Война на пороге твоем - Самохин Дмитрий - Страница 84

«Ты выбрал странную судьбу, не понятную мне до конца. Ты находишься между катером и каркатером…» «Молотом и наковальней», — догадался я. «… и это терзает тебя. Нельзя стоять левой ногой на одном острове, а правой на втором. Выбери свой остров, Парс Русс. А если уже выбрал путь, то будь на нем тверд. Не поддавайся сомнениям».

«Я сделал выбор. И я твердо стою на своем пути. Просто не знаю, как найти общий язык с драгами. Захотят ли они общаться со мной, или останутся безмолвными? Зачем им лезть в чужую кашу? Какой им прок помогать нам?»

«Вы очень похожи друг на друга — вы, Первопришедшие, и люди. Вы одинаково мыслите…— Мне показалось, что я уловил усмешку в голосе булыжника.—

Вы все оцениваете с точки зрения собственной выгоды. Делаете ли вы хоть что-нибудь ради так почитаемого вами абстрактного «добра»?»

«Я пытаюсь предотвратить уничтожение человечества, тем самым иду против своего народа. Мне нет от этого выгоды».

«Как же…— не поверил булыжник. — А мысль, что ты станешь новым мессией? Что тебе будут поклоняться в поколениях, что твое имя не забудут никогда? Неужели тебя это не волнует ?.. Ты мог бы стать могущественным повелителем нового царства Первопришедших, но вскорости твое имя исчезло бы из памяти миров: еще один из тьмы повелителей… Для тебя это мелко».

«Я поддержал людей из-за моих друзей. Я не мог предать их!» — горячо возразил я.

«Ты не смог их предать, потому что в таком случае они бы отвернулись от тебя и ты бы вновь шал одиноким. А тебе давно опротивело одиночество. Тебе нужна компания, друзья. Тебе хочется чувствовать, что кто-то нуждается в твоей помощи. Значит, ты опять совершаешь что-то ради того, чтобы тебе было хорошо». Логика была железная, но несколько однобокая. Доля истины в словах Скарандаки имелась, но очень крохотная.

«Может, ты в чем-то и прав,—ответил я.—Но мне все видится в другом свете. Разве мать кормит свое дитя грудью, преследуя какие-то эгоистические цели? Конечно, она знает, что если не станет кормить ребенка, то он умрет, а она будет страдать. Следуя твоей логике, она занимается своим ребенком, чтобы избавить себя от страданий… По-моему, это абсурд!» «Я подумаю о том, что ты сказал. Эта версия не рассматривалась мной. Йорик знает, может все-таки прав ты, а я, как и все Ушедшие Из Мира, заблуждаюсь? Я потом свяжусь с тобой…» — пообещал Скарандаки. «Мне нужен совет!» — воззвал я к премудрому булыжнику.

«Слушаю тебя, и, если это в моих силах, помогу».

«Я собираюсь найти драгое и договориться с ними. Но не знаю, как это сделать».

«Что ж, я помогу тебе, но ты должен взять меня с собой. Я хочу увидеть драгое. К тому же я могу общаться с ними. Как говорите вы, земляне, обеспечу вам общий язык».

«Они помогут нам?»

«Этого не обещаю, но шанс есть. И шанс хороший!»

Контакт прервался. Я поднял затуманенные глаза на друзей. Крысобой и Музыкантская с интересом смотрели на меня.

— И что тебе сообщил наш немой друг? — спросил Крысобой.

Я набрал в легкие воздуха, готовясь к долгой и нудной лекции, и в двух словах рассказал теорию Скарандаки о подрывной деятельности Гоевина против нашей экспедиции. Идеологическая диверсия — таков был мой вывод по поводу присланной нам видеоанонимки.

Крысобой углубился в расчеты. Его руки порхали над клавиатурой.

— Твой Скарандаки чертовски умный. Вероятность того, что это диверсия, девяносто к десяти. Но мы можем использовать этот пакет по-своему. Для этого … — Марк обернулся к Музыкантской: — Рената, будь добра, сходи в арсенал. Мне нужны походные микропроекторы. Три штуки.

Музыкантская смерила Крысобоя презрительным взглядом, но просьбу его исполнила. Поднялась величаво, словно английская королева, и гордо удалилась.

— Русс, ты уверен в том, что драги помогут нам? — прозвучал вопрос, который мучил и меня самого.

— Марк, я не могу утверждать однозначно. Но мы должны использовать этот шанс… Даже если поступившее сообщение является липой, какая-то толика правды в нем есть. Мы от этой правды слабее не станем.

— Хочется верить, Русс, что ты прав. Я с тобой. Если драги могут нам помочь, мы заставим их это сделать! — запальчиво выкрикнул Крысобой.

— Скарандаки намерен принять участие в переговорах. Думаю, при таком раскладе наши шансы возрастают. В конце концов, рииеги и драги — древнейшие расы. Они обитали в Галактике тогда, когда людей и джантшун еще и в помине не было. Два старика всегда смогут договориться между собой там, где на молодого даже и не посмотрят.

— Думаю, дельце выгорит, — оценил Крысобой.

— Зачем тебе потребовались проекторы? — спросил я.

— Мы используем карту, которую нам предложил Гоевин. Гало-фрагмент перекачаем на индивидуальные проекторы и покажем драгам кино, если другие доводы не помогут.

Идея мне понравилась, хотя вряд ли старым и мудрым драгам покажутся страшными полученные нами кадры. Существа, прожившие столь долго, воспринимают подобное как обыденность. И дело тут не в равнодушии. Просто что для них может стоить человеческая жизнь по сравнению с вечностью?..

Внешний люк плавно открылся, выдвинулся посадочный трап, тут же чавкнул смачно, уйдя в трясину, и я сделал первый шаг в неведомое. Прозрачный гибкий скафандр, второй кожей обтянувший меня, не стеснял в движениях. Я проворно выпрыгнул из «Арго», чувствуя моральную поддержку друзей за спиной. Сжимая в руках массивный «Аргумент» — самое удобное оружие для высадки на неисследованные планеты, способное одним выстрелом обратить в пепел двухсотметрового иглозубого карагора, обитавшего на заповедной планете Учителя, — я аккуратно спустился по ступенькам трапа и спрыгнул в мерзкую плесневелую хлябь, затянутую липкими белыми нитями паутины. Ноги ушли по щиколотку в топь. Захлюпала вода. Я поднял над головой «Аргумент», обернулся к друзьям, махнул призывно, будто приглашая составить мне компанию для прогулки.

Передо мной расстилалось болото. Им была покрыта вся поверхность планеты, за исключением тех мест, где процветали фиолетовые пустыни, растворяющие все живое, что попадало в них. Кочки и впадины чередовали друг друга, покрытые скользкими растениями. Белые нити паутины тянулись отовсюду; скрюченные гнилушки грибов важно надувались и выпускали из себя тысячи крохотных спор-десантников. Растения были маленькими, чахлыми, их сплошь опутывала паутина. Синие капли ягод жались друг к другу на прогибавшихся под их тяжестью веточках жалкого кустарника.