Вишневый самурай - Самохин Дмитрий - Страница 37

– Какой сегодня день? – поинтересовался я, морщась от головной боли.

В кабинет вплыл Ян Табачник с подносом в руках. На подносе возвышался литровый бокал пива. Я понял, что пай предназначен мне. Сделалось легче, голова прояснилась. Я немедленно осушил половину емкости, после чего смог разговаривать.

Кубинец назвал мне день недели и точное время. Я удивился: от момента посещения «Гранд?Паласа» прошло не больше шести часов. Это радовало – время не упущено!

– Как я здесь оказался?

– Мы тебя привезли! – гордо заявил Кубинец.

– Очень признателен, – поблагодарил я, морщась от вернувшейся головной боли.

– Вас насильно удерживал в своем загородном доме Иннокентий Соломах – сын Валерия Соломаха, адвоката, убитого сегодня утром, – обстоятельно разъяснил Лесник, словно без него я этого не знал.

– И как вы вычислили мое местопребывание?

– Разговор наш помнишь? – приступил к разъяснению Гонза Кубинец. – Я сообщил тебе, что Соломаха убили. Ты заявил, что отправляешься домой. Я принял информацию к сведению и отправился по делам. Проверил, что там в Хмельном подвале… Где?то через час начал нервничать…

Гонза Кубинец весьма походил на курицу?наседку, которая ревниво печется о своем потомстве, никого не давая в обиду. Часто эта его особенность спасала мне жизнь. Похоже, и сейчас именно такой случай.

– … Поначалу решил, что тебя задержали какие?то дела. Попытался перезвонить, но твой телефон оказался отключенным. Ты не стал бы отключать трубу– это не в твоих правилах. Я заподозрил неладное. Интуиция тоже подсказывала, что тут нечисто. Взял такси и отправиться к Стрелке Васильевского острова – по крайней мере, на связь со мной ты выходил оттуда. Возле причала обнаружил твой «Икар». Машину бы ты просто так не бросил… Первым делом я попытался проникнуть на борт. Отключил сигнализацию…

– Каким образом? – удивился я, допивая кружку.

– Уметь надо! – ухмыльнулся Кубинец. – Обыск катера ничего не дал. Тогда я связался с Григорием Лесником и сообщил ему о твоей пропаже. А также о том, что этим утром ты собирался встретиться с Валерием Соломахом.

– Но как вы меня нашли? – не понял я.

– Лесник предположил, что ты находишься в доме Соломахов. Он сразу просек ситуацию. Ему уже довелось пообщаться с сынком адвоката.

– Иннокентий явно знал что?то необычное, когда мы допрашивали его утром относительно отца. Он был очень зол и определенно что?то задумал, – пояснил Лесник.

– Замечательно! – оценил я. – Какие вы все Сократы и Диогены, вместе взятые! Аж завидки берут! Пиво в бокале кончилось. Я изрядно захмелел.

– Кому?то руками работать, а кому?то и головой! – подцепил меня Лесник.

– Если бы я не был таким выжатым, то мы бы непременно подискутировали, а так – лучше пивка выпью! – заявил я. Но ноги не держали. Как старик, страдающий ревматизмом и артритами всех возможных конечностей, я мог мечтать только о кресле?качалке, теплом пледе и кубинской сигаре. Пришлось удовольствоваться надеждой, что Ян Табачник, достаточно хорошо изучивший мои вкусы, догадается сам повторить заказ.

– Мы встретились с Кубинцем и отправились к Соломаху. Несколько неофициально, поскольку у меня не было ордера на обыск. Вообще?то я не имел права вламываться в его дом, но куда деваться? Взяли мы ребяток и поехали. Как раз успели к той потасовке, в которой тебя обломили в нокаут.

– А чем? – поинтересовался я.

– Соломах ампулой выстрелил. В ней дрянь какая?то, думаю, наркотическая. Мы ее отправили на анализ криминалистам. Кажется, теперь Иннокентию не отвертеться.

– Как вы в дом?то проникли? – поинтересовался я.

Последняя деталь… Дальше пусть вся делегация убирается побыстрее из особняка, а я залезу в ванну с горячей водой, вооружусь бокалом пива и несколько часов поблаженствую, обновляя воду!

– Незаконный взлом… – пояснил Лесник. – Пробрались через сад – благо, Соломахи собак не держат. И вышли прямо к дому. Домишко?то у них, надо сказать, сумасшедший. Интересно только, кого этот адвокат защищал, чтобы такую хоромину выстроить?.. Окошечко одно было приоткрыто. Кубинец забрался внутрь, а я отправился в обход. Позвонил – никто не ответил. А в доме бойня, похоже, началась… – Кеша?то жив? – спросил я.

– Живехонек! В офисе криминальной полиции сидит! – доложил, усмехаясь, Лесник. – Теперь не отвертится. Все факты против него.

– Какие факты? – поинтересовался я, чувствуя, что делаю глубокую гадость.

– Как какие? – опешил от моей наглости Лесник. – Насильное удержание человека! Можно, в принципе, и захват заложника приписать! Требование выкупа… Есть что инкриминировать!

– А кто кого задерживал? Захватывал? – изобразил я ужасное удивление. Лесник позеленел.

– Тебя, – осторожно сказал он.

– Меня никто не задерживал, – заявил я. Лесник раскашлялся.

– Я приехал побеседовать с Соломахом. Совершенно добровольно.

Григорий Лесник после такого демарша вполне может вообще отказаться разговаривать со мной. А уж в мой дом точно не заявится… Но по?другому я поступить не мог: очень надо с Иннокентием Соломахом пообщаться. А тут появилась грандиозная возможность заполучить козырь в рукав, который и крыть?то нечем! Как не использовать такую возможность?

– Туровский, ты сошел с ума? – поинтересовался Лесник.

– Извини, у меня нет выбора, – оправдываясь, произнес я. – Поверь, это в наших общих интересах. Соломах – рыбка мелкая, зато может помочь найти человека, который убил Городишек и Епифановых.

Я понимал, что подставляю Лесника: без моего заявления ему будет трудно объяснить, на каком основании он проник в дом к Соломахам. Но другого выхода я не видел.

Лесник не произнес ни слова. Просто поднялся и гордо удалился, увлекая за собой поручика (наконец?то я смог разглядеть его знаки отличия). Кубинец посмотрел на меня, как апостолы смотрели на Иуду, и отправился провожать инспектора. Я понял, что с Гонзой предстоит весьма неприятный разговор.

ГЛАВА 32

Гонза Кубинец меня бойкотировал. До конца дня он ходил по дому словно тень и старался не попадаться мне на глаза. А я воплотил в жизнь свою мечту: забрался в горячую ванну и минут сорок отмокал, попивая пиво. Голова, как ни странно, прошла. И намека на боль не осталось!

К ужину я не вышел. Ян Табачник принес мне поднос в кабинет на втором этаже. Я поблагодарил его, не поднимая головы от книги. Дождался, пока Табачник ушел, и отбросил книгу в сторону. Читать этим вечером совершенно не хотелось! Голова не впитывала информацию. Ей требовались покой и тишина. Покой и тишина…

Я накинулся на ужин, как оголодавший мамонт, долгое время считавшийся вымершим. Истребив огромную порцию жаркого из оленины, я выпил пива и откинулся облегченно на спинку кресла. Какое умиротворение!..

Вдруг раздался телефонный звонок. Брать трубку не хотелось. Никого я не хотел слышать в этот вечер – даже Химеру, которая отправилась на два дня навестить маму, проживавшую в Пушкине. Но я пересилил себя:

– Даг Туровский слушает.

– Здравствуй, Даги, – прозвучал спокойный голос Иннокентия Соломаха.

Меня аж передернуло, словно я опять получил на нос тряпочку с наркотической дрянью… Уткнулся носом в бокал и сделал спасительный глоток пива.

– Здравствуй, если не шутишь, – рассеянно ответил я, размышляя, зачем мог звонить Соломах. Вряд ли ради того, чтобы поблагодарить за спасение от тюремной неволи.

– И как это понимать? – поинтересовался Соломах.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что меня отпустили… Ты не стал выдвигать обвинение?

– Могу и передумать!

– Но зачем тебе было спасать меня? – недоумевал Иннокентий.

– Допустим, я считаю, что произошло недоразумение. Я не трогал твоего отца. Только хотел получить кое?какую информацию. Но его убили. Я занимаюсь расследованием обстоятельств смерти Иоланды Городишек и еще нескольких людей, судьбы и гибель которых как будто связаны. Раз твоего отца нет, хотел бы поговорить на те же темы с тобой.