Долг по наследству (ЛП) - Винтерс Пэппер - Страница 30

Я застонала, вспомнив своё смятение.

— Представляешь, он узнал, — я почесала Сквирела за ухом. — Доктор сказал ему, что меня использовали. Мы пользовались защитой, но это не остановило бесконечные тесты на ЗППП и беременность — ещё одна собака подползла и легла, чтоб ее почесали. — Это был последний раз, когда я оставалась наедине с мужчиной, за исключением моего брата и отца. Печально, да?

Другая собака запыхтела, будто я сказала самую забавную в мире шутку.

Возможно, Текс запрещал тебе встречаться с кем-то, потому что, когда они пришли бы за тобой, ты бы разбила только его сердце, а не сердца мужа и детей.

От этой ужасной мысли все поплыло перед глазами.

Такая защита, чтобы уберечь других? Он удерживал меня запертой, как принцессу в башне, чтобы я не стала матерью?

Он влюбился в мою маму.

Они рано завели детей.

Они пришли за ней.

Я потёрла грудь, неспособная остановить прозрение, заставляющее увидеть отца в новом свете. Действительно, это было эгоистично с его стороны, не давать мне жить, осознавая, что я рано или поздно отправлюсь в могилу? Или я единственное несчастье, от которого он старался уберечь остальных, если бы кто-то полюбил меня.

Вон.

Он бы почувствовал тот момент, когда моя жизнь закончилась. Мы были связаны больше, чем духовно, мы были соединены душами и связаны дыханием. Я знала, когда он сломал ключицу, занимаясь каякингом4. Он знал, когда я уронила тяжелейшую швейную машинку «Зингер» на ногу.

Связанны.

Не думай об этом. От этого слишком больно. Слёзы начали жечь глаза, но я сморгнула их, пытаясь остаться в моем воображаемом пузыре сексэмэсок. Это всё, что у меня было. Я могла свободно флиртовать с Кайтом, зная, что никогда не разобью его сердце, когда придёт время.

В каком-то смысле, его привередливая просьба о соблюдении границ, защитила его. И за это я была странно благодарна.

Проводя рукой по волосам, я вздохнула и немного передвинулась. Я мило улыбнулась Сквирелу.

— Если, напившись «Маргариты» была моя единственная попытка заставить кого-то кончить, то как, чёрт побери, я должна сделать это по безликому сообщению?

Будь той, кем ты не являешься. Играй. Притворись.

— Прекрасно.

Ударив по смеси грязного сена, собачей шерсти и пыли от одеяла, которое Джетро дал мне, я приготовилась вытянуть своего внутреннего секс-котёнка наружу.

Иголочка с ниточкой: Представь себе, что твоя рука — это моя рука. Я крепко держу тебя. Я встаю на колени около твоих ног, пока ты сидишь на большом кресле. На троне. Твои руки пробрались в мои волосы, притягивая меня ближе. Я подчиняюсь, потому что знаю, о чём ты просишь. Твои глаза не просят, а приказывают, и я опускаю голову к твоим коленям. Мой рот наполнился слюной, желая попробовать тебя. Ты большой. Гладкий. Молишь о моем рте.

Моё дыхание ускорилось, мой разум обыграл фантазию детально. Тепло распространилось по всему моему телу прямиком от лона, как нерешительный восход солнца.

Кайт007: Да чтоб меня, женщина! Почему ты не общалась так со мной все время? Что это была за застенчивая хренотень? Чёрт, продолжай. Я так чертовски твёрд. Я так сильно хочу твой ротик. Дай его мне.

По моей коже пробежали мурашки. Власть. Одобрение. Кайт был идиотом, мудаком, и самым настоящим придурком, но он одобрил мои действия. Он хотел меня.

Иголочка с ниточкой: Ты держишь свой член, пока я облизываю его с самого кончика. Ты хочешь, чтобы я заглотила его, но не заставляешь меня. Поскольку знаешь, что я собираюсь вобрать в себя каждую каплю.

Кайт007: Ты пробуешь меня?

Я нахмурилась.

Кайт007: Мои яйца гудят. Бл*, я так близко. Я в твоём ротике. Я трахаю твои губки. Держу тебя за волосы, пока проталкиваюсь как можно глубже в твоё горло. Какой я на вкус?

Иголочка с ниточкой: На вкус ты...

Чёрт, я не знаю, смотря на группу собак, которые наблюдают за мной, будто понимают, что происходит, я хлопаю рукой по лицу.

— Ну и какой он, мать вашу, на вкус?

Иголочка с ниточкой: На вкус ты как дорогой ликёр, опьяняешь меня, когда кончаешь. Вытекая из моих губ, капаешь на подбородок. Ты не хочешь, чтобы я пропустила хоть каплю, поэтому стираешь жидкость своим большим пальцем и проталкиваешь мне в рот.

В тот момент, как я отправила это, моя кровь застыла в венах.

Большой палец. Рот. Посасывания.

Он.

Мои вкусовые рецепторы воссоздали вкус Джетро. Как он крепко держал меня за подбородок, пока я облизывала его палец. На самом деле у него не было вкуса. Только холодная чёткость камня. Но позволив ему доминировать, я разрешила себе почувствовать трепет в киске, не смущаясь желать большего. Не смущаясь влажности между ног.

Кайт007: Охренеть. Я давно так не кончал. Сперма везде на мне, на мой груди, прилипла, как чёртов клей. Такой ты мне нравишься, непослушная монашка. Ты более... расслабленная.

Я тихо пробормотала:

— Вот, что происходит, когда ты больше не владеешь своей жизнью и не можешь контролировать своё будущее.

Сквирл тявкнул, соглашаясь.

— Ты делаешь всё, чтобы выжить. Ты преображаешься. Меняешься.

Насколько бы сильно я не ненавидела Хоуков, они дали мне то, что я искала всю жизнь.

Мои маленькие кошачьи коготки подросли, стали острее. Всё ещё слишком новые, чтобы царапаться... но они есть.

Моя батарея вновь мигнула, и я знала, что остался последний шанс использовать телефон, прежде чем Джетро позволит мне зарядить его.

Игнорируя пустоту внутри и острую боль из-за того, что позволила Кайту использовать себя, я отправила последнее сообщение.

Иголочка с ниточкой: Я рада. Я вылизываю тебя дочиста. Я впитываю всё, что ты даёшь мне. Я буду здесь для тебя, когда тебе вновь захочется кончить, но, пожалуйста... не называй меня больше непослушной монахиней. Зови меня Иголочкой.

Джетро пришёл за мной в одиннадцать утра.

Лошади через дорожку исчезли, не знаю даже куда. Я провела примерно около часа, слушая, как конюх подготавливает их, а затем утешительное постукивание металлических подков, потихоньку отдаляющиеся по каменной дорожке.

Я представила, как краду одну лошадь и скачу на ней подальше отсюда. Не то, чтобы я умела ездить верхом. У меня не было времени. Шить было моей страстью.

Сквирл со стаей собак покинули меня сразу после того, как я закончила переписываться с Кайтом. Кто-то свистнул, и они все собрались около маленького собачьего выхода. Я тоже попыталась пролезть, но выход открывался после того как считывал код с ошейника собаки. Пароль был запрограммирован в ошейнике каждой собаки, позволяя им выйти.

Итак, я провела остаток своего утра наедине с собой. С мыслями, которые я категорически игнорировала.

Было странно сидеть и ничего не делать. Мне никуда не надо было спешить. Не было электронных писем, на которые мне нужно ответить. Никакого списка дел. Я была в состоянии неопределённости, ожидая, когда за мной придёт ненавистный мне мужчина.

В животе свернулся комок нервов, желая, чтобы он быстрее со всем покончил, а сердце бешено колотилось, мечтая, чтобы он не приходил никогда. Я никогда не испытывала настолько смешанных чувств, особенно в животе.

К рассвету он перестал бурчать от голода, но боль от пустоты стала только хуже.

Джетро распахнул верхнюю часть двери питомника, оставив нижнюю часть закрытой. Положив руки на дверь, он кивнул.

— Мисс Уивер.

Солнце взяло смелость заскочить в тёмный питомник, распространяя яркий свет и вырисовывая силуэт Джетро. Его лицо осталось в тени, но его густые волосы были влажными и взлохмаченными после душа.

Он сменил свой тёмно-серый костюм на повседневную рубашку, с алмазной булавкой, приколотой на отвороте. Я поняла, что эта булавка была связана с организацией, которой управляет его отец.