Мент поганый (сборник) - Леонов Николай Иванович - Страница 25

— За каким рулем?

— Мы не за рулем, — вмешалась девица. — Мы сзади.

— А, так за рулем другой, — бутафорил Гуров. — Тогда извини. — И повернулся к подошедшему инспектору ГАИ: — Товарищ лейтенант, оказывается, за рулем другой сидел.

— Разберемся. — Инспектор подошел к «Волге», козырнул, представился, попросил водителя выйти из машины и, когда тот начал возмущаться, открыл дверцу, ловко выдернул ключи из замка зажигания.

— Нарушаете? Попрошу документы. — Инспектор был в своей стихии, держался равнодушно. — У гражданина к вам претензии.

Гуров бесстрастно, но с иронией изложил историю о том, как на Октябрьской площади его обогнала «Волга», подрезала и создала аварийную ситуацию. Водитель предъявил документы, все порывался перебить наглого лжеца, но взял себя в руки и спокойно сказал:

— Товарищ инспектор, все это неправда, я ехал позади «Вольво».

— Откуда вы знаете, что я на «Вольво»? — быстро спросил Гуров.

— Машина приметная…

— Но если вы ехали следом, то лица моего видеть не могли. Когда подрезали, тогда и увидели, — перебил Гуров.

Инспектор переводил взгляд с одного спорящего на другого и поводил чутким носом.

— Вот что, инспектор, — вспылил водитель «Волги». — Вы стоите здесь и не можете знать, что было на Октябрьской.

Аргумент инспектора оказался весомее, он заглянул в права и спросил:

— А что вы пили, Сергей Владимирович? Несет, как из пивной!

— Я? — Сергей Владимирович схватил инспектора за портупею, дыхнул в лицо. — Это Лешка, падла, в тачке надышал!

Человек в принципе не любит, когда его хватают за грудки, а если он в мундире и при исполнении, то обижается совсем серьезно. Инспектор стоял неподвижно, словно памятник, выждал, когда нарушитель опомнится, убрал документы в карман:

— Садитесь в машину, если у вас есть свидетели, возьмите их с собой, — и сел за руль.

— Ну, падла! — Сергей Владимирович, которому было чуть больше двадцати, повернулся к Гурову: — Мы еще встретимся!

— Сережа, тебе лучше меня никогда в жизни больше не видеть, — ответил Гуров. — Донжуана забери, а то без прав останешься.

Парень хотел было ответить достойно, но лишь махнул рукой, и Гуров увидел, что «наблюдатель» только сейчас сообразил, как провалил задание и что ему теперь за это будет.

«Волга» укатила, подошел Денис и сказал:

— Лев Иванович, признаю, ты ас.

— Издеваешься? — Гуров отдал ключи от машины. — А если бы ты в расцвете сил и славы слез с олимпийского пьедестала и обыграл значкиста ГТО, мне что, прикажешь тоже тебе аплодировать? Поехали к тебе, дорогой помолчи, мне надо подумать.

Сергачев вел машину. Гуров полулежал на заднем сиденье.

«Надо поговорить с женой и Орловым. А что я ему скажу? Кто такой Константин Васильевич по кличке Патрон? И где его искать? Что предпримет Референт и как перехватить инициативу? Необходимо захватить пистолет с моими отпечатками. Где спрятали Эфенди? Будет ли послушен Лебедев?

Чтобы ответить на вопросы и решить их, мне необходима бригада квалифицированных оперативников, транспорт, техника и, главное, спокойствие. У меня нет ничего. Плюс дефицит времени. Значит, всех проблем мне не решить, от чего-то придется отказаться, чем-то пожертвовать… Чем?…»

Глава 8

Денис познакомил Гурова с двумя своими друзьями. Гуров не имел возможности проверить будущих помощников, оставалось полагаться на выбор Сергачева.

Ветераны-спортсмены были ровесниками — лет этак под сорок. И хотя один был худ и высок, а второй кряжист и роста среднего, их делали похожими одинаковая уверенность и мягкость движений, за которыми угадывалась реальная сила.

После взаимных приветствий Гуров, не вдаваясь в подробности, не называя имен, объяснил, что требуется захватить одного очень сильного человека и отвезти на дачу.

Они выслушали Гурова молча, несколько равнодушно, согласно кивнули, вопросов никаких не задали.

— Лады, — сказал высокий, чувствовалось, что он за старшего. — Если честно, мне это не нравится, — он взглянул на Сергачева. — Но раз ты говоришь…

— Это я говорю, — перебил Гуров.

— А ты для меня никто, — спортсмен положил ладонь на плечо Гурова, заглянул в лицо. — Извини уж.

Гуров почувствовал и в руке, и во взгляде силу, улыбнулся, согласно кивнул и представился:

— Гуров. Лев Иванович.

— Это я знаю, — миролюбиво сказал спортсмен. — А я, как ты слышал, Прохор. А имя тогда имя, когда завоевано. Это свидетельство о рождении каждому дают, только что из того произрастет, никому не известно.

Денис сидел на диване, следил за разговором с улыбкой, хотя и волновался. Прохор мужик крутой, Гурова проверяет.

— Вот Яшин, покойный, точно был Лев Иванович, — продолжал Прохор. — А кто ты, жизнь покажет. Однако Денису я верю, хотя он порой и на все четыре спотыкается.

Молчаливого крепыша звали Кириллом. К разговору он прислушивался с рассеянным видом, как будто он его не касался, но неожиданно спросил:

— Так мы что теперь, вроде агентов милиции?

— Вы теперь вроде людей, которые пытаются спасти своего товарища, — ответил Гуров.

— И помочь ему устроиться в камере. — Прохор сжал плечо Гурова, снова посмотрел ему в глаза.

Гуров взглянул на него вполне спокойно:

— Да, мимо камеры ему, видимо, в любом случае не пройти.

— Молодец! — Прохор отпустил Гурова, слегка оттолкнул. — Жизнь какая-то сучья! Чего торговаться, сказал — сделаем.

«Если бы они были связаны с мафией, вели бы себя иначе, — думал Гуров. — Не ощетинились бы, согласились сразу, главное, уяснить суть дела и узнать имена пытались бы. Эти парни недовольны, значит, искренни».

— Тогда садитесь. — Гуров голоса не повысил, но тон изменил. — Слушайте.

Теперь Гуров начал подробный инструктаж, и, когда назвал имя, Прохор усмехнулся:

— Тоже мне, секрет полишинеля.

Простоватость спортсмена, его грубоватый лексикон настолько не вязались с последней фразой, что Гуров удивленно вскинул брови.

Каменно молчавший до сих пор Сергачев рассмеялся:

— Лев Иванович, спортсмены народ хитрый. Так что ты на его деревенские замашки не смотри. Эти приемчики сто лет назад отработаны, чтобы журналистов отваживать, когда они, не снимая галош, в душу лезут.

Обстановка разрядилась, гости обмякли, заулыбались.

— Нет, ребята, все не так… все не так, ребята, — пропел Кирилл. — Сейчас бы взять пивка — и в баньку.

— Подполковник, как я понимаю, из команды тебя исключили, — сказал Прохор, — и ты одинокий волк?

— Мне всю жизнь твердят, чтобы я опирался на общественность, — не отвечая на вопрос, сказал Гуров. — Во-пеpвых, я не понимаю, что такое общественность. Если полагать, что это огромная масса людей, которая не служит в милиции, то на массу невозможно опереться, так как она аморфна, инертна. А каждый человек — человек, у него своих забот больше, чем он способен выдержать, и ремеслом сыщика он не владеет. А вы не масса, вы два конкретных индивидуума, которые, по мнению Сергачева, изготовлены по специальному заказу.

— А чем крепче конь, тем ноша тяжелее, — вставил Кирилл.

— Считаем инструктаж законченным. — Прохор поднялся. — Я понимаю, если с нами что… тебе конец.

— Это ты правильно понимаешь, — Гуров тоже встал. — Желаю удачи и жду звонка.

— К черту, — в один голос ответили бывшие чемпионы и вышли.

Когда Гуров садился в свои «Жигули», он услышал сзади короткий автомобильный сигнал. Гуров оглянулся и увидел полковника Орлова, который сидел за рулем штатской «Волги».

— Ну что? — начал, не здороваясь, Орлов, когда Гуров забрался к нему в машину и закрыл за собой дверцу. — Может, кончим балаган, начнем работать?

— Здравствуй, Петр Николаевич, как здоровье супруги?

— Здорово, — буркнул Орлов. — Ни одному сотруднику я бы не простил…

— А ты не бог! — вспылил Гуров. — А я не грешник, мне отпущения грехов не требуется. Ты мне либо веришь, либо не веришь, я говорю правду…