Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Два пистолета и хромой осел - Драганов Неделчо - Страница 6


6
Изменить размер шрифта:

Пока мы бродили по острову, время бежало, для рыбной ловли стало поздно. Поднялся ветер и погнал прямо на нас большие темные тучи. Ничего хорошего эти тучи не предвещали, они походили на разъяренных черных буйволов. Как опытные моряки, мы сразу поняли, что нам грозит опасность. Мы вскочили в лодку и стали грести что было сил. Возвращаться было еще труднее. Волдыри на руках быстро превратились в раны. Но делать нечего — нужно было грести, потому что туча уже висела над нашими головами и волнение усилилось. И как раз на полпути между островом и причалом полил дождь. Но не это нас напугало, не в первый раз мы попали под дождь! Волнение усиливалось, и — хуже того — лодку стало заливать. Она осела, грести стало еще труднее, а высокие мутные волны все чаще переливались через борт. Под кормовой скамейкой всплыла пустая консервная банка — я схватил ее и стал вычерпывать воду. Вскоре заметил, что вода всё прибывает. Как будто я не выливал, а наливал ее! Ноги у меня задрожали от страха — лодка текла! Каждая минута была дорога. Мы забыли и про усталость, и про израненные руки. С отчаянием терпящих кораблекрушение мы налегли на вёсла и с ужасом смотрели, как лодка оседает все глубже и глубже. Буря разбушевалась не на шутку, и, куда хватало взгляда, не видно было ни корабля, ни лодки. Никто не мог прийти нам на помощь. До берега оставалось, может быть, километра два, когда лодка стала тонуть.

Погибаем… Что делать? Мы хорошо плавали, но в такую волну без спасательного пояса самый лучший моряк вряд ли доберется до берега. Я закричал:

— Спасите!.. Спа-а-сите!

Да кто тебя услышит в такую бурю! Волны катились с ревом, заглушая наши отчаянные крики. Я слышал, что, когда корабль в смертельной опасности, моряки поднимают на мачте черный флаг. Заметив черный флаг, все другие корабли немедленно идут на помощь.

Минчо сунул руку под скамейку и достал грязную мокрую тряпку. Ничего другого не было. Но тряпка не могла заменить черный флаг. Мы беспомощно сидели и видели, что тонем, и даже черного флага у нас не было.

«Мамочка милая, больше ты никогда не увидишь своего непослушного мальчишку, — шептал я сквозь слезы. — Сколько я доставлял тебе неприятностей, прошу тебя, прости. Ах, если только останемся живы, клянусь, никогда не буду сердить тебя». А на другой скамейке, по колени в воде, хныкал и тоже что-то шептал Минчо. Наши взгляды встретились, и нам обоим стало стыдно — разнылись, как девчонки, а ведь собирались на самый Северный полюс. Что ж, так и ждать, сложа руки, пока не потонем? Попробуем достичь берега вплавь! Хоть и безнадежно это, но все-таки лучше, чем ничего не делать. Сбросим штаны и майки, чтобы не мешали, и прыгнем в море. Только я снял свои штаны, как услышал радостный крик Минчо:

— Черный флаг! Черный флаг!

— Где черный флаг? — вокруг ни лодки, ни парохода.

— Я нашел черный флаг.

— Какой флаг, Минчо? — не понял я.

— Мои трусы, они черные!

Гениальный парень Минчо!

Он моментально сбросил трусы, достал из кармана штанов шпагат и привязал трусы к веслу. Я смотрел на него и думал, что с таким парнем пошел бы не только на Северный полюс, а на край света. Шлепая босыми ногами по воде и уворачиваясь от волн, я перебрался с носа на корму. Крепко ухватил Минчо, чтобы он не упал, а он высоко поднял весло. Оно сразу стало похоже на мачту: наверху, раздуваемый сильным ветром (дождь уже прекратился), развевался черный флаг, Минчовы трусы. Единственная наша надежда!.. Вскоре над горизонтом блеснуло солнце. Теперь нас могли увидеть с берега. Мы будем держать весло с черными трусами до тех пор, пока лодка не пойдет ко дну, и только тогда бросимся в разъяренные волны. И поплывем к берегу — теперь это действительно была наша последняя надежда.

Мне послышался шум мотора. Только хотел спросить Минчо, как огромная волна ударила лодку, лодка накренилась, и мы оказались в воде. Не успел я опомниться, как вторая волна завертела меня и отбросила далеко в сторону. Рядом плавало что-то черное. Я осторожно тронул — это были черные трусы Минчо. Осмотрелся — его нигде не было. А вдруг утонул?

— Минчо, ты где, Минчо? — завопил я в ужасе.

— Любо-о-о, я здесь! — послышалось сквозь грохот волн.

Я дождался, когда волна подбросила меня: мелькнула лодка, перевернутая вверх дном. Снова стал звать Минчо.

— Да я здесь, Любо. Держусь за лодку.

Подныривая под волны, я кое-как доплыл до лодки.

Ухватился за нее, но волны всё время отрывали меня. Вдруг, на этот раз совсем ясно, я услышал шум мотора. Волна подхватила меня и швырнула, как мячик. Я судорожно вздохнул, но только захлебнулся водой, потом гребень другой волны подхватил меня, поднял высоко-высоко, до самых туч… Открыл я глаза и увидел испуганное лицо Минчо, белое, как внутренняя сторона ракушки.

— Любо, ты жив?

— Жив… Твои черные трусы утонули, — глупо выпалил я и приподнялся. Голова у меня закружилась, изо рта потекла морская вода. Когда меня вырвало, стало легче. Мы были на военном катере, который со страшной скоростью вспарывал волны. Черные трусы спасли нас!

На берегу было черно от людей. Только мы сошли с катера, я увидел мать. Она бросилась ко мне, вся в слезах, обняла, стала ласкать, гладить по лицу и всё смотрела, смотрела, словно не веря своим глазам. «На этот раз обойдется без порки», — обрадовался я.

Два дня я сидел дома, потому что мне было плохо, хотя и не очень. Я больше прикидывался больным, чтобы избежать наказания. На третий день я не выдержал и вышел на улицу. Перед лавкой дяди Христаки играло много ребят. Некоторые из них ели пончики — чудные, продолговатые, горячие пончики. Пока я отсиживался дома, грек Яни открыл свою пекарню. Это был новый человек в нашем квартале. Целый год рядом с лавкой строился трехэтажный дом, в первом этаже которого должна была быть пекарня. Говорили, что грек Яни раньше был рыбаком, владел баркасами, разбогател, продал баркасы и решил стать пекарем. Взрослые считали, что он и на этом заработает немало, потому что поблизости не было пекарни и мы ходили за хлебом очень далеко.

Сейчас вся поляна соблазнительно пахла пончиками, и мне ужасно захотелось есть. А в кармане — ни гроша. Тогда я пошел просто посмотреть, как делаются пончики. На примусе стоял большой таз с подсолнечным маслом. Яни и его жена, засучив рукава, отрывали от большого кома теста по кусочку, делали шарики, пришлепывали их, растягивали и бросали в кипящее масло. Пончики скворчали, плавали, как лодочки, а Яни ловко управлял ими длинной вилкой. Когда они зарумянивались, Яни подхватывал их железными щипцами, отряхивал с них масло и бросал на плоский противень. Но и там они не залеживались, потому что многие покупали горячие пончики, посыпанные сахарной пудрой, и тут же съедали их.

У меня потекли слюнки, и я глотнул — как будто я тоже ем пончики. Тоже, да не то же! И так мне захотелось есть, что даже живот заболел. Страшно пахли эти пончики! Я снова зашарил в карманах, хотя знал, что ничего не найду.

Вдруг меня хлопнули по плечу: Минчо. Он тоже глотал слюнки, уставившись на таз.

— Пошли, — сказал я, — шарики погоняем. Что тут торчать, только зло берет.

Пошли на поляну. Играть не хотелось. У всех ребят руки и губы блестели от масла. Они жевали пончики. Мы стояли, засунув руки в пустые карманы, и подавленно смотрели на них. Если бы у меня спросили, чего я хочу, шоколада или пончиков, я бы закричал: «Только пончиков!» Но никто ничего не спрашивал. Все жевали, и никто не догадался дать нам хотя бы откусить. И, как на зло, откуда-то появился Прою с целой кучей пончиков. Он, жадина, в два глотка управлялся с каждым пончиком. Заметив, что мы на него смотрим, он нарочно запрыгал, похлопал себя масляной рукой по животу и крикнул:

— М-м-м — вкуснотища!

— Поколотить его, что ли? — спросил я Минчо.

Он только грустно махнул рукой: ему было не до драки, хотелось пончиков. А мне! Меня просто мутило.

— Слушай, Любо, — сказал Минчо, — хочешь, чтобы все мироеды от злости полопались?