Кладбище домашних животных (другой перевод) - Кинг Стивен - Страница 63

Луис потянулся за заступом, сжал его и обрушил на замок гроба. Лицо его исказилось свирепой гримасой. Замок от первого удара сплющился, и можно было уже не бить, но он ударил еще раз, будто желая не открыть гроб, а сломать его. Но рассудок вернулся, и он убрал заступ, уже занесенный для нового удара.

Никогда в жизни он еще не чувствовал себя таким одиноким и чужим всему окружающему, как астронавт, высадившийся на незнакомой планете. «Интересно, Билл Батермэн тоже чувствовал это?» — подумал он.

Луис сунул фонарик под мышку. Он сел на корточки, ощупывая гроб руками, как циркач, напрягшийся перед смертельным номером.

Он отыскал выемку в крышке и подцепил ее пальцами Минуту подождал — словно борясь с последними сомнениями, — а потом рывком поднял крышку гроба своего сына.

50

Рэчел Крид чуть-чуть не успела на самолет, летевший из Бостона в Портленд. Чуть-чуть. Из Чикаго она вылетела вовремя, прибыла в Ла-Гуардино и покинула Нью-Йорк всего на пять минут позже расписания. В Бостон она прилетела на пятнадцать минут позже — в 11.12. У нее оставалось тринадцать минут.

Она могла еще успеть на пересадку, но автобус, развозивший пассажиров по рейсам, не появлялся. Рэчел ждала, начиная впадать в тихую панику. У нее болела лодыжка, и она сняла туфли. Потом она, не выдержав, побежала по полю, тяжело дыша и проклиная все авиакомпании на свете.

В горле у нее пересохло, в боку начало колоть. Впереди показался треугольный знак «Дельты». Она ворвалась в двери, схватив на бегу выпавшую туфлю. Было 11.37.

Один из клерков вопросительно посмотрел на нее.

— Рейс 104, — выпалила она. — В Портленд. Улетел?

Клерк взглянул на монитор перед ним.

— Еще на земле, но посадка закончилась пять минут назад. Я запрошу их. Багаж есть?

— Нет, — проговорила Рэчел хрипло, стряхивая с глаз вспотевшие волосы. Сердце в ее груди прыгало, как заяц.

— Тогда лучше не ждите. Бегите скорей.

Рэчел не могла бежать скорей, у нее просто не было сил. Но она сделала, что смогла. Эскалатор уходил в ночь, и она карабкалась по ступенькам, ощущая во рту привкус меди. Она прошла пропускной пост, почти швырнула сумку контролерше, подождала у конвейера, сжимая и разжимая кулаки. Когда сумка прошла рентген, она снова схватила ее и побежала. Сумка колотила ее по ногам.

Она смотрела на мелькающие по сторонам надписи.

«Рейс 104. Портленд. Отправление 11:25. Выход 31. Посадка».

Выход 31 был в дальнем конце перехода — и еще когда она смотрела на монитор, надпись «посадка» сменилась словом «отправление».

У нее вырвался крик отчаяния. Она подбежала к выходу и увидела, как дежурный убирает надпись «Рейс 104. Бостон — Портленд. 11:25»..

— Он улетел? — спросила она недоверчиво. — Правда улетел?

Дежурный сочувственно посмотрел на нее.

— Он и так вылетел позже. Сожалею, мэм. Вы сделали все, что могли, если это может вас утешить.

Он махнул за стекло. Рэчел увидела громадный 727 с эмблемой «Дельты», выруливающий на взлетную полосу, горящий, как рождественская елка.

— Разве никто не звонил, что я иду? — закричала Рэчел.

— Когда позвонили, 104-й уже тронулся с места. Если бы я запросил остановку, им пришлось бы тормозить и сворачивать на запасную линию. Пилот был бы очень недоволен. Да и пассажиры — там ведь больше ста человек. Если бы вы подошли хоть на четыре минуты пораньше...

Рэчел пошла прочь, не слушая дальше. Она уже прошла половину пути до поста охраны, когда на нее накатила волна усталости и полного безразличия. Она подошла к одному из выходов и уселась там. Темнота вокруг сгущалась. Потом она сняла туфли, счистив с подошвы одной из них прилипший окурок. «Ноги у меня в грязи, не хочу я трахаться», — вспомнила она с мрачным юмором.

Она вернулась в здание аэровокзала.

Контролерша поглядела на нее с сочувствием.

— Опоздали?

— Да, конечно.

— А куда вы летели?

— В Портленд, оттуда в Бангор.

— А почему бы вам не взять напрокат машину? Если вам действительно так уж нужно туда? Я могла бы направить вас в отель, тут недалеко, но раз уж вам нужно срочно туда попасть, то лучше поступить так.

— Да, мне очень нужно, — сказала Рэчел. Она ухватилась за эту мысль. — А это можно сделать? Есть здесь какие-нибудь прокатные агентства?

Контролерша засмеялась.

— Да, конечно, у них есть машины. Они их здесь не держат, только когда погода нелётная. А это бывает часто.

Рэчел слушала ее рассеянно. В уме она уже начала подсчитывать время.

Она не успевала в Портленд к своему бангорскому рейсу, даже если бы пролетела магистраль с самоубийственной скоростью. Значит, надо было ехать сразу домой. Сколько это займет? Зависело от расстояния. Двести пятьдесят миль, вспомнила она цифру. Может быть, об этом когда-то говорил Джуд. Она могла преодолеть их к четверти первого ночи, быть может к 12.30. Путь проходил по магистрали. Она решила, что имеет довольно хорошие шансы проехать весь путь без задержек на достаточно большой скорости, до шестидесяти пяти миль в час. В уме она быстро разделила 250 на 65. Не больше четырех часов. Ладно... пусть даже чуть больше. Она могла захотеть н туалет по дороге. И хотя сон сейчас казался ей невозможным, она хорошо знала свои ресурсы, чтобы предположить: ей придется как минимум один раз остановиться, чтобы выпить чашку крепкого кофе. В любом случае она будет в Ладлоу еще до рассвета.

Прикинув все это, она собралась спускаться — пункт проката помещался в главном вестибюле.

— Счастливо, дорогая, — напутствовала ее контролерша. — Будьте осторожны.

— Спасибо, — сказала Рэчел. Осторожность явно могла ей потребоваться.

51

Сначала он почуял запах и отпрянул, задохнувшись. Он стоял у края могилы, тяжело дыша, боясь, что его стошнит. Он опустился на землю и прилег, выжидая. Наконец тошнота прошла. Стиснув зубы, он достал фонарик, который до того держал под мышкой, и направил его в открытый гроб.

Глубокий ужас сковал его — это было чувство, напоминающее ночной кошмар, который не можешь потом вспоминать без дрожи.

У Гэджа не было головы.

Луиса сжимал фонарь обеими руками, как полисмен на стрельбище пистолет. Луч прыгал вверх-вниз в такт дрожанию рук.

«Это же невозможно, — говорил он себе, — помни, то, что ты видишь, невозможно, этого не может быть».

Он медленно провел лучом по всей длине гроба, от новых туфель Гэджа к его штанишкам, пиджаку (Господи, ни один двухлетний ребенок не носит пиджак), к воротнику, к...

Его дыхание превратилось в хриплый звук, и вся скорбь о смерти Гэджа нашла выход в давящем страхе перед сверхъестественным, в растущей уверенности, что он начинает сходить с ума.

Луис полез в карман и вытянул носовой платок. Держа в руке фонарик, он нагнулся над могилой, едва не потеряв равновесие. Если бы сейчас кусок прокладки обвалился, он мог бы сломать ему шею. Он осторожно вытер своим носовым платком мох, покрывший кожу Гэджа — такой густой, что из-за него и показалось, будто у Гэджа нет головы.

Мох был влажным. Этого следовало ожидать; шли дожди, а прокладка не была водонепроницаемой. Поведя лучом в другую сторону, Луис увидел, что гроб лежит в мелкой лужице. Под слоем слизи он видел тело сына. Могильщики, уверенные, что никто не станет открывать гроб после такой ужасной катастрофы, не очень-то старались. Его сын походил на плохо сделанную куклу. Голова Гэджа была странно вывернута, закрытые глаза глубоко ввалились. Что-то белое высовывалось изо рта, как язык альбиноса, и Луис сначала подумал, что при бальзамировании ввели чересчур много жидкости. Вряд ли кто-нибудь знал, какая доза требуется для ребенка.

Потом он понял, что это всего-навсего вата. Тогда он вытащил ее изо рта сына. Губы Гэджа, странно вялые и томные, изгибались в слабой, но явственной, усмешке! Он выкинул вату из могилы, и она упала в лужу. Теперь одна щека Гэджа ввалилась, как у старика.