Вишневый самурай - Самохин Дмитрий - Страница 51

Убийца вскакивает. Все это время он не выпускал из рук помпового ружья, которое тут же вскидывает на меня. Я уклоняюсь. Грохочет выстрел. Пуля проходит совсем рядом. Хватаюсь за дуло, резко дергаю его на себя и вырываю оружие из рук противника. Бью его в лицо прикладом. Бело?дымчатая маска окрашивается алым. Проступают черты, и я узнаю человека, покушавшегося на меня.

Передо мной – Трой Епифанов собственной персоной! Живой и скалящийся!

Застываю в оторопи. Руки опускаются. Я не хочу сражаться с Троем хотя бы уже потому, что он недавно умер!.. Отбросив ружье в сторону, разворачиваюсь и бреду прочь.

Но уйти мне не дают. Удар в спину отбрасывает меня вперед. Лечу вперед и приземляюсь к ногам черного Петра Первого. Император ухмыляется, поднимается с постамента и пинает меня ногой.

Я вскакиваю, бью Петра в лицо и бросаюсь прочь: кто же в трезвом уме сражается с памятником?..

Навстречу мне идет Трой Епифанов. Злобно скалясь, он передергивает затвор. Трой не видит, как сзади него возникает силуэт самурая в одежде с вишневыми цветами. Трой наводит на меня дуло. Сейчас грянет смертельный выстрел… Нет, смерть пришла не за мной: Вишневый самурай взмахнул мечом, описал им полукруг и снес голову Епифанова. Она покатилась по мостовой, пронзительно вереща. Самурай, похожий на огромную фарфоровую куклу, посмотрел на меня печально, улыбнулся и растворился в тумане…

Я иду дальше, не представляя, куда и зачем. Вдруг из тумана выныривает Самсон Епифанов с веревкой на шее. Он тянет ко мне руки, пытаясь задушить, но я легко отталкиваю его. Самсон падает, шипит и разваливается на части, которые оживают – каждая сама по себе! Руки, ноги, голова, туловище обретают формы людей. Все на одно лицо – они размножаются с пугающей быстротой! И вот напротив меня стоит армия манекенов, жаждущих моей смерти.

Они двинулись на меня, посверкивая мечами, появившимися в их руках. А мне даже защищаться нечем! Помповое ружье и то я выкинул, поддавшись смятению…

Я уже смирился с гибелью. Манекены окружили меня, нависли надо мной… Но позади них появился самурай, взвился в танце смерти, размахивая мечом направо и налево. Каждый его удар несет погибель манекену. А их все равно меньше не становится! Нет, Вишневому самураю не справиться со всеми!..

Неожиданно самураю на помощь приходит Ваня Дубай. Он возникает на ступеньках собора с ручным пулеметом Калашникова в руках. Пулемет плюет свинцом, отправляя манекенов в их манекеновый рай. Движение дула – и с одной стороны площадь опустела. Движение в другую сторону – и я стою совершенно один.

Трупы манекенов устилают мостовую. Дубай отбрасывает пулемет и направляется ко мне, но дойти ему не суждено: Вишневый самурай, расстроенный тем, что ему помешали навести порядок самостоятельно, подскакивает к Ване и рубит с плеча, рассекая Дубай от левого плеча к правой ноге. Ваня дергается и умирает, упав на землю Заячьего острова.

Я в ужасе отступаю, но не убегаю. Вишневый самурай поворачивается ко мне и медленно приближается, крутя мечом восьмерку. Ближе… Он уже смертельно близок… Я закрываю глаза, и через минуту наступает смерть.

Безболезненная… Быстрая… Легкая…

Вот это сон!.. В ужасе я вскочил с постели, хоть и понимал, что все мои видения не более чем кошмар!..

Прокашлялся, протер глаза и взглянул в окно. Вроде бы день, а на часах восемь вечера… Ах да, белые ночи!

Срочно требовалось привести себя в порядок. Поправил свою одежду, в которой так и завалился спать.

Кажется, где?то здесь оставалась бутылка пива… Вот она, родимая! Открыл и тут же ополовинил – полегчало! В голове прояснилось.

Я спустился вниз, заглянул на кухню и высказал Табачнику свое фе по поводу возмутительного отсутствия ужина. Табачник побожился, что он?де тут ни при чем: это Гонза Кубинец запретил будить, к нему соответственно и все претензии.

Я категорически потребовал ужин. Табачник успокоил: мол, «айн момент», – и будет исполнено. Действительно, через минуту я увлеченно глодал куриную ножку, запивая мясо пивом.

Я заканчивал ужинать, когда во входную дверь позвонили. Даже не шелохнулся, полагая, что найдется, кому открыть. Так и получилось – управились без меня. Потом на кухню заявился Гонза Кубинец.

– Пора будить нашего гения, – ехидно сказал он Табачнику и тут же увидел меня: – О, ты уже здесь?.. Там Ваня Дубай припожаловал. Даже без охраны!

Поднялся из?за стола, прихватил из холодильника две бутылки пива и отправился в гостевой кабинет.

– Пиво будешь? – Я протянул Дубай бутылку. Он отрицательно покачал головой.

– Как хочешь. А я буду.

– Зачем звал? – хмуро поинтересовался Дубай.

– Я не знаю, кто убил Иоланду. Зато выяснил, чем она занималась. Думаю, тебе это не понравится и ты сам сделаешь выводы.

– Говори! – потребовал Дубай.

И я рассказан. Во всех красках, на которые только был способен. Судя по изменившейся физиономии Дубай, Прощелыгин и компания могли примерять деревянные ящики для последнего упокоения хоть сию секунду.

– Это все? – уточнил Ваня.

– Пока да.

– Я ничего этого не знал, – сказал он в свое оправдание, которое предназначалось ему самому, нежели кому?то еще.

Дубай поднялся из кресла и, не прощаясь, удалился. Кубинец закрыл за ним дверь.

Судьба Прощелыгина сомнений не вызывала. Вопрос был лишь в том, кто первым с ним расквитается: Дубай или кто?то из «дойных телков» потребует возвращения всех субсидий…

Я чувствовал, что прекрасно отдохнул. Только вот кошмар не отпускал, все время напоминая о себе. Выпил еще пива и включил компьютер, рассудив, что виртуальная игра отвлечет от грустных мыслей.

Вернулся Гонза Кубинец и доложил:

– Пока ты спал, звонил Лесник. Он будет у нас завтра утром.

– Отлично! – воодушевился я.

Компьютер загрузился, но я передумал играть. Бывают в жизни моменты, когда тянет на романтику или хочется просто побездельничать – отдохнуть от дел, висящих на шее ярмом и не позволяющих расслабиться.

– Даг, что ты задумал?

– О чем ты? – не понял я.

– Я имею в виду Лесника. Зачем ты его вызвал?

– Извини, Гонза, но пока ничего объяснить не могу. Есть одна интересная мысль, проверка которой возможна только с помощью инспектора.

– Тайны мадридского двора… – издевательски прошептал Кубинец.

– Ты лучше скажи, Гонза, а где Химера? – закрыл я тему.

– После ужина поднялась к себе, – доложил Гонза.

– Отличная новость! – обрадовался я тому, что София Ом, пользуясь временным затишьем, не отправилась к каким?нибудь дальним родственникам с дружеским визитом.

У меня родилась потрясающая мысль, как пережить грядущую ночь без сна. И я поспешил поделиться ею с Софией.

ГЛАВА 43

Ночь наполнена чудесами… Город затихает… Лишь изредка проносятся одинокие катера, вспугивая уснувших чаек и разгулявшихся по набережным прохожих. Больше ничто не нарушает величественный сон царственных зданий. Спят мосты и скверы, бронзовые памятники и тенистые аллеи парков. Спят тихие воды, утомленные сутолокой и суетой дня, измученные пробками и людским гомоном.

Чутко дремлет царственный Васильевский остров, бывшая резиденция светлейшего князя Меншикова – вороватого интригана, первейшего царского фаворита.

Чуть поодаль, ощетинившись в молочный крем ночи бастионами и равелинами Петропавловской крепости, замер Заячий остров. Во сне он вспоминает свое детство, когда нога человека не тревожила его девственный травяной покров, ныне уничтоженный брусчаткой, казематами и мощными стенами. Когда?то здесь резвились дикие звери, которых вытеснили политзаключенные, а березняк шумел листвой, давая приют птицам… Все это ушло безвозвратно. Остров доживает свой век, все больше из живого существа превращаясь в символ города, выстроенного на костях и крови народной.

За Заячьим островом шумит Петроградская сторона, наполняя белую ночь музыкой, струящейся из ночных клубов. Прикорнувший Петровский стадион в своих снах видит сражения между футбольными клубами, фестивали и концерты рок?звезд, счастливый люд, пьющий пиво и сопереживающий кумирам… Когда?то здесь, на Петроградской стороне, цвели пышные сады, а знать купалась в бассейнах загородных вилл и разъезжала в экипажах. Но холодные невские воды добрались и до этой части Петрополиса. Первыми пропали экипажи, затем ушли в небытие сады, частично слившиеся с парками – Удельным, Сосновкой, Пискаревским, исчезли и дачи, уступив место уютным высоким домам в готическом стиле…