Мир Трех Лун - Орловский Гай Юлий - Страница 44

Он покачал головой, лицо все еще ошарашенное.

— До чего же боги любят шутить! Такие догадки вложить в голову дикого остолопа!.. Это же надо…

— Надо, — согласился я еще скромнее и даже глазки опустил. — Мне дано, как говорится среди умных, а я отказываться не стал. Я такой: дают — беру, бьют — бегу.

Он разом посерьезнел, выпрямился, хотя все равно смотрит чуточку снизу, что наверняка раздражает такого творческого человека, они ж все нервные, я даже постарался чуть подогнуть колени и подгорбиться, дабы соответствовать статусу нижестоящего.

Он посмотрел хмуро, буркнул:

— Ладно, в любом случае это повеление ее величества. Кто посмеет ослушаться?

— Я буду полезным, — быстро сказал я.

Он поморщился:

— Остолоп, у нас не каменоломня!.. Даже мне бывает трудно понять и уяснить…

— Что и как делаете?

— Да, — рыкнул он, — что и как делаем… как делать дальше!

— Камень ломать тоже трудно, — сказал я авторитетно. — Это не магия, где дунул-плюнул — и все!..

Он скривился, словно вместо вина хлебнул что-то совершенно мерзкое, резко повернулся и пошел быстро, не оглядываясь, в полной уверенности, что поспешу следом.

Я в самом деле поспешил, едва не оттаптывая ему пятки. Можно считать, только что в каменоломне кирковал киркой, а теперь вот уже слуга придворного мага, это же счастье, о котором мечтал всю жизнь, так и буду говорить всем, глядя честно и прямо широко раскрытыми брехливыми глазами.

За второй дверью большая комната с работающими помощниками Рундельштотта, сбоку комнатка поменьше для готовых растворов, настоек и всевозможных паст, а в конце дверь в комнату или зал, никто не знает, что за нею, ибо там трудится сам чародей, у которого мы даже не подмастерья, как себя величаем, а слуги.

По-моему, эти помещения даже не в башне, слишком размерны, а в соседнем здании где-то за переходом, скрытым от глаз общественности. Но тогда и то здание должно быть выше, чем видно непосвященным…

Слухи самые разные: там у Рундельштотта в помощниках дракон, а то и два, слуга по имени Маско клялся, что драконов вообще куча, недаром же у Рундельштотта такое большое окно, а решетка не постоянная, как у всех, ее можно выдвигать и задвигать, но Финрик утверждал, что в помощниках две сладкоголосые девы, которые после трудов ублажают чародея, а потом улетают за ненадобностью.

Третий из слуг, гордо именующий себя помощником, Ийля, твердил, что не девы, а гномы. Они выходят из-под земли, поднимаются по стене, но Маско возразил, что гномы хоть и работают лучше, что с дев возьмешь, они же дуры, но с ними приятнее, да и ублажать умеют, так что, скорее всего, все же Финрик прав, там девы, кто бы из нас, обладай такой мощью, предпочел бы бородатых гномов?

С этим согласились все, но Ийля робко вякнул, что чародей по возрасту к девам может быть равнодушным и весь отдаваться работе, но на него накинулись, объясняя дураку, что все колдуны, маги, волшебники и чародеи в первую очередь ищут корень Кеда Страстотерпца, а тот дает им полную мужскую силу до глубокой старости и до самой смерти.

С этим доводом пришлось согласиться даже посрамленному Ийле, потому что да, каждый только об этом и думает, как же иначе…

Поздно вечером, дождавшись захода солнца, я понесся за постройки, в самом конце с облегчением увидел сидящего на поваленном дереве Фицроя в странной одежде королевского лесоруба.

Он сидит как король, но не в изгнании, а после удачной охоты, сытый и довольный, в руках длинный прут с нанизанными ломтями жареного мяса — ароматный запах заставил мой желудок беспокойно завозиться в ожидании.

Зубы у Фицроя белые и острые, как у волка, передвигаются по импровизированному шампуру безостановочно, очищая до блеска, крупные губы блестят от жира.

Рядом приставлен посох-дубинка, из темного дерева, явно очень прочного, в длину выше меня.

Увидев, издали приветственно махнул рукой.

— Прости, — сказал я оправдываясь, — чем только ни занимался, даже вот заполучил…

Он присвистнул, когда я приподнял рубашку и показал бок. Рана затянулась, но багровая припухлость уже размером с тарелку, а сам длинный шрам вздулся, словно под кожу засунули кусок толстой веревки с узлами.

— Весело живешь, — сказал он с огорчением, — а вот у меня все скучно, сонно, даже никого еще не вдарил… Ну, пара дуэлей не в счет, хотя одежду пришлось сменить. Хочешь, я и тебе из тонкого полотна достану?

— Я не глерд, — напомнил я. — Не по чину.

— Жаль, — ответил он. — Какой-то ты весь скучный. Хотя кое-что для тебя все-таки есть…

— Денег нет, — предупредил я. — Я богатый только духовно.

Он сказал с укором:

— Мы же вместе камень ломали!.. Подними рубашку…

— Ты чего? — спросил я с подозрением.

— Подними, — повторил он и пояснил, — а то загорится.

Я сцепил челюсти, когда он начал намазывать на раненый бок нечто прозрачное из крохотного пузырька. Жар опалил кожу и добрался до внутренностей, но, странное дело, ноющая боль исчезла моментально.

Я скосил глаза на опухоль, охнул. Багровость исчезла, а припухлость оседает на глазах и расползается тонким слоем.

— Ты просто маг, — прошептал я.

Он довольно хохотнул:

— Просто умею пользоваться тем, что придумывают маги. Это интереснее!

— Я твой должник, — сказал я.

— Забудь, — ответил он великодушно. — Я ж говорю, вместе камень ломали!.. Да и нравишься мне. Не потому что агельцер. Вспомни, я подошел к тебе, когда никто не знал, кто ты на самом деле. А сейчас чего такой смурной?.. Хочешь, продам зуб дракона?.. Ладно, вижу, зуб дракона не интересует… Тогда гребень шипастого василиска?.. Нет?.. Совсем недорого уступлю песню придонных рыб, она у меня тут во флакончике… Вообще-то дорого, но для тебя…

Я покачал головой:

— Ничто не поможет. Топчусь на месте.

Он поднялся, посмотрел по сторонам. Лицо стало серьезным, сказал негромко:

— Пойдем отсюда. Дует малахитовым ветерком, не люблю.

Я молча пошел следом, некоторое время петляли, он привел в сад, выбрав место у водопада, где чернеет широкий вход в живописный грот.

Фицрой углядел вытесанную из глыбы камня длинную скамейку, вместо ножек согнутые в покорных позах шипастые драконы, сел и похлопал ладонью рядом.

— Тут мы вчера развлекались, камень до сих пор горячий. Кто бы подумал, что строгая жена министра не такая уж и строгая? Садись, вот тут была ее задница без всякой одежды!.. Чувствуешь, какой жар? Ну что ты какой-то бесчувственный… Улучшатель должен быть ух!.. даже не знаю. Но должен! Чтобы все вокруг!

Я сел осторожно, драконы под лавкой похрюкивают, и за бок побаиваюсь, вдруг мазь впитается, и все обезболивающее пропадет.

— Добился перевода к Рундельштотту, — сказал я убитым голосом, — но все равно среди слуг!

— Это плохо? — спросил он. — Или как?

— Хуже некуда, — объяснил я.

— Чего так?

— Он их и к порогу не подпускает!

— Их, — сказал он со смешком, — ладно, но чтоб тебя?

— Вот-вот, — согласился я. — Ты все сразу хватаешь! С лету.

— Как собака мух, — подтвердил он гордо. — Значит, рвешься в помощники, а чародей держит вместе с другими остолопами, верно? И покрикивает, и потопывает, и вот-вот боднет…

Я сказал убито:

— Фицрой!.. Я так хочу научиться магии!.. Что я за живая легенда, если колдануть не могу?.. Чтоб хоть перед девками повыпендриваться!

— Перед девками, — сказал он понимающе, — это да, важно. Для чего вообще все делаем, как не для выпендривания перед такими вот?.. Но почему магия?

Голос его был очень легкий, небрежный, даже слишком небрежный, хотя Фицрой вроде бы весь такой, но я переспросил:

— А что?

— Такого, здорового дикаря, — пояснил он, — оружие должно заинтересовать больше. Почему бы не проситься в охрану? Дворец охранять, конечно, не поставят, это доверяют только своим, проверенным, но могут сперва послать охранять рубежи, а это все равно интереснее. А потом уже и во дворец. Да, во дворец.