Ярость - Байерс Ричард Ли - Страница 23

В поисках удобной позиции он добрался до Рэруна, стрелявшего непрерывно, почти не целясь. Колчан охотника был уже почти пуст.

– Извини, что бросил тебя одного, – сказал Рэрун, не отводя глаз от цели.

– Ты не терял времени даром, – ответил Дорн, поднимая лук. – Как у нас дела?

– Мунуинг пока не успел натворить беды, – сказал карлик. – Я произнес магическую формулу, чтобы стрелы входили в чешую, но для него это все равно что булавочные уколы. А вот Кара молодец!

Дорн вытащил из колчана еще одну стрелу.

Он отдал бы все, что угодно, за стрелу, заговоренную специально для уничтожения дракона, но, увы, такая стрела была впустую истрачена им в Илрафоне.

Оба змея ревели, пытаясь достичь преимущества в высоте. И вдруг крылья Кары начали биться неровно, словно старая рана дала о себе знать. Кара тщетно пыталась выровнять полет.

Мунуинг нырнул вслед за ней, открыв пасть, чтобы дохнуть на нее ледяным паром. Но ничего не произошло. Значит, Кара использовала то же заклинание, что и против черного дракона, лишив врага способности к нападению, а тот даже не понял этого.

Коготь опешил, но не остановился. Его противница все еще была внизу, и он, выставив вперед когти, бросился на нее, чтобы разорвать в клочья.

Кара дождалась, пока он окажется прямо над ней, а затем быстро развернулась, и он не успел отпрянуть. Кара выпустила из пасти пучок молний, подобных тем, которые иногда вызывают колдуны, но только ярче. Наверное, заклинанием Кара усилила их действие и сверкание. Дорн отскочил, и молнии ослепили Мунуинга, попав ему прямо в глаза.

И все же щитовой дракон не отступил. Кара увильнула от него. И тут Дорн понял, что с крыльями у нее все в порядке. Она притворялась, чтобы сбить Мунуинга с толку.

Когда большой змей пролетал мимо, она вцепилась ему в крыло и запрыгнула дракону на спину, после чего, к удивлению Дорна, начала петь. Она пела на драконьем языке, слов Дорн не понимал, но, судя по всему, песня была дерзкая и вызывающая.

Оба дракона стали вместе падать, а Кара, терзая Мунуинга, порвала ему крылья. Они рухнули в воду всего в нескольких метрах от галеры, подняв огромную волну. Холодная гора воды ударила в борт, и Дорн едва удержался на ногах.

Он увидел, что Кара все еще удерживается на спине противника. Мунуинг, явно вновь обретший зрение, вертел головой, тщетно пытаясь достать ее зубами. Наконец она оттолкнулась от него и взмыла в воздух.

Чтобы преследовать ее, Мунуингу нужно было сделать тоже самое, не имея, однако, ее преимущества. Одинаково хорошо чувствуя себя в воде, на земле и в воздухе, черный или бронзовый дракон был лучше приспособлен к борьбе. Израненные крылья не могли поднять Мунуинга в воздух.

Он был совсем близко, почти обездвиженный, и Дорн решил использовать его уязвимость. Они с Рэруном слали стрелу за стрелой туда, где шкура дракона была тоньше. Уилл вскочил на ящики с грузом и, удерживая равновесие, легко, словно стоял на земле, раскрутил пращу. Значит, Павел с помощью молитвы вывел хафлинга из оцепенения.

Мунуинг ревел и извивался под градом камней и стрел, пока не обессилел.

Пролетая над его головой, Кара крикнула:

– Ты проиграл, Коготь. Сдавайся, и мы сохраним тебе жизнь.

Вот проклятие, подумал Дорн. Он потянулся за последней стрелой, но тут кто-то схватил его за руку, удерживая. Он обернулся. Это был Павел.

– У Мунуинга еще остались зубы, когти и башка, полная заклинаний, – сказал жрец. – Кара права – надо остановить его сейчас.

Дорн возмущенно уставился на Павела, но тот не отвел взгляда, и охотник убрал стрелу в колчан.

Мунуинг перестал бить крыльями по воде.

– Что с Ажаком? – спросил Коготь. Кара взглянула на второго серебряного, плававшего без движения. Он был сбит над морем в момент превращения из дракона в человека.

– Он жив, – сказала Кара, и Дорн мог только подивиться остроте ее зрения, позволившей определить это на таком расстоянии.

– Я – целитель, – крикнул Павел. – Я помогу вам обоим, если вы пообещаете, что уберетесь восвояси и оставите в покое корабль и всех нас.

В ответ Мунуинг оскалился:

– Если бы Ажак не принял человеческий облик, чтобы поговорить с вами, вы никогда бы нас не одолели.

– В следующий раз будьте умнее, – сказал Уилл. – Так что же Мы решили? Запас камней у меня почти иссяк, но из пращи можно запустить все, что угодно.

– Сдаюсь, – прорычал Мунуинг.

– Спасибо, – сказала Кара и, хлопая крыльями, поднялась повыше. – Я перенесу Ажака.

Теперь у них было много работы. Нужно было вытащить из воды моряков, оказавшихся за бортом, – правда, двоих найти так и не удалось, – развернуть судно и подойти к драконам, чтобы Павел мог их исцелить. Последнее оказалось не таким уж простым делом, потому что Мунуинг наотрез отказался принять человеческий облик и взойти на борт корабля. Очевидно, боялся, что так будет более уязвим.

Рэрун расстался с серебряными драконами так, словно это они оказались победителями. Когти были достойны уважения – сдавшись, они вели себя хорошо. Но кто знает… На всякий случай держа гарпун и ледоруб наготове, карлик внимательно наблюдал за щитовыми драконами, не передумают ли они и не полетят ли снова за кораблем. Когда на небе зажглись первые звезды, оба дракона исчезли, а Рэрун все еще неусыпно следил за небом, благодаря богов за то, что его раса хоть и не живет под землей, но наделена способностью видеть в темноте.

Стоя на посту, он прислушивался к беседе своих спутников. Капитан, как и следовало ожидать, начал жаловаться.

– Если бы вы не потеряли ту первую стрелу, схватки можно было бы избежать, – сердито сказал он Дорну.

– Только если бы мы отдали им Кару, – отвечал Павел. – Вам действительно этого хотелось? Капитан поколебался:

– Ну, чего бы я действительно не хотел, так это потерять корабль.

Снова приняв человеческий облик, Кара подошла к ним и протянула руку; на ладони у нее лежала бриллиантовая брошь. Теперь, зная, кто она такая, Рэрун понял, что она носила с собой драгоценности из ее собственного драконьего клада.

– Этого хватит, чтобы покрыть расходы по ремонту корабля, – сказала она, – и еще останется, чтобы заплатить родственникам утонувших. Я понимаю, конечно, ничто не восполнит потерю человеческой жизни, но все же это хоть немного поможет.

– Если не брошь, – сказал Уилл, – то слава точно поможет. Капитан, если у вас есть хоть капля мозгов, вы повсюду разнесете молву о том, как со своей командой победили двух драконов, потеряв только двух человек и сохранив в целости весь груз. Любой торговец на севере почтет за счастье иметь дело с таким капитаном, и ни один пират не посмеет вам досаждать.

Моряк что-то проворчал и взял украшение.

– Что сделано, то сделано, – сказал он и, топая, удалился.

Кара оглядела своих телохранителей и вздохнула:

– Думаю, одних драгоценностей недостаточно, чтобы вернуть вашу дружбу.

– Но попробовать стоит, – ухмыльнулся Уилл.

– Молчи, насекомое, – оборвал его Павел. – Да, Карасендриэт, этого мало. Мы с самого начала знали, вы что-то скрываете, но не требовали, чтобы вы раскрывали ваши тайны. Мы уважали вас за помощь людям в Илрафоне. И в любом случае сопровождать вас – работа не хуже любой другой. Но теперь мы замахнулись на серебряных драконов. Дорн спровоцировал насилие, применив запрещенный прием, так могут сказать. А ведь во время моего послушничества учителя говорили мне, что щитовые драконы – мудрые и благородные существа, поборники добра и что они поклоняются Летандеру. Теперь я хотел бы понять, поступили мы справедливо или я должен молить о прощении гнусного греха.

– А почему ты думаешь, что сейчас она скажет нам правду? – презрительно усмехнулся Дорн.

Взгляд Кары был полон укоризны, словно эта усмешка глубоко ее ранила, но она не стала возражать.

– Вы судите по себе, – только и сказала она. И пока холодный ночной ветер завывал в мачтах корабля, а Рэрун следил за черным звездным куполом неба, она рассказала свою историю.