Острые предметы - Флинн Гиллиан - Страница 21

– Великолепно! – воскликнула то ли Мелисса, то ли Мелинда.

– Ну, вы знаете, теперь они этим занимаются, – засмеялась Аннабель. – Мередит уже никак не сможет сохранить репутацию юной мисс Совершенство. Видишь ли, Камилла, – она повернулась ко мне, – Джон Кин – старший брат Натали. Когда их семья приехала сюда, весь город начал сходить по нему с ума. Это великолепный юноша. Просто великолепный. Джулия Уилер дружит с твоей мамой и с нами тоже. У нее детей не было лет до тридцати, а когда она родила, то стала просто невыносимой. У такой мамаши ребенок и оступиться не может. Поэтому, когда Мередит, ее дочь, сошлась с Джо ном – о господи, столько было шума, – мы думали, этому конца не будет. Мередит, круглая отличница, девственница, встречается с Большим Джоном в кампусе. Но парень в этом возрасте не будет гулять с девушкой, если она ему не дает. Такого просто быть не может. А теперь они очень удобно устроились. Надо бы нам достать «мыльницы» и прикрепить их к машине Джулии на лобовое стекло.

– Да знаете, как все это будет выставлено, – перебила ее Джеки. – Мол, они приютили Джона по доброте душевной, чтобы его оставили в покое, пока он горюет.

– А зачем же он уехал из дома? – спросила Мелисса-Мелинда, которая, как мне стало казаться, была самой здравомыслящей из всех. – Не лучше ли ему было бы пережить это трудное время со своими родными? И почему его надо оставить в покое?

– Потому что он убийца, – заявила Ди-Анна, и вся компания рассмеялась.

– Представляете, если Мередит Уилер живет с серийным убийцей? По-моему, прелестно, – сказала Джеки.

Но смех вдруг прекратился. Аннабель громко икнула и посмотрела на часы. Джеки, которая сидела, упершись подбородком в руку, вздохнула так сильно, что хлебные крошки на ее тарелке едва не разлетелись.

– Все-таки не верится, что здесь такое могло случиться, – произнесла Ди-Анна, разглядывая ногти. – Здесь, в этом городке, где прошло наше детство, вдруг убивают детей… Как вспомню об этом – мне плохо становится. Просто очень нехорошо.

– Какое счастье, мои дочери уже взрослые, – сказала Аннабель. – Мне кажется, я бы этого просто не вынесла. Бедная Адора, представляю, как она теперь боится за Эмму.

Я решила воспользоваться переменой настроения и быстренько перевести разговор на другую тему.

– Люди действительно думают, что Джон Кин может иметь к этому отношение? Или это просто гадкие сплетни? – Последние слова прозвучали зло. Я забыла, что эти женщины могут со света сжить того, кто им не нравится. – Просто вчера я разговаривала с девочками лет тринадцати-четырнадцати, и они мне сказали то же самое.

Я подумала, что лучше не уточнять, что одной из них была моя сестра.

– Наверное, это были четыре светлоголовые нахалки, которые считают себя красивее, чем есть на самом деле? – спросила Джеки.

– Джеки, дорогуша, ты хоть понимаешь, кому ты это говоришь? – упрекнула подругу Мелисса-Мелинда, хлопая ее по плечу.

– Черт. Вечно забываю, что Эмма и Камилла даже какие-то родственницы – разные поколения, понимаете? – улыбнулась Джеки.

За ее спиной раздался громкий хлопок, и она подала официанту бокал, даже не оглянувшись на него.

– Камилла, открою тебе глаза: твоя малышка Эмма – ребенок о-о-очень трудный.

– Я слышала, они ходят на все вечеринки старшеклассников, – подхватила Ди-Анна. – С парнями гуляют напропалую. Делают то, чем мы стали заниматься только в зрелом возрасте, когда вышли замуж, да и то только за хорошенькие драгоценные безделушки. – Она покрутила бриллиантовый теннисный браслет на руке.

Подруги засмеялись; Джеки даже стукнула обоими кулаками по столу, как ребенок, зашедшийся в истерике.

– Но…

– Не знаю, правда ли, что люди считают Джона убийцей. Но знаю, что с ним беседовали в полиции, – сказала Аннабель. – Странное семейство, что и говорить.

– А я думала, вы с ними дружите, – удивилась я. – Вы ведь были у них дома на поминках.

«Вот сучки», – мысленно прибавила я.

– Тогда у них собрались все важные люди Уинд-Гапа, – сказала Ди-Анна. – Не могли же мы пропустить это событие. – Она снова засмеялась, но Джеки и Аннабель кивнули с серьезным видом. Мелисса-Мелинда оглядела ресторан, словно ей хотелось пересесть за другой стол.

– Где твоя мама? – неожиданно спросила Аннабель. – Пришла бы она сюда. Ей бы полегчало. Она стала такой странной с тех пор, как все это началось.

– Она и раньше была странной, – заметила Джеки, поднося руку ко рту. Похоже, ее тошнило.

– Ой, Джеки, не надо.

– Серьезно, Камилла, позволь сказать: твоя мама сейчас такая странная, что лучше бы тебе вернуться в Чикаго.

Полубезумное выражение исчезло. Ее лицо было вполне серьезным. Даже искренне обеспокоенным. Я снова почувствовала к ней симпатию.

– Правда, Камилла…

– Джеки, заткнись, – прервала ее Аннабель и с силой запустила ей в лицо булочку, которая, отскочив от носа, упала на стол.

Глупая выходка наподобие той, что устроил Ди, бросив в меня теннисный мяч, – не так поражает удар, как то, что это произошло вообще. Джеки в ответ только отмахнулась и продолжила:

– Что хочу, то и говорю, а скажу я вот что: Адора может причинить вред…

Аннабель встала, подошла к Джеки сбоку и потянула ее за руку.

– Джеки, тебе нужно облегчиться, – сказала она ласково, но с ноткой угрозы. – Ты перепила, и тебя может стошнить. Пойдем, я провожу тебя в дамскую комнату, тебе потом станет легче.

Джеки сначала шлепнула ее по руке, но Аннабель только сильнее вцепилась в нее, и они ушли, покачиваясь. За столом воцарилась тишина. Я сидела, растерянно открыв рот.

– Ничего страшного, – сказала Ди-Анна. – Мы, старушки, иногда деремся не хуже маленьких девочек. Кстати, Камилла, ты слышала о том, что у нас, может быть, откроют магазин «Гэп»?

«Твоя мама сейчас такая странная, что лучше бы тебе вернуться в Чикаго».

Слова Джеки не выходили у меня из головы. Нужны ли еще другие предостережения, чтобы уехать из Уинд-Гапа? Интересно было бы узнать, из-за чего она поссорилась с Адорой. Вряд ли из-за неотправленной открытки, – видимо, там что-то посерьезнее. Я мысленно записала в ежедневник: заехать к Джеки, когда она про трезвеет. Если она вообще бывает трезвой. Впрочем, я не из тех, кто косо смотрит на пьяных.

Я сама была еще подшофе, но все же зашла в круглосуточный магазин и оттуда набрала номер Нэш. Ответила девочка; дрожащим голоском сказала «алло» – и тут же умолкла. Я слышала ее дыхание в трубке, но на просьбу позвать к телефону маму или папу ответа не последовало. Потом медленный, будто нерешительный щелчок и короткие гудки. Я решила действовать на удачу – самой отправиться к ним домой.

У дома Нэш стоял квадратный мини-фургон, рядом ржавый желтый «понтиак». Это значило, что Боб и Бетси Нэш, скорее всего, дома. Дверь открыла старшая дочь, когда я спросила, дома ли родители, она ничего не ответила и осталась стоять за сетчатой дверью, глядя мне в живот. В семье Нэш все были маленькими. Я знала, что этой девочке, Эшли, двенадцать лет, но она выглядела несколько моложе своего возраста, как и тот мальчик, с которым я разговаривала здесь в прошлый раз. Она вела себя соответствующе: стояла, засунув прядь волос в рот, и даже глазом не моргнула, когда мимо прошел малыш Бобби и при виде меня захныкал, потом завыл. Через минуту к двери подошла Бетси Нэш и, казалось, так же оторопела, как ее дети, а когда я представилась, смутилась.

– В Уинд-Гапе нет ежедневной газеты, – сказала она.

– Верно, я репортер «Чикаго дейли пост», – пояснила я. – Из штата Иллинойс.

– Ну, подпиской на газеты занимается мой муж, – сказала она, поглаживая белокурую голову сына.

– Я не предлагаю подписку и ничего не продаю… Скажите, дома ли господин Нэш? Могу ли я с ним поговорить? Это ненадолго.

Мать с детьми ушли, все скопом, и через несколько ми нут появился Боб Нэш. Пригласив меня пройти в дом, он стал сбрасывать с дивана белье, чтобы освободить мне место.