Главный ресурс Империи - Самородов Денис - Страница 40

Мартин рассеянно смотрел на возбужденного Вольского. Вот уже третий день научник со своей командой бился над загадкой странного предмета, который проходил в базе данных ресерч-канцелярии под невзрачным наименованием «Образец G-1245».

Непонятное чувство спокойствия и чего-то... правильного, что ли, охватившее его еще тогда, в кабинете ресерч-полковника, до сих пор мягко успокаивало и сглаживало все вокруг. Казалось, ничто в мире не способно вывести его теперь из равновесия, и скажи ему кто, что Мартин в следующую минуту перестанет существовать, он бы просто пожал плечами.

Уверенность. Уверенность в абсолютной правильности происходящего, вот, пожалуй, самое точное определение.

Л'Архаа. Слово, наполненное радостным нетерпением, как будто бы нечто долго ожидаемое скоро свершится.

Л'Орхоор. Слово, наоборот, пульсирует неприятным комком, и хочется поскорее избавиться, выбросить его из головы.

Временами Мартин понимал, что с ним что-то не так и слова, горящие перед глазами, не имеют ровным счетом никакого смысла. Но эта тревога практически мгновенно проходила, уступая место все той же умиротворенности.

Л'Архаа.

– Может, еще раз на электромагнитную стимуляцию, сэр?

Вольский раздраженно помотал головой.

– Боюсь, без толку. Все, что можно, мы уже выяснили. Точнее сказать, почти ничего не выяснили. Если б я не видел собственными глазами...

«Он ничего не найдет. Напрасная трата циклов. Стегатель хорошо спрятан».

Мартин резко дернул головой, заставив стоящего рядом ассистента ресерч-полковника в испуге отшатнуться. Мысли неожиданно всплывали, как будто обнажая нечто знакомое, но очень хорошо забытое.

Стегатель? Мартин понял, что это слово несет в себе равнодушную смерть. То, чего невозможно избежать, то, от чего нельзя скрыться. Перед глазами возник образ карателя, который там, на Ровентии, держал его, истекающего кровью, на полусогнутой руке.

Стегатель. Каратель. Смерть.

Л'Архаа.

Уже привычное слово тут же успокоило и вернуло чувство уверенности в том, что все будет именно так, как оно и должно быть. А все остальное – временные трудности, которые хоть и неизбежны, но понятны и от этого вполне преодолимы.

«Л'Орхоор. Совсем рядом. Скоро, очень скоро».

Л'Орхоор. Опасность, исходящая от этого слова, сродни опасности, что Мартин почувствовал от слова «стегатель», только эта более осязаема и не так безлика. У нее есть цвет, есть запах, и кажется, что с этим словом связано все самое неприятное в его жизни.

Печаль, толкающая в пустыню депрессии. Злость, туманящая голову и заставляющая терять контроль над собой. Отчаяние, понуждающее выть от безнадежности.

Л'Архаа. Слово снова вовремя убаюкивает, в то же время подстегивая к действию.

Раздражение от очередной неудачи и желание как можно дольше не находить ответ на загадку. «Процесс важнее результата», – так, кажется, звучит поговорка.

Вольский спал урывками, нещадно гоняя всех свободных подчиненных. Решение манило и дразнилось, все никак не даваясь в руки, и это только больше раззадоривало ресерч-полковника.

Обычный сплав, легко поддающийся раскладке на составляющие. Потухший экран, словно выполнивший свое назначение и благополучно отключившийся. Игла, вошедшая внутрь верхней фаланги пальца и хорошо видимая на просветке. Игла полая, так как небольшой резервуар под экранчиком заполнен кровью начинки карателя.

Начинки по имени Мартин. Мартин, как его там, Клэй? Да, пожалуй, так все-таки правильнее.

Вольский все никак не мог избавиться от странного чувства двойственности, с одной стороны, привычная модель, которую он сам, практически собственными руками собрал из остатков человеческого материала, а с другой... С другой – полноценный человек, разговаривающий, мыслящий и адекватно реагирующий на окружающий его мир.

Почти полноценный – Вольский бросил быстрый взгляд на отрешенное лицо Клэя. Впрочем, это только на руку. Второй, резкий и цепкий Отто, иногда заглядывающий в лабораторию, часто вгонял его в панику одним своим присутствием, хотя и исправно играл роль послушного инструмента в руках ресерч-полковника.

Вольский поймал себя на мысли, что он почти всем доволен и хотел бы, чтобы такое состояние длилось и длилось.

Кажется, это называется быть счастливым.

Первыми, конечно же, не выдержали валлийцы, так и не забывшие бойню в своем родном секторе.

«С прискорбием констатируем... поправ все договоренности... вероломно воспользовавшись моментом...» Набор стандартных лицемерных фраз, необходимых в таком случае. Дипломатические ноты, перегруженные скользкими формулировками.

Ритуал.

Ашер потер усталые глаза. Пусть печать и не сделает его законным Императором, но хоть позволит протянуть время. Дурацкая ситуация – династия фон Бейли, и так угасающая, вырезана под корень. Нет, есть, конечно, несколько побочных ветвей, но это не то, что нужно сейчас имперцам. Твердая рука, полная ориентация в обстановке – вот что может помочь.

Люди привыкнут. Не без пары показательных ударов кнутом и не без нескольких сладких пряников, но привыкнут.

Получив печать, он разберется с мятежниками в качестве временного правителя, восстановит, пусть ненадолго, в качестве передышки, отношения с соседями. А там дойдет время и до титула.

Давно пора слить воедино инструмент и сам символ. Ему не нужна власть, просто человек, единолично стоящий во главе, делает государство сильно уязвимым. Императором должна стать сама овер-канцелярия, и будущий овер-канцлер не будет зависеть от неожиданных поворотов истории.

Ашер вдруг понял, что не ассоциирует себя с новым правителем. В картинке, нарисованной им, овер-канцлером уже был кто-то другой.

Так и произойдет. Ему суждено навсегда остаться с приставкой «временный», чтобы избежать даже малейшего намека на узурпаторство.

Служба безопасности Императора, так хорошо осведомленная обо все происходящем, удачно дополнит овер-канцелярию, в конце концов, цель у них будет общая.

Овер-канцлер тряхнул головой. Все это не более чем мечты, пока имперская печать находится в руках заблокированных мятежников на Гамме-12. Мечтами они и останутся, если Ашер не сумеет ее оттуда вытащить.

И чем скорее, тем лучше.

Печать. Ему никогда не избавиться от нее.

Тадеуш в очередной раз провел брелком по считывающему устройству терминала, повинуясь молчаливому кивку сидящего рядом карателя. Странно, но за последние трое суток весь страх перед зачисткой куда-то ушел, оставив только отупляющее чувство полной пустоты. Сидящий рядом с ним воспринимался как неприятный, но все же человек.

Человек. В отличие от него самого, простого приложения к маленькому символу власти. Вещь. Инструмент, точнее даже сказать, чехол для инструмента.

Тадеуш прикрыл глаза. За эти три более или менее спокойных дня он хорошо понял одно – Тадеуш Лапек все-таки умер много лет назад. Умер в тот самый день, когда Безликий показал ему свидетельство о смерти, и все невзрачные попытки Лапека доказать обратное лишь невольно подтвердили этот факт.

Опытный таксидермист набил чучело, и оно послушно радовало своих хозяев все эти годы, исправно щурясь стеклянными бусинами глаз и повторяя впихнутые вместе с опилками слова.

Чужие слова.

Голова болела все так же отчаянно, несмотря на уверения медиков о скорейшем выздоровлении.

Ему незачем выздоравливать. Гораздо проще сгинуть здесь, наконец-то полностью соответствуя короткому слову «мертв» из свидетельства.

– Лапек, ну же! – Тадеуш открыл глаза и увидел нетерпеливое лицо карателя по имени Отто Райсман. Карателя, в отличие от него имеющего собственное имя.

Он вздохнул и снова приложил печать.

– Приказ о блокаде отдал овер-канцлер Амра, мой Император!

Отто задумался. Тьма накрой, как же неудобно вести разговор через посредника. Нужно будет как-то обязательно обойти эту проблему в дальнейшем.