затаила дыхание. — Что происходит? Что ты здесь делаешь? Кир, почему его не арестовали? Он предатель...

— Думай, что говоришь, — голос Кристофа прервал ее. Леон был силен для кого-то настолько худого, и я была действительно благодарна, потому что мои коленки подогнулись. Банка колы ударилась о пол с глухим стуком. Больше беспорядка — больше уборки. — Я требую полноценного Судебного процесса в соответствии с Кодексом.

— Ты находишься вне Кодекса, — вы могли увидеть самодовольную ухмылку Анны, услышать, как она говорила. Мне пришло в голову то, что она никому не позволяла спорить с собой. Не позволяла, не тогда, когда она говорила таким тоном. — Ты предатель, Рейнард, и ты переоценил себя.

Боже. Они разговаривали не по-детски. Мои глаза все еще были плотно закрыты. Зашелестел материал. Температура упала, стало почти так же холодно, как несколько минут назад, пока вампиры преследовали Пепла и меня.

Ярость Кристофа ощущалась, как конденсат на холодной коже.

— Если они подойдут ближе, Красная Королева, ты потеряешь своих симпатичных телохранителей.

Тишина. Напряженная, тикающая тишина. Я открыла глаза и посмотрела поверх плеча Леона.

Анна стояла позади трех стройных, темноволосых дампиров. Все трое носили красные футболки, и у меня в голове появилась не очень хорошая идея о том, что она выбрала их только из-за внешности.

Не близнецы, но, возможно, братья. И в красных рубашках? Не очень хороший выбор. Они случайно не смотрели «Звездный путь»?

Двое из них указывали 9-миллимитровками на Кристофа. Тот, что в центре — я видела его раньше — просто стоял, в руках ничего не было, глаза пустые, смотрел на Кристофа. Кир, Брюс и Хиро стояли в стороне, Хиро лишь слегка переместил свой вес вперед. Мысль, что он просто может броситься на Анну, вернулась и окружила мой больной, затуманенный мозг.

Взгляд голубых глаз Анны столкнулся со взглядом Кристофа. Ее лицо в виде сердца было бескровно бледным, а волосы — прекрасная масса сгруппированных, красных, крашеных локонов. На ней опять был шелк — плотно зашнурованное, старомодное платье с белоснежным кружевом вокруг квадратного выреза, больше кружева расходилось от манжет.

У меня появилась идея, что она специально сделала макияж для этого случая. Не то, чтобы она в нем сильно нуждалась. Она была целиком и полностью красивой, кроме ненависти, сияющей в глазах.

Это походило на старое шоу из Вестернов. Я бы не удивилась, если бы сейчас увидела перекати-поле.

Брюс прочистил горло.

— На самом деле он не вне Кодекса.

Анна бросила ему яркий, ядовитый взгляд.

— Я глава Совета, и...

— Ты светоча, — решительно сказал Хиро. — Кодекс хранит принципы Братства. Брюс является временной главой Совета, — он сделал паузу. Призрак противного удовлетворения окрасил его тон. — Все Судебные процессы, которые он объявляет, находятся в его компетенции.

— Секунду, — Кир переместил свой вес, как если бы он сделал шаг вперед, подумал хорошенько об этом, когда Кристоф обратил свое холодное внимание на него. — Откуда мы можем знать, что он не исчезнет?

— У меня нет намерений исчезать, — проинформировал его Кристоф. — Если ты захочешь найти меня, смотри там, где находится Дрю. Ее местоположение не держится в секрете, как местоположение Анны, у нее нет охранников, в отличии от Анны, ее личность в опасности, — он элегантно склонил голову, и на долю секунды губа Анны выпятилась, прежде чем ее лицо сгладилось, — и пока она на уроках, она находится с обычными учениками, вместо того чтобы заниматься с наставниками, как занималась Анна. Что точно происходит здесь? Пожалуйста, просвети меня, Кир.

— Я глава Братства! — Анна рванулась вперед, послышался шелест юбок, и она протолкнулась мимо своих дампиров. — Это же Рейнард! Он предатель! Он сын Сергея!

Боже, она действительно ненавидит его. Я сосредоточилась на том, чтобы избавиться от головной боли, которая грозила проглотить меня.

— Также в рамках Кодекса, он в праве просить полного Судебного разбирательства, миледи, — тон Брюса был обманчиво мягким.

— Тогда надо созвать Совет. Мы проголосуем.

Брюс выпрямился. Его подбородок немного поднялся.

— Это не вопрос голосования. Но если вы любой ценой хотите созвать собрание, то пожалуйста. Хотя нам придется подождать, пока миледи Дрю не сможет присутствовать или определять полномочия.

Я подумала, что мне следует запротестовать, но Леон потряс головой. Только немного.

Я только хотела увидеть Грейвса. Мне в голову пришла мысль, что он помог бы уладить это. Или, по крайней мере, если бы он был здесь, я могла бы освободить голову и знала бы, что все будет хорошо, когда я проснусь.

Если бы могла, я бы попросила его лежать на кровати рядом со мной и просто дышать. Таким образом я бы знала, что все хорошо.

Тогда действительность ударила меня.

Он, вероятно, ушел, сделал именно так, как я хотела. Он, вероятно, устал от всего этого, от меня и покинул меня. Я обещала не уходить без него, но он не обещал.

— Она не подходит для Совета, — зубы Анны были стиснуты так сильно, что, вероятно, словам трудно было выходить. Красные искры, вращаясь, танцевали в ее зрачках. — Брюс, ты не можешь...

— Могу и сделаю. Она светоча; у нее есть право. Помните? Ваши собственные слова дают о себе знать, миледи. Думаю, вам лучше вести себя тихо. Тем более, что я намерен полностью расследовать обвинения Кристофа. Я не подписывал директиву, чтобы поместить миледи Андерсон ко всем ученикам.

— Предатели! — прошипела она. — Все вы. Предатели!

— Ты разбрасываешь это слово так часто, — Кристоф наклонился вперед, перемещая весь свой вес на пятки. Я узнала эту позицию. Папа выглядел также, когда выбирал кого-то для драки. — Интересно, почему так?

— Ты и твоя маленькая сучка...

Я скользнула в сторону, проигрывая битву с тьмой. Леон поймал меня и, по крайней мере, не причинил мне боль.

— Подерешься позже, — сказал он через плечо. — Или, по крайней мере, позволь мне убрать ее отсюда. Ради Бога, она даже не прошла становления!

Глава 24

На этот раз Огаст не выказал желания уехать, когда пришел сумрак. Вместо этого он уселся на древний диван в цветочек, курил, заряжал обоймы и смотрел телевизор. Он переключил его и заиграло черно-белое кино, свет мерцал по всей поверхности. Я села на другой конец дивана, складывая белье для стирки. Он принес две большие сумки белья из прачечной, и в то время я была рада, что не придется тащиться туда, я чувствовала себя странной из-за того, что кто-то еще стирал мои трусики.

Только раз или два Огаст разрешил мне выйти с ним в солнечный день, чтобы больше не позволять мне выходить из дома. Он делал бутерброды, или мы ели омлет. У меня начиналась чесотка, и если бы папа не сказал мне оставаться на месте, я бы, по крайней мере, пробиралась ночью на крышу. Просто, чтобы подышать свежим воздухом. Все киноплакаты смотрели на меня пустыми глазами.

Здесь даже не было растений. По крайней мере, я смогла бы общаться с филодендроном или чем-то еще. И недостаток солнечного света начинал угнетать меня. Я лежала перед спальным окном, глядя вверх и сильно желая солнца. Но все было серым, небо угрожало разразиться снегом. Я начинала думать, что солнечный свет — это что-то, что я придумала.

Я подняла одну из футболок Огаста. Рваные отметки когтей разрезали тонкую ткань. Удивительно, что он оставил ее.

— Что это было?

— Это? Просто одна проблема на Манхэттене, — он складывал пули в крепление, они гладко скользили туда. Ему не надо было смотреть, пока он работал. В пепельнице догорала короткая русская сигарета, и я сморщила нос. На экране, очень молодой Марлон Брандо

[27]