Этим летом (СИ) - "Jaye" - Страница 2

  Господи, и почему у меня не брат?!

  Конечно же я не сказал этого вслух, а вместо этого уперся коленками в днище и, перегнувшись через сиденье, принялся собирать ярко-розовую хрень под жалобные всхлипы сестры, которая пыталась припомнить все содержимое своей сумочки. По-моему, эта битва была проиграна еще до начала.

  - П-пит... семь лаков... нет, их было девять! И пять помад! Один блеск для губ... или два? О Боже, кажется, у меня начинает болеть голова!

  Занятый поисками, я не смог бы узнать, что мы уже не одни, если бы дурацкое щебетанье не было прервано смущенным возгласом: "Рон!". Подняв голову, я увидел, как по лицу сестры расползается дурацкая широкая улыбочка, настолько приторная, что у меня тут же свело зубы.

  Ее взгляд был направлен за мое плечо. И, кое как обернувшись, я имел честь лицезреть этого самого Рона, в то время как моя торчащая к верху задница имела честь быть представленной ему немного раньше. Почему я так решил? Нет, у меня нет там глаз, просто наш новоявленный водитель пялился на меня с не менее широкой улыбочкой, чем у сестры, притом его улыбочка больше всего походила на ухмылочку, настолько недвусмысленную, что кровь тут же прилила к моим щекам. Вполне возможно, что со спины он принял меня за девушку. Со своей стороны я предпочел считать, что ярко пунцовый цвет моего лица связан с долгим нахождением вниз головой. Как бы то не было, но я насколько мог гордо спрыгнул на землю и холодно кивнул незнакомцу:

  - Питер.

  - Рон, - улыбка парня не только не стала меньше, но наоборот, казалось, уголками губ он вот-вот достанет до кончиков своих ушей.

  Водителем грузовика оказался не какой-нибудь громадный мужлан или бывший волосатый байкер, как я почему-то представлял, а молодой мужчина, которого с той же легкостью можно было назвать парнем. На вид ему было не больше двадцати четырех-двадцати пяти лет и уж конечно он ничем не походил на друга Гарри Поттера, и выглядел впечатляюще: высокий, стройный, загорелый, с ярко-выраженной мускулатурой бодибилдера и выгоревшими на солнце темными волосами, чьи лучи придавали им шоколадный оттенок. Лицо с правильными чертами, довольно мужественное, на квадратном подбородке двухдневная щетина, а из-под густых бровей выглядывают голубые как небо над головой глаза.

  Настоящая модель, блин! По правде говоря, в реальной жизни я еще никогда не встречал настолько привлекательных парней. Наверное именно по этой причине, а еще из-за самоуверенного выражения в насмешливо прищуренных глазах, - я тут же счел его придурком и возненавидел лютой ненавистью. Еще никто и никогда с первого взгляда не вызывал во мне столь сильных негативных чувств. Поэтому я решительно повернулся к сестре, которая уже успела с независимым видом устроиться на сиденье у окна и теперь старательно припудривала носик.

  - Кейт, к сожалению, мы не сможем воспользоваться добротой этого милого молодого...

  Меня перебил строгий голос сестры:

  - Пит, не мне тебе напоминать, что из-за твоего эгоизма можем пострадать не только мы, но и ни в чем не повинные люди, которые, между прочим, приходятся тебе близкими родственниками. Поэтому тащи сюда свою тощую задницу и не выпендривайся! - последние слова были сказаны мне злобным шепотом.

  Я не мог не подчиниться, потому что еще никто не смог превзойти сестрицу по части устраивания скандалов, а в данный момент это было последнее, чего я желал. Да я бы скорее дал себя избить, чем позволил этой змее втаптывать меня в грязь перед этим выскочкой (не спрашивайте, почему я решил, что он выскочка)! Лучше уж пол дня отмучиться, зато завтра к обеду мы будем уже на месте, и я смогу забыть всю нашу поездку как страшный сон. Черт, а ведь теперь это парень решит, что я конченный подкаблучник! Ладно, в конце-концов всегда можно заставить себя забыть.

  Как мне не хотелось еще раз подставлять чужому взгляду свою задницу, я не собирался лишний раз рисковать нарваться на грубости со стороны сестры, прося ее уступить мне место у окна или хотя бы пустить в салон с той стороны (к своей досаде я осознал, что ехать мне предстоит между ней и Роном), и поэтому, вернувшись за своей сумкой, молча забрался на знакомую ступеньку и плюхнулся на среднее сиденье. Не удержавшись, глянул на качка и поймал его полный притворного сочувствия взгляд, от чего мне стало только хуже. Оставалось надеяться, что по дороге меня обязательно укачает и я облюю ему всю машину, но как ни печально, ничего такого не произошло. Наверное, ни на минуту не прекращающийся треп сестры действовал на меня подобно нашатырному спирту. Или это кондиционер прекрасно справлялся со своими обязанностями. Как бы то не было, но дурно мне все не становилось, даже пить не хотелось. Все, что я мог - это молча пялиться на дорогу, которая стелилась перед нами однообразной серой полосой. Часа через три я уже знал наизусть положение каждой пылинки на лобовом стекле, с закрытыми глазами мог нарисовать каждую наклейку, целое собрание которых облепило приборную доску, и на каждой была изображена бесстыже обнаженная девица. Да что там говорить: я даже успел попробовать себя в роли гипнотизера, пытаясь заставить дебильную игрушку-собачку вертеть головой именно так, как хочется мне, в чем, само собой, нисколько не преуспел.

  В конце-концов, отчаявшись заснуть или каким-либо другим способом покинуть свою земную оболочку, я скосил глаза на нашего водителя. Несмотря на то, что парень оказался восхитительно неразговорчивым, Кейт все-таки удалось вытянуть из него кое-какую информацию, иначе это была бы не моя сестра. В частности то, что перевозка грузов является семейным бизнесом, которым занимаются его дед, отец и два брата. Сам он этой весной закончил колледж по какой-то технической специальности и пока не решил, что хочет делать дальше. Ему нравятся машины, ему нравится путешествовать, ему нравится свобода, поэтому с начала лета он занимается развозками между городами.

  Рассказывая о себе, Рон часто делал продолжительные паузы между словами, как будто пытался просчитать в уме различные варианты ответа и их возможные последствия, говорил словно с неохотой, не редко растягивал слова, либо загадочно хмыкал. Кто-нибудь другой мог бы списать это на отсутствие воспитания, да и просто посчитать невежливым, только я прекрасно видел, что с каждым часом он нравится сестре все больше и больше. Пообещав себе при первой же возможности напомнить ей о капитане бейсбольной команды, я принялся рассматривать руки, со спокойной уверенностью лежащие на руле. К своему стыду, к своим годам я так и не научился водить машину, бесславно проваливая многочисленные экзамены на сдачу прав до тех пор, пока даже мой отец (страстный любитель всего, что развивает скорость до трехсот километров в час) поставил на мне крест после нескольких безуспешных попыток обучить меня вождению самостоятельно, запретив и близко приближаться к гаражу (это ограничение распространялось не только на наземный транспорт, но также на водный и воздушный). Какими только словами он меня не называл, говорил, что даже моя сестра умеет водить, несмотря на то, что баба, а я мало того что ключом в зажигание с первого раза попасть не могу, так еще и руль держать толком не умею. Самым обидным для меня во всем этой было то, что он на самом деле оказался прав: сколько не старался, я не мог почувствовать машину. Это был сложный чужеродный организм, самостоятельный и непредсказуемый, чью суть я был не в состоянии постичь. Именно поэтому чужие сильные пальцы, лежащие на гладком черном колесе, переходящие в широкие ладони и далее крупные запястья с острыми косточками, завораживали. Мне нравилось смотреть, как блестят на свету золотистые волоски на смуглой коже. Нравилось представлять, что кожа - это песок, а волоски - сорниковая трава на пляже, тонкая и гибкая, устилает собой золотистые песчинки. А где-то там впереди море, ветер вспенивает волны, подгоняя их к самому берегу и, достигнув определенного рубежа, они возвращаются обратно в прохладные глубины...