Капкан для белой вороны - Саморукова Наталья - Страница 21

Подобное отношение я встречала еще несколько раз и перестала обижаться на него, только повзрослев и осознав – люди могут не любить тебя просто так, без всякого повода. Не всегда стоит искать глубокие мотивы их неприязни. Даже такой невинный казалось бы факт, как твоя на них непохожесть, может стать поводом для глухой враждебности. Есть и просто больные люди, в качестве спускового крючка их агрессии годится что угодно – цвет ботинок, фасон куртки, сказанное невзначай слово.

И будь ты наивна и проста как инфузория «туфелька», все равно найдется кто-то, считающий тебя коварной и опасной. Все это – странности восприятия. Я знала одну даму, мастерицу интриг, предприимчивую, по настоящему хваткую, которая совершенно искренне считала себя «вымирающей представительницей доверчивого, честного и бескорыстного племени». Наверное, она тоже обижалась, когда ей намекали на то, что она себе на уме. Или ошибалась я, видя ее такой, какой видела?

Потянув носом, я уловила в воздухе неприятный запах. Так пахло в туалете, когда я забывала почистить кошачий лоток. Но сейчас то я в спальне.

– Веня, а ну поди сюда, – поманила я виновато жавшегося за креслом кота, – ты же кастрат, кастраты не метят территорию, им без надобности.

Веня застриг ушами и еще больше вжался в угол. Ну так и есть, эпицентр вони где-то совсем рядом. Опустившись на четвереньки, я принялась внимательно обнюхивать палас. Вроде чисто. Медленно двигаясь по комнате, залезла носом в шкаф, в тумбочку, под журнальный стол. Брезгливо понюхала тапочки, которые давно следовало выбросить, так основательно уделала их Рита. Источник зловония я обнаружила под собственной кроватью. Им оказался круглый камень, точно такой же по форме, как и тот, что я видела на столе у парикмахерши Вики. Брезгливо выкатив его на свет, от камня нестерпимо воняло, ахнула – еле заметный знак на слегка ноздреватой поверхности камня обещал мне скорые неприятности. Идущая наискосок чуть изломанная линия – знак смерти.

– Ну и что это значит? – спросила я Веню.

Веня недоуменно посмотрел на меня и задумчиво склонил голову набок. Весь его вид говорил, что он тут вовсе не при делах. Но не успела я отвернуться к телефону, он пометил булыжник повторно. С видом упрямой уверенности в правильного того, что делает.

В сотый раз подумав о том, что вся история, в которую я оказалась втянута, очень уж нелепа, набрала Гришку. Тот по обыкновению чертыхнулся, устало сказал, что и ему тоже все это очень не нравится и пообещал приехать.

Пока ждала Гришку, еще раз, предварительно прополоскав под струей воды, изучила «подарочек». При ближайшем рассмотрении магический знак на камне оказался не высеченным, а нарисованным. Он был и не таким круглым, как Викин. Довольно неправильной формы заурядный кусок гранита темно серого цвета. Или это был не гранит? В камнях я ровным счетом ничего не понимала. Откуда он мог здесь взяться? Кто-то мне его подкинул? Кто и зачем?

– Давай, колись, – пристально глядя мне в глаза, приказал Гришка, – кто у тебя был в последнее время?

– Никого не было.

– Никого?

– Санька была, но она не в счет.

– Кто в счет, а кто не в счет, я решу сам! – рявкнул суровый коллега.

– Ой, да она и не в курсе. Она про эти камни только краем уха в парикмахерской слышала. Ты чего, Гриш? Ты Саньку что ли начнешь теперь подозревать? Опомнись! Эдакими темпами мы заведем уголовные дела друг на друга.

– Кто еще был?

– Лариса была. Это Лешкина подруга, я тебе о ней рассказывала. Она Веню с Ритой кормила, пока меня не было. Но она вообще не знает ничего про камни. А больше точно никого не было.

– Так, звони этой Ларисе и спрашивай, не заходил ли кто в квартиру в твое отсутствие.

Я послушно набрала ее мобильный, мне все равно надо было отдать дань вежливости.

Лариса ответила таким слабым голосом, что я уж собралась все бросить и кинуться к ней домой, но она мой благородный порыв мягко, но твердо остановила.

– Нет, Настенька, большое спасибо. Давай мы встретимся… например, в понедельник. Ты в порядке? Ну и славно. У тебя отличные друзья, можно только позавидовать, – грустно вздохнула женщина. Вот еще дела. Насколько я знала, Лешка тоже отличный друг для нее. Чего ж тут завистливо грустить? Или может дома проблемы?

Закончив разговор, я растерянно посмотрела на Гришку.

– Ты знаешь, Гриша… Заходили ко мне гости. Такие то дела. Пенсионер заходил, Сидоров.

– Вот мать его, чего ж он хотел?

– Меня хотел, поговорить в смысле.

– Да? Хм… он проходил в квартиру?

– Со слов Ларисы получается, что да. Она впустила его, и тут зазвенел мобильный, который она оставила на кухонном столе. Отсутствовала она несколько секунд, но при желании он мог успеть.

– А что, по твоей классификации подходит он на роль маньяка?

– Еще как, Гриш, подходит. Тихий незаметный человек, ведет уединенный образ жизни. Ничем не занят практически. Может нам проверить его на предмет того, не служил ли он в Петровске? Кстати, насчет орудия убийства…

– Офицерский нож? Вполне может быть. Так, давай договоримся, я уже сегодня закину удочки насчет него, а ты пока сиди тихо, из дома не высовывайся.

– Гриш, слушай, а зачем ему мне улику подбрасывать? Какой в этом смысл, а?

– Ну ты прямо как из детского сада! Если он маньяк, то какой может быть смысл в его поступках, а? Сама же мне лекции читала. Все, я пошел.

И он ушел, как всегда, не объяснив мне ровным счетом ничего. Еще год назад, сталкиваясь с Гришкиным нежеланием знакомить меня хотя с примерным направлением его мысли, я дико обижалась. Потом привыкла. Понять мотивы его скрытности было выше моих сил. Лишенная права выбора, я лишь покорно давила в себе ростки неудовольствия и плевала на стенания уязвленной гордости. Гришке отчего то было удобно работать у меня – в хилой частной конторе, едва сводящей концы с концами. Он покорно вез на себе основную часть работы, получал за это совсем невеликие деньги и никого не пускал в ту часть своей жизни, которую вел до того, как прийти в Бюро. Но эта часть жизни по прежнему была с ним, он не потерял с ней связи, и порой мне казалось, что она все еще занимает его куда больше, чем все наши совместные приключение, вместе взятые.

Гришка – вещь в себе. Как бы мне не хотелось стоять с ним в одной шеренге, а мне порой хотелось, очень, до противного зуда в животе, я прекрасно понимала, что мы – герои разных повестей. Просто так получилось, что кто-то поставил книги наших жизней на одну полку. Но это временно, до первой же генеральной уборки.

Какое то время я действительно сидела тихо. Разложила на диване наши с Лешкой альбомы и медленно листая страницы, постепенно впадала в состояние счастливого транса. Наши лица на фотографиях были столь радостны, столь беспечны… хотелось превратиться в маленькую молекулу и отправиться жить в мир, существующий лишь на глянцевой бумаге. Хотя отчего же, он существовал и в реальности, этот мир. Просто между захватывающим прошлым и головокружительным будущим вклинилось мрачное настоящее. Надо было пройти по опасно шаткому мосту, закрыв глаза и не думая о расстоянии. Просто идти себе и идти. Когда никогда, мост кончится.

Убрав альбомы, я немного помечтала о том о сем, глядя в темнеющее окно, а потом словно черт меня дернул. Бывает такое, знаешь наверняка, не надо этого делать, а делаешь. Вот и я, подхватила плащ, на улице моросил дождик, сунула ноги в ботинки и отправилась в гости. Недалеко, в соседний подъезд. К пенсионеру Петру Петровичу Сидорову.

– Настя, а я ждал вас. Та женщина, кажется, Лариса, разве не сказала вам, что я заходил?

– Сказала, но я не сразу смогла. Вы что-то хотели мне рассказать?

– Нет, в общем да… Хотя, не знаю, имеют ли это отношение к делу. Но раз уж вы сказали, что любая деталь может пригодиться, я подумал, что стоит поделиться с вами некоторыми соображениями.