Ритуал - Байерс Ричард Ли - Страница 46

Едкий пар окутал ее голову, расплавляя темно-красную чешую, и дракониха завизжала от боли. Но все же она погналась за зеленым и, когда Ишеналир отвернул в сторону, сделала то же самое. Очевидно, она сумела вовремя зажмурить свои желтые блестящие глаза и сохранила зрение.

Но, подумал Шатулио, какая разница? Малазан получила страшные раны, и счет не в ее пользу.

Над монастырем Ишеналир развернулся навстречу преследующей его красной. Он решил, что пришло время для новой атаки. Горло Малазан раздулось, она вскинула голову, как обычно делают драконы, готовящиеся пустить в ход дыхательное оружие.

Шатулио недоумевал, не лишили ли ее боль и ярость разума. Вероятно, она забыла, что ее огонь бессилен против гравированного. Но тут он, сам будучи обманщиком, понял: она пытается перехитрить своего противника.

Умный и осторожный Ишеналир тоже должен был бы почувствовать это. Но красные драконы обладали способностью влиять на сознание врагов. Скорее всего, она воспользовалась этим преимуществом, когда подлетела к зеленому поближе, хлопая кожистыми крыльями с пурпурной каймой по краям. Или гравированный, которому удалось так изранить Малазан, а самому остаться абсолютно невредимым, решил, что вполне контролирует ситуацию, и даже помыслить не мог, что красная все еще может представлять для него угрозу. В любом случае, он замедлил полет, просто паря в воздухе и явно провоцируя ее на атаку. Он хотел подпустить ее поближе, чтобы нанести ответный сокрушительный удар.

Малазан выдохнула пламя. Оно с треском охватило змеевидное тело Ишеналира, и зеленый взвыл от боли. Судя по всему, красная тайно сотворила заклинание, наделившее ее дыхание, помимо обжигающего жара, какой-то особой силой.

Ишеналир, казалось, не был ранен, просто ошеломлен и потрясен. Он приподнял одно крыло, опустив другое, и заложил вираж, пытаясь убраться подальше от Малазан. Ему требовалось время, чтобы прийти в себя.

С невиданной доныне скоростью – может, это было еще одно заклинание, позволяющее лететь быстрее? – гигантская красная ринулась на врага и вонзила когти в его тело. Затем она впилась зубами в изумрудно-зеленое крыло, рванула и выдрала его из плеча гравированного.

Сцепившиеся, рвущие друг друга драконы летели вниз. Малазан била крыльями, пытаясь замедлить падение. С ужасным грохотом они врезались в остроконечный конек крыши, скатились по ней и упали на землю.

Противники вскочили на ноги и снова кинулись друг на друга, нанося удары клыками и когтями. Пока они дрались и царапались, раны Ишеналира начали исцеляться, поверх них нарастала новая желтовато-зеленая чешуйчатая кожа, и текущая ручьем кровь остановилась.

Шатулио подумал, что, хоть Малазан и превосходит зеленого силой и размерами, гравированный, с его способностью к регенерации, все же имеет преимущество. Красная явно начинала уставать, особенно учитывая, что время от времени противнику удавалось дохнуть на нее ядовитым обжигающим паром. Но как бы он ни рвал и ни жег ее, Малазан не сдавалась, не переставала драться. Она изодрала ему всю морду и шею, он залечил их, и она сделала это снова. Раны вновь начали затягиваться.

Малазан прыгнула вперед. Шатулио понял: красная догадалась, что ее врагу на короткий миг придется сконцентрироваться на исцелении своих ран и что в это мгновение реакция его будет замедленной, а он сам – уязвимым. Поймав челюстями основание его шеи, она завалила врага на спину, вскочила ему на грудь и, прижимая зеленого к земле передними лапами, задними принялась драть его брюхо, так что во все стороны полетели куски окровавленного мяса и осколки сломанных ребер.

Наконец, она просунула голову в огромную рану, а когда вновь подняла, в зубах у нее истекало кровью сердце Ишеналира. Красная дракониха повернулась, показывая добычу остальным драконам, потом разорвала на куски и проглотила.

– Я здесь вожак! – проревела она. – Я, Малазан! Кто хочет оспорить это?

Ошеломленные, змеи склонили головы в знак повиновения. Все, кроме Шатулио.

Он знал, что должен сделать то, же самое. Но уж больно смешно выглядела Малазан, стоящая в надменной позе, при этом обгоревшая до мяса и с распущенной на ленточки шкурой. В горле у него вскипало хихиканье. Он попытался удержать его, но тщетно. В следующий миг он истерически рассмеялся.

Цветные драконы изумленно смотрели на него. Оставив в покое труп Ишеналира, Малазан заскользила к Шатулио. Интересно, это от ярости ее шкура все еще сочится кровавым потом? Раны ее кровоточили так обильно, что невозможно было и описать. Почему-то это тоже казалось забавным, и Шатулио захохотал, уже не пытаясь сдерживать радость. В любом случае, было уже поздно.

– Покажись, – прошипела Малазан, и ее слова нашли путь к его разуму.

На мгновение показалось естественным сделать то, что она велит, и он рассеял чары, придававшие ему облик черного дракона.

– Медный! – воскликнул кто-то.

– Не просто медный, – ответил Шатулио. – Я тот самый медный, который посеял вражду, расколовшую ваше воинство. Я надеялся, что все вы, тупые тритоны, поубиваете друг друга, но доволен и тем, что получилось.

Он развернулся, плюнул ядовитым паром в ближайшего дракона, распростер крылья и взлетел. Он знал, что не сумеет удрать, но почему бы не заставить их потрудиться, прежде, чем они убьют его?

Малазан прорычала заклинание. Вокруг Шатулио возникла светящаяся сеть, опутавшая его крылья. Он рухнул обратно на землю, и цветные кинулись к нему.

Наверное, он сумел бы еще один, самый последний раз плюнуть ядом или ударить когтями, но понял, что может лучше использовать последние оставшиеся ему мгновения. Он выпалил заклинание, и по всему горному склону загрохотал смех, издевавшийся над его врагами все время, пока они в клочья разрывали тело медного.

Услышав смех, Кара сразу поняла, что он как-то связан с пропавшим Шатулио. Видят светлые боги, он единственный из её знакомых мог увидеть нечто смешное в любой ситуации, даже в такой кошмарной, как осада.

Кара бежала из подземелья наверх, следуя за эхом хохота, когда он вдруг затих. Поскольку по пути она не встретилась с медным, то подумала; уж не звучал ли смех под открытым небом?

Однако в это было трудно поверить. На вершине горы расположились осадившие монастырь драконы. У Шатулио хватило бы ума не соваться в самую гущу врагов, разве не так?

А может, и нет, если его рассудок поражен бешенством. Кара подозревала, что именно страх безумия вынудил его бежать, чтобы не причинить зла друзьям. Она кинулась вверх по узкой винтовой лестнице, которой пользовался Рэрун, выбираясь на разведку. Проход был слишком узким, чтобы в него смог пролезть какой-нибудь из злых драконов, и насколько могли судить защитники крепости, враги даже не заметили ступенек, выходивших в одну из монастырских служебных построек.

Почти на самом верху лестницы она столкнулась с Дорном и Рэруном. Полуголем, измученный, весь в саже и синяках, был в полном вооружении. Он явно стоял здесь в дозоре. У Рэруна имелся при себе ледоруб, но ни лука, ни его любимой туники из белого меха видно не было. Наверное, он отдыхал после дежурства и прибежал сюда, не тратя время на сборы.

Увидев Кару, Дорн нахмурился.

– Ты не пойдешь туда, – сказал он.

– Пойду.

– Если тебя убьют наверху, кто отыщет секреты древних эльфов в архивах?

– Я сражалась с цветными, когда они нападали.

– Тогда это было необходимо. Сейчас – нет.

– Это необходимо мне. Шатулио – мой друг.

Рэрун взглянул на Дорна.

– Ты не отговоришь ее, – пожал плечами коренастый гном.

– Тогда давайте покончим с этим раз и навсегда, – хмыкнул Дорн.

Они полезли по ступеням наверх: Рэрун впереди, следом Дорн и позади них Кара. Она напрягла все чувства, пытаясь отыскать хоть малейшие признаки того, что их заманивают в ловушку. Но не находила ничего, лишь слышала рычание и чуяла острый запах свежей крови. Из-за бешенства от этого запаха у нее кружилась голова, рот наполнялся слюной, а внутри все сжималось от ненависти к самой себе.