Побег - Ласки Кэтрин - Страница 23

Анжела удивленно подняла на жеребца кроткие глаза.

– Но, Эсперо, люди же не охотятся на лошадей!

Жеребец недовольно тряхнул гривой и горько ответил:

– Нет, Анжела. Он на нас не охотятся. Они нас ловят и используют.

Лошади так и не учуяли запаха людей, а также больших кошек или других охотников. Впрочем, они все равно нервничали, когда встретились с оленями. Их было трое, и Эстреллу совершенно очаровали красота и грация, с которыми они двигались, кстати – совершенно бесшумно. Олени были любопытны, но не агрессивны. Самым любопытным оказался детеныш – совсем крошечный, меньше новорожденного жеребенка. Он смело сделал несколько шажков к Селесто и Вердаду и смешно потянул воздух крошечным носиком.

Табун пребывал в растерянности. Старшие лошади видели оленей в Старом Свете, но эти животные были совсем другими. Они были гораздо меньше размером и совсем не так пугливы. Они тоже никогда не видели лошадей, но когда олень-самец заговорил, лошади его поняли. Его речь не очень сильно отличалась от языка оленей Старого Света. Вероятно, все парнокопытные на свете говорят примерно одинаково.

– Вы мои братья? Мои большие-большие братья? – спросил тем временем смелый олененок у Селесто. Речь его была более плавной, в ней было больше гортанных и носовых звуков.

– Ну… я так не думаю, – вежливо ответил Селесто.

– Как ты смешно говоришь! – воскликнул олененок. – Это потому что ты такой большой?

– Ты тоже смешно говоришь. Это потому что ты такой маленький?

Олени и лошади переглянулись – и рассмеялись. После этого беседа пошла легче.

– Кто вы? Большие олени? – спросил олень-самец.

– Мы лошади, мы пришли издалека! – отвечал Вердад.

– Мы никогда еще не видели существ, так похожих на нас и все же других, – олень склонил голову набок, разглядывая лошадей.

Селесто тем временем осторожно шагнул вперед и потянулся к малышу носом, чтобы обнюхать его. Олененок попятился, и его мать рассмеялась.

– Ну что же ты? Мы ведь делаем точно так же, когда встречаем что-то новое. Давай спросим нового друга, как его зовут и кто он?

– Я молодой жеребец, Селесто. Недавно был жеребенком, – ответил Селесто.

– А наши малолетки называются оленята.

Вердад пригляделся к олененку и вдруг спросил:

– У тебя стеклянные глаза, как у нашего Селесто?

– Нет, просто я слепой. Но погляди! Я могу делать все, что делают остальные оленята! – с этими словами он помчался вокруг матери, смешно вскидывая голенастые ножки, а потом остановился и на несколько секунд поднялся на дыбы. – Видишь? Я даже могу стоять на задних ногах, только не очень долго.

Олененок продолжал бегать и резвиться, легкий, словно комочек пуха на тонких ножках. Эстрелла заметила, что маленькие копытца раздвоены – это позволяло оленям лучше удерживать равновесие и быть гораздо подвижнее.

Тем временем олениха сказала:

– Я думаю, он поэтому такой любопытный. Хочет знать все на свете, а увидеть не может. И он быстро учится, – она нежно облизала мордочку олененка.

Олень-самец величественно склонил голову, увенчанную кустистыми рогами, перед Эстреллой.

– Мы приветствуем вас. Вы не едите мяса, вы такие же, как мы. В здешних землях много травы, есть, где пастись. У нас растет и острая трава, и бизонья трава, а чуть дальше лежат заливные луга, – говоря это, олень указывал в разные стороны своими рогами.

– Нет ли у вас здесь сладких трав? – спросила Эстрелла.

– Сладкие травы… Да, мне кажется, я слышал о них, но они растут дальше, далеко на севере. Отсюда до них долгий путь. Здешняя трава тоже очень хороша. Может, и не вся она такая мягкая и сочная, как бизонья или голубая, но…

Олененок нетерпеливо подпрыгнул на месте и перебил отца:

– Может быть, вы – Те, Кто Был Раньше?

– Те, Кто Был Раньше? – переспросила Эстрелла.

Олениха повернулась к ней.

– Я не могу толком объяснить. Это… тайна. Те, Кто Был Раньше – не олени и не лошади. И у них две ноги, не четыре.

Эстрелла почувствовала, как по холке пробежал холодок. Неужели олениха говорит… о людях?

Эсперо тоже занервничал.

– Но ведь их здесь больше нет?

– Нет, они жили здесь очень, очень давно.

– И куда же они ушли? – спросил Грулло.

– Никто не знает. Это и есть тайна. Они просто исчезли. Как капли росы высыхают на утреннем солнце, – отвечала олениха.

– Но от них остались рисунки! – не унимался олененок.

Он выглядел возбужденным и гордым, что его все слушают, и пританцовывал на своих тоненьких ножках.

– Они оставили рисунки! Я их видеть не могу, но Ма рассказывала мне о них. А некоторые вырезаны на камне, и я могу провести по ним языком и понять, что там изображено!

Эстрелла не совсем понимала, что такое рисунки, но предполагала, что это нечто похожее на звездные картины, о которых рассказала ей Перлина. Или что-то вроде изображений Пресвятой Девы.

Лошади паслись вместе с оленями все это солнечное утро. Эстрелла старалась держаться поближе к взрослым оленям – она многому училась у них. Они интересно помечали свою территорию: самец терся рогами о деревья, оставляя на коре зарубки. Рассказали олени и о хищниках. Горные кошки были не единственными врагами – еще здесь водились волки. Они были не слишком крупными, но зубы их очень остры.

– А! Волки! – Эсперо кивнул. – В Старом Свете они тоже нам угрожали.

– Кроме них, есть твари поменьше размером – но очень хитрые, прожорливые и зубастые. Койоты.

– Perros zorros! – воскликнул Эсперо. – Лисьи собаки. И их мы тоже знаем. Они разоряют курятники у людей.

– Пожиратели Костей! – гневно фыркнул Грулло. – Трусливые и жестокие твари. Они всегда идут следом за крупными хищниками, выедают глаза и обдирают с костей оставшееся мясо. И еще они падальщики.

Эстрелла слушала и не могла надивиться, как много знаний дала лошадям долина. Каждый день, каждая ночь несли новое знание. Только подумать! Все начало своей жизни она провела в тесном и душном трюме, а могла бы уже знать столько нового и интересного! Сейчас ей было трудно даже представить, как она могла столько времени провести без движения, без вольного ветра, без света солнца, звезд и луны…

Эстрелла поднимала голову – и видела на полуденном небе бледную луну – словно призрак ночной красавицы никак не желал уходить с неба.

Эта земля была прекрасна, пустынна и спокойна. По утрам, залитый пурпурным и розовым светом, мир казался хрупким и зыбким. Эту землю сотворил Ветер. Он валил огромные деревья, он выдувал в пыли русла безводных рек, он обтесывал громадные камни. Ветер мог изменять самую суть вещей. Серебристая гладь травы в одно мгновение превращалась в бушующий океан. Облака принимали причудливые формы зверей, птиц и акул – и неслись по небу, изменяясь на глазах. Это была земля быстрых перемен, земля иллюзий.

Двинувшись дальше на север, лошади узнали, что и погода здесь может меняться в течение нескольких секунд.

Однажды днем, вскоре после расставания с оленями, табун пасся на равнине, когда небо вдруг потемнело. От горизонта набежали тяжелые тучи, и в воздухе резко запахло железом. Старшие лошади занервничали, дрожь то и дело пробегала у них по спинам, они нервно обмахивались хвостами, хотя ни мух, ни оводов не было. Эстрелла повернулась, чтобы посмотреть на Эсперо. Странно: в его обычно спокойных карих глазах горел какой-то огонек.

– Что случилось, Эсперо?

– Погода.

– Будет дождь?

– Не только дождь. Снег. Великая Белизна.

Уши Эстреллы немедленно встали торчком.

– Ты уже встречался с этим, да? В долине?

– Она задушила моего новорожденного сына.

Вот как. Не утопила – а именно задушила. Эстрелла не могла это представить. Великая Белизна – это как акула? Огромная белая тень – и потом кровь, много крови?

Когда пошел снег, оказалось, что это вообще ни на что не похоже. Сначала пришел холод – такой холод, что, казалось, замерз даже воздух вокруг них. Небо было не голубым и не белым – оно приобрело металлический оттенок, стало серым и низким. Этот цвет сразу напомнил Эстрелле отвратительный вкус мундштука во рту. Затем начал дуть ветер. Он словно втирал холод в их шкуры, выдувая остатки тепла из их тел.