Вишневый самурай - Самохин Дмитрий - Страница 55

– Нет, об этом вы не упоминали, – сказал я, потягивая кофе.

– Значит, забыл… Утром обналичены чеки на большие суммы. На всех стояла подпись отца. Я с утра был в банке, и мне показали их. Могу сказать: если кто и подделал подпись, то работа достойна восхищения. Я потребовал провести экспертизу почерка – поскольку банк, несмотря на мои заверения и документы, удостоверяющие смерть отца, отказывается признать выдачу средств с наших счетов недействительной.

Я скептически хмыкнул, допил кофе, приподнялся и поставил пустую чашку на стол.

– Вам нужны сведения об уволенных? – уточнил Карп Епифанов.

– Нет, – отказался я. – Думаю, ваш ночной визитер мне известен.

Карп и Хлоя напряглись, ожидая услышать мои откровения, но я вынужден был их огорчить:

– В ближайшие дни я открою вам имя этого человека, а также исполню свои обязательства по нашему с вами уговору.

– Вы знаете, кто убил отца? – воскликнул Карп.

– Я все расскажу. Через несколько дней. А сейчас, извините, вынужден откланяться.

Мы с Кубинцем поднялись почти одновременно. Карп решил нас проводить.

Вышли из дома и направились к катеру. Епифанов с крыльца разглядывал наши спины. Ворота открылись, когда мы очутились в капитанской рубке. Заняв свои кресла, переглянулись с Кубинцем. Я увидел в его глазах тьму вопросов, которые он тактично приберег на лучшее время. Я завел мотор и покинул территорию особняка Епифановых.

Когда мы отъехали на порядочное расстояние, Кубинца прорвало. Он пристал ко мне, точно рыба?прилипала к борту судна (благо, в наших водах эта тварь не водится):

– Что за история такая? Ты в курсе всего происходящего, а я – ни сном ни духом?

– Спокойствие соблюдай, – посоветовал я. – У меня самого в голове только недавно все разложилось по полочкам. Обыск, учиненный в доме Епифановых, вторжение в нашу обитель и смерть Скорохватова – события одного порядка.

– То есть это сделал один и тот же человек? – уточнил Кубинец.

– Именно, – подтвердил я.

– И ты знаешь – кто? – осторожно спросил Гонза.

– Знаю, дорогой, знаю.

– А почему я не в курсе? – возмутился он.

– Потому что тебе пока не положено ничего знать! – отрезал я. – Всему свое время.

Кубинец обиженно умолк. Несколько минут он со мной не разговаривал, переваривая услышанное. Затем миролюбиво поинтересовался:

– Куда едем?

– Домой. Пора немного отдохнуть от трудов праведных… – Я протяжно зевнул. – Признаться честно, спать хочу дико!

– Это доказывает, что по ночам спать надо, а не прогуливаться по городу в компании девушки, демонстрируя ей свой героизм швырянием грабителей в воду! – проворчал Гонза.

Ах, мерзавец! Всегда?то он в курсе всего, партизан?самоучка!

Я грозно взглянул на Кубинца.

Гонза хохотнул и объяснил:

– Мне София обо всем рассказала. В отличие от тебя, она проснулась рано утром и куда?то успела смыться. Какие?то неотложные дела, связанные с ее бизнесом… А тебя еще пыталась разбудить Сфинкс.

Очень ей хотелось поговорить о твоем моральном облике и о растлении телохранителей.

Я улыбнулся, хотя известие об отсутствии Химеры дома мне не очень понравилось.

– Она не говорила, когда придет? – спросил я.

– К вечеру, – отозвался Кубинец.

Направляя катер к родному причалу, я окончательно утвердился в решении созвониться с Григорием Лесником и договориться о проведении весьма неприятной, но необходимой операции, без которой я не мог доказать свои умозаключения.

ГЛАВА 46

Вернувшись домой, первым делом я отдал должное супу с гусиной печенью и узбекскому плову, приготовленным Яном Табачником на обед. Потом прошел в гостевой кабинет, где, расположившись удобно в кресле, вздумал подремать, пользуясь свободной минуткой. Но намерения мои были пресечены Гонзой Кубинцем, которому любое замедление расследования претило, как дикому скакуну уздечка и седло.

– Чего разлегся? – спросил Кубинец. – Что предпринять намерен?

– Для начала выпью пива, – лениво потягиваясь, сообщил я.

Покинув кресло, демонстративно прогулялся на кухню и принес три бутылки светлого «Туровского». Расставив их на столе, откинулся в кресло, закинул ноги на стол и откупорил первую.

– Что, на эпидемию повального пофигизма нарвался? – поинтересовался Кубинец.

– Угу, – кивнул я, переливая пиво из бутылки в бокал. – Именно так.

– Тебя это дело еще не достало? – Гонза стащил треть моего личного запаса, нагло открыл емкость и составил мне компанию.

– Сидит в печенках, – сдувая пену, сообщил я.

– Но ты предпочитаешь активным действиям, которые в итоге ведут к победе, зарабатывать пролежни и цедить пиво!.. Между прочим, мною давно замечено, что, пока ты занимаешься каким?то расследованием, пивной процесс приостанавливается и стратегический запас подходит к концу. А из «Эсхила» и «Вишневого самурая» уже звонили.

«Опять „Вишневый самурай“! – простонал я мысленно. – Никуда мне от него не уйти!.. Придется развенчать сей славный образ, романтический до крайности, а на деле – такой кровавый и фальшивый!»

– Ладно, ты меня уговорил, – согласился я, подтаскивая к себе телефонный аппарат.

Набрал уже вызубренный наизусть номер Лесника. Я звонил ему сразу на трубку, чтобы не гонять зря по полицейскому участку поручиков в поисках босса.

– Здравствуйте, инспектор, – вежливо поздоровался я, когда гудки сменились уличным шумом Невы.

– Туровский, ты, что ли? – изумился Лесник.

– Именно, инспектор. Нужна ваша помощь.

– Говори, не томи. Уже сколько дней жду, когда ты разродишься! – бодро заявил Лесник.

– Требуется разрешение на эксгумацию тела Троя Епифанова.

Возглас удивления раздался с двух сторон одновременно. Кубинец чуть не выронил пивной бокал. Благо, по пути подвернулся письменный стол, и бокал с грохотом утвердился на полированной древесине… Григорий чуть не упустил телефонную трубку, которая бы немедленно затонула в невских водах.

– Ты в своем уме?! – воскликнул Лесник.

– Это очень важно, инспектор. Только так можно доказать причастность убийцы ко всем преступлениям.

– Ты вообще представляешь, как достается такое разрешение? – возмутился Григорий.

Судя по металлическим ноткам в его голосе, тяжелым трудом и высокой ценой.

– Теоретически да, а на практике никогда с этим не сталкивался, – ответствовал я.

– Зачем тебе эксгумация? – напрямую спросил Лесник.

– Я утверждаю, что в могиле лежит вовсе не Трой Епифанов.

Лесник поперхнулся, раскашлялся, а потом осторожно спросил:

– И кто же там лежит?

– Не знаю. Думаю, сие выяснят эксперты, – беззаботно ответил я.

– Ты уверен в своих предположениях? – уточнил Лесник.

– Абсолютно. Мало того, я убежден, что Трой Епифанов жив.

Григорий Лесник надолго умолк, тяжело дыша. Воспользовавшись образовавшейся паузой, я опустошил половину кружки.

– Сейчас же свяжусь с прокурором и попробую что?нибудь сделать, – замогильным голосом заявил Лесник и отсоединился.

Гонза Кубинец взирал на меня с благоговейным ужасом в глазах. Изложенную схему он не понял, возможно, оттого, что не обладал всей совокупностью сведений, собранных мною. Объяснять ему я ничего не стал. Допил пиво и выбрался из кресла. Остаток вечера я намеревался провести в Хмельном подвале, подготовляя посуду, аппаратуру и сырье для новой партии пива.

Миновав холл, проигнорировал лифт, которым, в отличие от Гонзы Кубинца, практически никогда не пользовался, и открыл дверь на лестницу. Спустившись по ступенькам в подвал, я миновал первый зал, второй, пристально осматриваясь по сторонам и пытаясь установить, что изменилось здесь в мое отсутствие. В кабинете сел за компьютер и стал нервно листать ежедневник.

Как это раздражает, когда не можешь нормально распланировать график работы на грядущую неделю! Впрочем, планы могут измениться в любую минуту, поскольку непредсказуемы изгибы моей мысли. Сейчас, к примеру, все зависит от ответа Григория Лесника: сможет он достать разрешение на эксгумацию тела неизвестного – я получу козырь, который использую при финальной сдаче, не будет разрешения – придется ловить на живца, не будучи твердо уверенным в своей правоте… Что ж, не привыкать! В любом случае без живца не обойтись… В голове уже вовсю раскручивалась идея операции, к реализации которой я намеревался приступить на днях…