Ревность (ЛП) - Сэйнткроу (Сент-Кроу) Лилит - Страница 26

Кажется, мне никогда не удастся нарисовать середину. Поэтому все мои блокноты были украшены руинами, на подобии церкви, парящей, как дурной сон.

Как обычно, ему не надо было смотреть прямо на меня, Бофорт, казалось, чувствовал себя хорошо.

— Очень хорошо, очень хорошо. Носферату впервые сделали попытку захватить доминирующую цивилизацию в 1200 году до нашей эры. Существуют искаженные легенды этого времени относительно морского народа, хотя большинство археологических свидетельств, в лучшем случае, запятнаны. Так как нам отделить факт от вымысла?

— Устное предание, — сказал светлый дампир в первом ряду. — Затем проверяем археологический отчет и экстраполяцию

[20]

о том, что мы знаем о поведении носферату.

Учитель кивнул.

— Наше устное предание очень точное, необычное и жуткое. Когда-то вампиры могли путешествовать днем. Когда-то солнце не являлось препятствием для них. Конечно, они были ослаблены из-за него — но солнце не было таким сдерживающим фактором, как сегодня. Так что же произошло?

Тишина. Я взглянула на свои записи. Ничего, чтобы помогло мне ответить на вопрос. Конечно, я никогда не поднимала руку, но мне нравилось знать ответ на вопрос до того, как учитель вызовет кого-то еще. Бофорту также нравилось давать нам время на переваривание вопроса и время на то, чтобы хоть что-нибудь придумать. Он не был одним из тех учителей, которые наслаждаются разоблачением детей.

Это была единственная вещь, к которой я привыкла здесь, в Школе. Система постановки оценок была жестокой, и учителя умны, но они не пытались играть с детьми во властные игры. По крайней мере, не в кабинетах.

Ответ удивил всех нас. Он послышался со стороны моего правого плеча, и это было свистящее, пронизывающее шипение, которое пронзило тишину задумавшегося класса.

— Скарабус, — Леон слегка переместил свой вес; я почти почувствовала это движение сквозь диван. — Он поднялся из песков и шел среди них, убивая там, где выберет место.

— Я смотрю кто-то вовремя прочитал свое домашнее задание. Однако, Леонтус, ты не первокурсник.

Опять тишина. Леон выдохнул, послышался смешок.

Он нравился мне всё больше и больше.

— Я слышал о нем, — наконец сказал блондин в переднем ряду. — Скарабус. Все думали, что он миф.

Учитель поднял голову.

— О, он определенно не миф. Если, как говорят, мы, Куросы, выживаем как вид сегодня, то это связано с ним. Его имя потеряно, но вампиры зовут его Скарабусом. Он был эфиальтом, — лицо Бофорта сморщилось, как будто у него были гнилые зубы, и он жевал ими кислые леденцы.

Я все это записала своим лучшим почерком. Учитель сделал паузу.

— Кто-нибудь еще?

— Это греческое имя, — выдавил рыжеволосый дампир слева. — Правильно?

— Оно означает «предатель». Этот термин не существовал сотни лет после Скарабуса, но теперь его так принято называть. Это был дампир, который специализировался в одной вещи: в убийстве себе подобных ради вампира-хозяина. Не многим из нашего вида было позволено жить и охотиться на собратьев шутки ради, а также держать нас подальше от объединений и бросать вызов злодеем, чью кровь мы несли.

Он действительно погрузился с головой. Иногда этот парень слишком сильно погружался в историю, как будто сам там присутствовал. Полагаю, вы никогда не сможете заговорить в группе дампиров. И, честно говоря, это было захватывающим.

Бофорт переместил кончик пальца к искривленным губам. Он повернулся кругом, его голубые глаза прошлись по всем нам, и нити тьмы скользили в его волосах. Его внешний вид менялся, клыки выскальзывали и упирались в нижнюю губу. Клыки втянулись, его волосы вернулись к нормальному виду, и я выдохнула, бумага смялась в моей левой руке, прежде чем я ослабила пальцы в кулаке.

Я не думала, что когда-либо привыкну к смене внешнего вида дампиров. Эта черта нам досталось от вампиров. Черта, которая делает нас сильнее, быстрее...

... и вызывает жажду к красной штуке в венах.

На самом деле к этому тяжело привыкнуть. Можно, конечно, но не сразу.

— Многие дампиры были эфиальтами в свое время, — сказал Бофорт мягко. — Даже лучшие из нас. Их воспитали, чтобы охотиться на собственный вид, больше нам ничего не известно. Это вопрос происхождения: природа или воспитание.

Кристоф охотился на других дампиров. Холод прошелся по моей спине. В конце концов, он был сыном Сергея. Они сказали мне, что Огаст привел его в Братство, а моя мама была причиной, по которой он остался в Братстве.

Кроме того, Кристоф сказал мне кое-что другое.

«Ради тебя, Дрю, я готов биться на стороне света».

Диалог неприятных мыслей. Отметки клыков на моем запястье немного пульсировали, но я игнорировала это чувство. У меня получалось все лучше игнорировать всякую фигню. Если бы были Олимпийские игры в этой области, я бы, вероятно, готовилась к ним. И выиграла бы золото.

— После определенного промежутка времени каждый эфиальт задался вопросом: почему он убивает своих братьев? И что, в конечном счете, произойдет с ним, когда он надоест своему хозяину, не важно, насколько тот полезен. Скарабус задался вопросом, и он обратился против них. По-хорошему, его бы выследил каждый эфиальт и вампир, которых его хозяин мог вызвать. Но у Скарабуса было преимущество.

Леон беспокойно пошевелился позади меня.

Бофорт повернулся, и его глаза остановились на мне.

— У него была сестра.

Пульсация прошла сквозь комнату. Некоторые парни, неспособные сдержать себя, кинули на меня быстрый взгляд.

Класс! Я облокотилась на спинку дивана, желая сока из желтофиоля

[21]

от Леона.

— Первый акт непослушания Скарабуса случился тогда, когда он скрывал свою малолетнюю сестру. Их человеческая мать умерла при родах, и Скарабус должен был сказать своему хозяину, что ребенок тоже умер. В те времена это было нормальным явлением. Нам ничего не известно, что происходило пятнадцать лет спустя, когда сестра была на грани «становления». Он больше не мог держать ее в секрете, поэтому выпил её кровь до последней капли.

Мой живот перевернулся.

— Он что? — вопрос вырвался из меня.

Бофорт почти что вздрогнул.

— Он, гм, убил ее. Пил, переживая момент соединения, переживая момент темной крови, переживая момент истощения. Он поглотил свою сестру. Он использовал силу ее крови и стал кем-то, кому вампиры не могли противостоять. По крайней мере, они не могли противостоять этому стержню. Без него...

— Стоп. Он съел свою сестру? — сказал парень, который сидел напротив меня. Я чувствовала себя отчасти довольной, что кто-то еще испытывает те же чувства. Полагаю, рыцарство не умерло.

Бофорт вздохнул. Это был вздох из категории Дилана, но без тени терпеливого раздражения, которое Дилан вкладывал в свой вздох.

— По существу, да. Он поглотил ее сущность и использовал полученную темную ауру, чтобы напасть на короля вампиров. Который, как оказалось, был хозяином Скарабуса на протяжении всей его жизни.

— Подождите. Тёмная аура, — я слабо помнила это выражение. — Что это?

Никто не дышал и не двигался долгие несколько секунд. Я привыкла к такого рода реакции, когда бы я ни задала вопрос всех основ. Они принимали все эти вещи, как само собой разумеющееся, так как большинство из них были воспитаны как дампиры. Интересно, воспринимала бы я все это, как само собой разумеющееся, если бы мама была все еще жива?

Опять неприятные мысли.

Бофорт посмотрел поверх моей головы, и слабый оттенок розового коснулся его щек.

— Это происходит тогда, когда дампир пьет кровь. После определенного момента, ах, наследуемая часть носферату выходит «на поверхность». Мы приобретаем больше силы, больше скорости — меньше способности противостоять солнечному свету. Оно жжет нас так же, как их, когда мы поддаемся тяге, — его рот сморщился. — Мы рассмотрим все это позже, миледи. С вашего позволения?