Мент поганый (сборник) - Леонов Николай Иванович - Страница 5

— Где твое оружие?

Гуров кивнул на сейф.

— Открой! — приказал полковник.

Гуров отпер сейф, достал пистолет Макарова в кобуре. Орлов взял оружие, осмотрел, провел пальцем по стволу, проверяя свежесть смазки, понюхал, убрал в кобуру. Гуров, наблюдая за другом-начальником с нескрываемым интересом, спросил:

— Кого-нибудь убили?

— Чистодел. Конечно, ты не будешь стрелять из своего оружия, — в тоне полковника звучали и горечь, и удовлетворение.

— Я не стрелял лет сто, — ответил Гуров. — Клянусь твоим здоровьем.

Услышав, что клянутся именно его здоровьем, полковник на секунду смешался, тут же сосредоточился, взглянул сердито.

— Я тебя из рук кормил. Из щенка волкодава вырастил. — Он засопел, откашлялся, разозлился на себя, что говорит красиво, однако продолжал: — Ты сыщик? А я сюда треть века на чашку чая заглядываю? Сядь!

Гуров опустился на потертый диван, Орлов занял место за столом.

— Сегодня в десять на Алтуфьевском тебя видели за рулем белой «шестерки». В том районе стреляли.

— Обознались, Петр Николаевич. — Гуров вновь посмотрел на часы. — Неужто стреляли? В такую-то рань? Бандиты, им утро-вечер — все едино. Работайте, а я в отпуске.

— Где твои девочки?

— Отдыхают, завтра встречаю.

— Точно?

Гуров запнулся лишь на секунду, но полковнику было достаточно.

— Рассказывай.

Гуров понял, что его раскусили, но, упрямо наклонив голову, ответил:

— Я не понимаю тебя.

— Если ты мне не веришь, то кому веришь?

— Петр Николаевич, я тебе верю больше, чем себе, значительно больше, — медленно выговаривая слова, произнес Гуров. — И не скажу ничего.

Орлов молчал долго, думал, и Гурову казалось, что он видит, как в голове полковника медленно, сбиваясь, ворочаются колесики и винтики, словно в открытых часах. Наконец все встало на свои места, и часовой механизм заработал ритмично, как ему и положено.

— В то же время, на том же шоссе видели машину Потапова, я сейчас от него. Из кабинета генерала вышел врач, а у генерала физиономия, будто он еще вчера умер.

— Надорвался на тренажерах, — попытался отшутиться Гуров.

— Что ты с ним сделал?

— Я решаю личные проблемы, тебя они не касаются.

— С каких пор твои проблемы меня не касаются?

Гуров понял, что заигрался, и решил разговор прекратить:

— Ладно, хватит. Ты меня знаешь, больше я ничего не скажу.

— Не хочешь меня вмешивать в это дело, делать меня соучастником? Понял. — Орлов хлопнул ладонью по столу. — Ты докатился до преступления. Что прикажешь делать? Отстранять от работы? Подать рапорт генералу Турилину?

— Интересное кино! — впервые за все утро Гуров рассмеялся. — Каждый стоящий сыщик нашей конторы знает, что генерал Потапов был связан с коррупцией. Константин Константинович, полковник Орлов, подполковник Гуров, наверняка есть еще люди, которые не сомневаются, что данный индивид не порвал свои преступные связи. Перестройка! Ты, Петр Николаевич, со своей фигой в кармане в отношении меня помалкивай. А если тебе за державу обидно, займись генералом Потаповым.

— А чего им заниматься? — Орлов вздохнул. — Он тут последние дни.

— Это мы уже проходили, последние его дни наступили еще два года назад.

— Ладно, — полковник махнул рукой на друга. — Тема закрыта. Ты человек взрослый, живи, как считаешь нужным, однако не забывай, что я твой друг и пока не умер.

— Я помню.

— Твоего финансиста Лебедева пришлось освободить. — Орлов взглянул на Гурова и продолжал: — Все было бы очень смешно, если бы не было так грустно. Утром к нему приходят в камеру, а он сидит и спокойненько пасьянс раскладывает. Откуда карты? Вы тут служите, отвечает, должны знать, что и откуда. А пока не мешайте, я для короля червей место подходящее найти не могу. И сообщите своему начальству, если меня немедленно не освободят, я нарисую такую «телегу» на имя съезда, что они всю оставшуюся жизнь проведут в бане, отмываясь.

Орлов помолчал, сопел, словно обиженный ребенок.

— Ну, мне передали, я угрозы в своей жизни, слава богу, и раньше слышал, приказал героя доставить и коротко сказал, мол, ответьте мне, откуда у вас пятьсот тысяч рублей и пять тысяч долларов, — я извинюсь и подам машину к подъезду.

— А он? — не выдержал Гуров.

— Он вкрадчиво ответил, кто, где, когда и с какой целью вручил ему деньги и валюту. Мы пригласили кредитора, который приехать отказался ввиду крайней занятости. Следователь прокуратуры нанес ему визит, затем позвонил и объяснил мне, что я занимаюсь произволом, деньги и валюта чистые, советские люди — люди свободные и могут друг другу одалживать любые суммы. Все. Так что медаль «За сообразительность», которую тебе хотели вручить, ты не получишь.

— А Иван Сыч не рассказывал, кто ему подарил пистолет, из которого в последнее время совершили шесть убийств? — поинтересовался Гуров. — И он рукояткой этого пистолета пытался проломить голову капитану Крячко. Кстати, как его здоровье?

— Станислав чувствует себя прилично. Ты вовремя поинтересовался. — Орлов взглянул на часы. — Я был уверен, что ты в восемь будешь уже в госпитале. Но ты о приятеле забыл и находился в ином месте.

— Значит, Иван Сыч сидит крепко, а у Лебедева оказалось прикрытие, — рассуждал Гуров, не обращая внимания на колкости полковника. — Оказалось… А ведь никакого прикрытия у Лебедева не было. Мы не попали на домашнюю заготовку. Иначе Лебедев еще вечером заявил бы, откуда у него деньги и валюта, и не ночевал бы в изоляторе.

— Ясное дело. — Орлов с флегматичным видом грыз спичку. — Наша контора течет, как дырявое ведро. Информация ушла и вернулась в виде прикрытия. Еще и карты передали, мол, покажите этим мусорам, что даже в их внутреннем изоляторе мы творим что хотим.

Губы Орлова истончились, чуть дрожали, но голосом он владел и закончил монолог спокойно.

— Еще не вечер, полковник, — сказал Гуров.

— Ты уже это говорил.

— Я не оригинален, но упрям. — Гуров встал, хотел взять свой пистолет, который продолжал лежать на письменном столе, но Орлов остановил:

— Ты оставил пистолет у меня в сейфе, когда уходил в отпуск. — Орлов взял пистолет Гурова и вышел из кабинета.

Полковник закрыл за собой дверь, и Гуров вновь взглянул на часы. Стрелки заклинило, или они прилипли к циферблату, в общем, они не двигались. «Необходимо чем-то себя занять, иначе я не доживу до завтрашнего утра, — подумал Гуров. — Еще этот чертов отпуск. Съездить к Станиславу в госпиталь? Не годится, силушки на такое не хватит. Потапов вызвал в кабинет врача, генералу все дозволено, — Гуров потер ладонью грудь. — А кто меня откачивать будет? А если Потапов не решает? В Корпорации наверняка знают, что он у нас не в чести и висит на ниточке. И кто-то главный, нам неизвестный, пошлет генерала далеко-далеко. А потом этот главный направит своего человека ко мне. Мои девочки сами по себе Корпорации совершенно ни к чему. Им нужен я, подполковник Гуров. На кой черт, спрашивается, нужен подполковник, когда у них генерал имеется?»

Профессиональный наемный убийца Иван Сыч сидел в одиночной камере и пил чай. Убийца знал, что пистолет, с которым его взял этот чертов сыщик, тонет в крови, и всю эту кровь, до последней капельки, выльют на голову Ивану Сычу. Надо признать одно убийство, только одно, и начинать с сыщиками торговаться.

Иван, читая газеты, всегда удивлялся, как журналисты кидаются на сыщиков и следователей за торг с преступниками, за угрозы расстрелом. Анекдот, да и только. Сыщики приговор не выносят, каждый щенок знает. Следователю и сыщику вообще наплевать, сколько лет кому отрежут или вышку вынесут.

«Я теперь для этой голубоглазой сволочи пар, ничто. С другой стороны, подполковник может этот пар в форточку выпустить, а может информацию получить и по ней к большим чинам поехать. И ему, как человеку живому, желательно второе. Я беру лишь один эпизод, каюсь. Он меня на большее не мотает. За это я ему помогу. Кого сдать? Так, чтобы и авторитетов на воле не обидеть, и сыщику сунуть кусок, от которого он отказаться не в силах?»