Острые предметы - Флинн Гиллиан - Страница 19

Мне не хотелось садиться в машину – блекло-голубую, загаженную птицами, с кожаными сиденьями, наверняка нагретыми на солнце, – поэтому я решила пройтись пешком. Я пошла по Главной улице, мимо магазина домашней птицы, куда завозили свежих цыплят с арканзасских птицебоен. Запах свежатины ударил в нос. В витрине висело с полтора десятка бесстыдно голых тушек, под которыми валялись несколько белых перьев.

Ближе к концу улицы, где мы нашли Натали в ее импровизированном склепе, я увидела Эмму с тремя подругами. Они перебирали воздушные шарики и сувениры, которые лежали теперь на этом месте. Точнее, три подруги караулили, а моя сестра тем временем забрала две свечи, букет цветов и плюшевого мишку. Девочки положили все это в большую сумку Эммы, только мишка, который туда не поместился, остался у Эммы в руках. Потом подруги, взяв друг друга под руки, вприпрыжку побежали ко мне, вернее сказать, прямо на меня и, подбежав вплотную, остановились. От них пахло крепкими духами – видимо, из пробников, которые прилагаются к журналам.

– Ты видела, как мы это сделали? Напишешь об этом в газете? – с хохотом прокричала Эмма. От ее прежнего кислого настроения не осталось и следа. Детские истерики – наподобие той, что она закатила по поводу кукольного домика, – явно были припасены только для родителей. Так же как и клетчатый сарафан. Теперь на ней была мини-юбка, сандалии на платформе и топик. – Если да, то запиши правильно мое имя: Эмити Адора Креллин. Девчонки, это… моя сестра. Из Чикаго. Мамина побочная дочь. – Эмма повела на меня бровями, и девочки захихикали. – Камилла, это мои за-ме-ча-а-а-а-тельные подруги, но ты о них не пиши. Лидер тут я.

– Она лидер, потому что громче всех кричит, – хрипло заметила маленькая девочка с волосами медового цвета.

– И у нее грудь самая большая, – сказала другая, с золотистыми волосами.

Третья, рыжеватая блондинка, схватила Эмму за грудь и сдавила ее.

– Тут половина объема от прокладки!

– Отвали, Джоудс, – прикрикнула Эмма, точно дрессируя кошку, и дала ей пощечину. Лицо девочки пошло красными пятнами, и она прошептала: «Прости».

– А все-таки, сестра, зачем ты этим занимаешься? – спросила Эмма, разглядывая медвежонка. – Какой интерес писать о девочках, которых при жизни никто не замечал? Как умерли – так сразу и прославились.

Две подружки делано рассмеялись, третья все еще стояла, понурив голову. На тротуар капнула слеза.

Такие провокационные девчоночьи разговоры были мне знакомы. Для Эммы это было муштрой своих подданных. Мне это отчасти нравилось, но ее грубое неуважение – нет, и хотелось вступиться за Натали и Энн. Честно говоря, я также испытывала ревность. Оказывается, среднее имя Эммы – Адора?

– Ей-богу, Адора была бы не слишком довольна, если бы узнала из газеты, что ее дочь украла вещи, оставленные в честь памяти ее школьной знакомой, – предположила я.

– Знакомой, вот именно – не подруги же, – сказала высокая девочка и посмотрела на приятельниц, ожидая их поддержки: мол, докажите этой тетке, что она тупая.

– Ох, Камилла, да мы просто шутим, – вздохнула Эмма. – Мне очень жаль погибших девочек. Они были хорошими. Просто странными.

– Очень странными, – вторила ей подруга.

– Девчонки, представляете, если он убивает всех ненормальных? – хохотнула Эмма. – Вот было бы здорово.

Плачущая девочка в ответ на это подняла голову и улыбнулась. Эмма подчеркнуто ее не замечала.

– Он? – спросила я.

– Все знают, кто это сделал, – ответила хриплоголосая блондинка.

– Брат Натали. Ненормальные обитают семьями, – заявила Эмма.

– Он помешан на маленьких девочках, – мрачно произнесла Джоудс.

– Он постоянно заговаривает со мной, под разными предлогами, – сказала Эмма. – По крайней мере, теперь я знаю, что меня он не убьет. Очень хорошо.

Она послала воздушный поцелуй, вручила мишку Джоудс, обняла других девочек и двинулась вперед, задев на ходу меня и фамильярно промычав «звиняюсь». Джоудс поплелась позади всех. В ехидности Эммы я уловила долю отчаяния и негодования. То же прозвучало в ее словах за завтраком: «Жаль, что меня не убили». Эмма не хотела, чтобы кому-то уделяли больше внимания, чем ей. Уж тем более девочкам, которые при жизни были неконкурентоспособными.

Около полуночи я позвонила Карри домой. Карри добирается в наш пригородный офис за полтора часа. Его дом, доставшийся ему от родителей, находится в Саут-Сайде, в ирландском анклаве Маунт-Гринвуд, населенном рабочими. Он живет с женой Эйлин, детей у них нет. Они и не хотели никогда их заводить, всегда ворчит Карри, но я замечала, как он смотрит на детей сотрудников – прямо глазами поедает всех карапузов, которые ему встречаются, и какое внимание уделяет малышам в тех редких случаях, когда родители приводят их в офис. Карри и Эйлин женились поздно. Думаю, зачать ребенка им не удалось.

Карри познакомился с Эйлин, рыжеволосой веснушчатой женщиной с красивой фигурой, на близлежащей автомойке, когда ему было сорок два года. Потом оказалось, что она троюродная сестра его лучшего друга детства. Через три месяца после знакомства они поженились. Вместе живут двадцать два года. Мне нравится, что Карри рассказывает об этом с удовольствием.

Эйлин ответила по телефону добродушным голосом – мне этого как раз не хватало. «Конечно, мы еще не спим», – рассмеялась она. Карри собирал пазл из 4500 частей, которые заняли всю гостиную, и она дала ему неделю на завершение картинки.

Потом послышался громкий голос Карри; мне даже показалось, что я чувствую запах табака.

– Прикер, милая моя, как дела? Ты в порядке?

– У меня-то все нормально. Но дела идут медленно. Только сейчас удалось получить официальный отчет полиции.

– И какой он?

– Преступника ищут во всех направлениях.

– Тьфу. Это бред. Надо узнать больше. Выясняй. Ты разговаривала с родителями еще?

– Нет пока.

– Поговори с ними. Если не сможешь ничего выяснить о преступнике, пусть расскажут о жизни девочек. Это ведь не сухой полицейский отчет, а материал для широкой публики. Поговори с другими родителями, у них могут быть свои версии. Спроси, принимают ли они теперь особые меры предосторожности. Поговори с изготовителями замков и продавцами оружия, возможно, у них прибавилось заказов. Побеседуй со священником, с учителями. Можно и с дантистом: выясни, насколько трудно вытащить столько зубов, каким инструментом это можно сделать, требуется ли для этого какой-то опыт. Возможно, дети что-то вспомнят. Пусть будут голоса, пусть будут лица. Напиши к воскресенью статью на весь разворот; давай как следует поработаем, пока этой историей не занялись конкуренты.

Я сначала записывала его инструкции в блокнот, потом бросила писать и слушала, стараясь их запомнить, тем временем обводя фломастером шрамы на правой руке.

– Вы хотите сказать, пока не произошло еще одно убийство.

– Если полиции известно немногим больше того, что они говорят тебе, то да. Он будет убивать еще. После двух этот парень не остановится – так не бывает, когда убийства имеют столь ритуальный характер.

Карри ничего не знает о настоящих ритуальных убийствах, но он запоем читает полицейские романы, в неделю по несколько книжек, дешевых, в пожелтевших глянцевых обложках, которые покупает в ближайшем букинистическом магазине. «Две штуки за доллар – вот развлечение что надо, Прикер».

– Ну как, малыш, что говорят в полиции? Считают ли они, что убийства совершил кто-то из местных?

Похоже, Карри нравилось меня так называть, я была новичком и вместе с тем его любимицей. Он всегда произносил это слово с легкой усмешкой, словно оно не совсем приличное. Я представила, как он сидит в гостиной и вглядывается в кусочки пазла, а Эллин быстро затягивается его сигаретой, пока готовит обед – перемешивает салат из тунца со сладкими маринованными огурчиками. Карри ест его три раза в неделю.

– Неофициально говорят, что да.