Я, Всеслав (сборник) - Перумов Ник - Страница 7

– Стой, именем Сварога!

Меч тускло блестел в моей руке. Неказистый, железный, безо всяких украшений, однако же нигде не тронутый ржавчиной.

Лика медленно повернулась ко мне. И тут впервые в жизни меня до костей продрало свирепым морозом ужаса: на лице её я увидел довольную, можно даже сказать, – счастливую улыбку. Ярослав куда-то исчез, растворился, сгинул – словно никогда тут и не появлялся. Мы остались вдвоём.

– Как же всё оказалось просто… – услыхал я. – Ты сам вытащил бесовскую железку из тайника! Сам… Всеслав.

В глазах у меня помутилось. Она знала! Знала всё с самого начала! Или… или не она?..

– Отдай его мне. Отдай сам. – Моя противница менялась. Дрожали, расплываясь, очертания тонкой девичьей фигурки, и на месте странной монашенки Лики появлялась совсем иная женщина – высокая, статная, коронованная нимбом золотистого света, в прямых и строгих одеяниях белого льна до пят, с прижатым к груди всесильным крестом.

Так вот кого они послали за Мечом!..

– Здравствуй, Хельга. Правда, Лика мне нравилась больше.

– Узнал… – она усмехнулась. – Лика… она хорошая. А для меня важно сходство не внешнее… Но мы отвлеклись. Так отдашь ли ты его сам?

Я молчал.

Мы никогда не встречались с тобой, Хельга – или, по-русски, Ольга, Ольга Святая, первой принявшая крещение, чей внук стал Равноапостольным… Ты умерла в 969 году от рождества твоего Белого Христа, ну а я, Всеслав, жил столетием позже, сойдясь в смертельной схватке с Ярославичами. Ты ушла Наверх – а я остался.

Не так уж сложно избежать и райской тоски, и адской скуки. Нужно лишь ЗНАТЬ.

Говорят, что и не осталось уже нигде нашей Нави, куда уходили наши предки, – всё подмял под себя Белый Христос, а в его небесные кущи мне как-то не хотелось. Равно как и в раздуваемый его подручными подземный огонь адских топок.

– Я так и знала, что ты не удержишься и ринешься защищать своих бесов, – беспощадные слова падали каменными глыбами. – Это оказалось просто, очень просто… Я пошла на это, потому что один лишь этот Меч, меч из глубин времен, когда Титаны ещё не были повержены, помогает держаться здесь таящимся врагам рода человеческого. Тот, чьё сердце полно любви, просил тебя отдать Меч добровольно. Мы и без того потратили слишком много времени на поиски.

– Ты убивала домовиков, банников, полевых, гуменников. Чем они тебя прогневали?

– Забыл, что все они – нечистая сила?

– Они никому не делали зла.

– Это только ты так думаешь, – она опять усмехнулась. – Ну так что, отдашь? Сколько ж веков мы не могли его добыть…

– Вы, всесильные, всеведущие, без чьего ведома ни один волос не упадёт?

– Не повторяй глупые сказки, Всеслав, – она поморщилась.

– А может, это ваше самоуправство?

– Не твоё дело. Давай Меч, – Ольга сдвинула брови.

Наверное, мне следовало торговаться. Но, как тогда, на берегу Немиги, когда, спасая войско, шёл по истоптанному снегу, шёл к целовавшим крест – «не будет тебе никакого вреда!» – Ярославичам, Изяславу, Святославу и Всеволоду, уже зная, что обманут и схватят, не мог отступить я и сейчас. Я, Всеслав. Всеслав Полоцкий, ещё в те годы прослывший первым волшебником и ведуном славянской земли…

– Нет. – Я поднял Меч. Не на женщину – но на Того, Кто стоял за ней.

…Их так и нашли. Немолодой крепкий мужчина, по документам – Алексеев Михаил Андреевич, без определённых занятий, единственный, кто жил в брошенной деревне; крепкий парень в брезентовой штормовке и невзрачная девушка, почему-то облачённая в одеяния из чистейшего белого льна. Раны запеклись, но оружия так и не обнаружили. Парня и девушку в белом как будто бы зарубили и как будто бы даже чем-то похожим на длинный клинок – а в мужчину словно бы ударила молния.

А во многих обителях треснули образа святой Ольги Киевской.

Прошла зима, и на низкой платформе почти полностью заброшенной станции Киприя, когда отошёл остановившийся всего на полминуты поезд на Москву-Бутырскую, остался широкоплечий, кряжистый мужчина лет тридцати пяти, что не перекрестился, проходя мимо местной церквушки.

В паспорте его стояло имя – Полоцкий Всеслав Брячеславович.

Предстояло отыскать Русский Меч.

Выпарь железо из крови…

– Ты дома, пап?

Железная дверь, что сделала бы честь любому банковскому сейфу, медленно и бесшумно отворилась, повернувшись на тщательно смазанных петлях. Открылся обширный холл: морёный дуб на стенах, потолок с мозаикой, пол с выложенной среди дорогого паркета инкрустацией; в углу – ведущая на второй этаж вычурная лестница с резными балясинами, словно в купеческом терему. На стенах – несколько оригиналов Кинкайда, слащавого вида домики среди идиллического пейзажа, празднично и радостно освещённые изнутри.

В дверях стояла невысокая девушка в модных расклёшенных джинсах, спущенных на бёдрах до предела возможного, в розовой футболке с надписью «Продай мне свою Барби» и – тоже писк последнего сезона – на невозможной высоты шпильках, украшенных парой кокетливых бантиков. На сгибе локтя девушка покачивала микроскопической чёрной сумочкой от «Дольче и Габбаны». Фирменную надпись по крокодиловой коже вывели не чем-нибудь, а россыпью мелких бриллиантиков.

– Пап, ты дома-а?

– Дома, Соня, – отозвался мужской голос из глубины огромной квартиры.

– Вас сегодня весь день в новостях показывали… – Девушка с гримасой отвращения сбросила шпильки, небрежно швырнула дорогущую сумочку, босая пошлёпала на кухню, не обращая ни малейшего внимания на паркет ручной работы под ногами.

– Но меня-то, я надеюсь, нет?

– Ну что ты, только со спины. – Она вошла на кухню, в которой поместился бы, наверное, приличных размеров танцевальный зал. Плоский телевизор на стене в который уже раз за сегодня повторял:

– Благодаря бдительности специальных агентов отдела по борьбе с терроризмом… сегодня проведена точечная операция в районе Обводного канала… обнаружена явочная квартира инсургентов, склад оружия, которым пользовались боевики… предварительные данные показывают, что из одного из найденных стволов был убит в апреле сего года архимандрит Викентий, видный представитель примиренческого течения в церкви… наши зрители, конечно, помнят это громкое дело… проповеди отца Викентия неизменно собирали множество прихожан… кровавое и беспримерное по жестокости убийство совершено было прямо на пороге храма… теперь найдена снайперская винтовка, из которой был произведён выстрел…

– Удачно сработали, папа? Твой ведь отдел, как я понимаю?

Колдовавший у кофеварки мужчина обернулся. Сама кофеварка, обилием никелированных кнопок и рычажков напоминавшая стартовый ракетный пульт, немедленно зашипела, сердито и капризно, словно недовольная тем, что Хозяин отвлёкся на кого-то другого, пусть даже на собственную дочь.

– Удачно, Соня. – Отцу девушки можно было дать лет сорок пять, и, как сказал бы Карлсон, выглядел он «красивым, в меру упитанным мужчиной в самом рацвете сил». Упитанность, однако, проявлялась не в свисающем животе, а в накачанных плечах и руках, бицепсам на которых позавидовали бы многие атлеты. – Накрыли кубло. Арсенала хватит на десять терактов. Правда, оружие большей частью старенькое… – Он оборвал себя на полуслове, с усилием провёл широкой ладонью по редеющим седым волосам.

Соня едва заметно улыбнулась.

– Ну, будет, будет, доча. Давай хоть дома не про это. Ты сегодня куда-нибудь собираешься? В клуб? Тебя подбросить? Я ещё не отпускал охрану.