У смерти твои глаза - Самохин Дмитрий - Страница 36

Я обогнул свой стол, погрузился в кресло и задумался.

Итак, я, как хорек, проник внутрь курятника, но до петуха мне еще далеко. Я задумался, как добраться до губернатора. В идеале стоило втереться в доверие к губернатору, чтобы он посвятил меня в план заговора. А я изнутри разложил бы его, как серная кислота нежелательного свидетеля.

Дверь отворилась, и вошла секретарша с подносом, на котором стояла чашка с дымящимся кофе. Она молча подошла к столу, поставила поднос и с тем же достойным молчанием ушла.

Я отпил кофе, поморщился. Ошпарил язык.

Запиликал внутренний телефон на столе. Я нажал кнопку внешней связи.

– Иван Николаевич, вас вызывает к себе Игорь Всеславович, – сообщила секретарша.

– Спасибо, Танечка, – сказал я, отключаясь. Ну что ж, побеседуем, Рубаха. Я сделал еще два глотка, оставил чашку и поднялся. Прихватив со стола первую попавшуюся папку, я направился прочь из кабинета. В приемной, улыбнувшись Татьяне, я направился к лифту.

Игорь Всеславович Рубахин работал на десятом этаже. Кабину лифта ждать пришлось двенадцать минут. Все десять лифтов были заняты. Они курсировали между двенадцатым и сорок четвертым этажами, где располагался бюджетный департамент.

Поднявшись на этаж вице?губернатора, я уверенно прошел к кабинету Рубахина, небрежно бросив секретарше:

– Меня ждут.

И вошел в кабинет.

Игорь Всеславович стоял у окна, спиной к двери. Он любовался панорамой города. Из его окон картинка была масштабнее, чем с обзорной площадки Исаакиевского собора.

– Вы звали меня, Игорь Всеславович? – подобострастно спросил я.

– Дверь закрой, – не оборачиваясь, потребовал он. Я исполнил.

– Скажу тебе, сосунок, мне совсем не нравится, что вы задумали. Я бы с радостью отказался…

– Но не можете, – закончил я мысль.

– Да, не могу.

Рубахин обернулся, смерил меня злым взглядом и водрузился в свое кресло.

– Поэтому будем сотрудничать. Присаживайтесь, Иван Николаевич. Ничего, что я вас так называю?

– Сойдет, – согласился я, опускаясь в кресло для посетителей – жесткое, как шкура носорога.

– Нас могут услышать? – поинтересовался я.

– Исключено, – отмахнулся вице?губернатор. – Как вы представляете себе наше сотрудничество?

– Пока мыслю только одно. Мне нужно увидеть губернатора, – заявил я.

– Может, сразу матушку?императрицу.

– Будет нужна императрица, достанете императрицу. Пока же ограничусь только губернатором, – спокойно ответил я.

– Это трудно. Но возможно сделать, – согласился Рубахин.

– Дальше, вы в курсе расписания Пятиримова. Куда он должен последовать, где побывать. Как ехать по городу, – продолжил я.

– На два дня вперед. Планы в последнее время часто меняются, – поставил меня в известность вице?губернатор, предчувствуя худшее.

– Мне нужна эта информация. Подготовьте ее, – потребовал я. – Когда вы устроите встречу?

– Губернатор не любит, когда его беспокоят по пустякам. Я подготовлю для вас отчет о перспективах развития капитального строительства на ближайшие полгода. Только пошлет он вас, – с сомнением заявил Рубаха. – Сейчас, в горячке предъюбилейной недели, ему не до капитального строительства.

– Главное предлог. Я найду, как увлечь губернатора. Так когда?

– Завтра. В десять утра. У него как раз окно между посещением Стелы Мира на Сенной площади и встречей с полпредом императора в Северо?Западном округе.

– Стелы Мира? – переспросил я.

– Подарок Франции к юбилею. Стеклянная тумба метров десять в высоту, на которой на всех языках мира будет написано слово «мир». Глупость, конечно, но ведь от подарков не отказываются.

– Спасибо, Игорь Всеславович, за сотрудничество. В половине десятого утра я поднимусь к вам за отчетом, – сообщил я.

Поднявшись, я направился к двери. Уже достигнув ее, я обернулся.

– На каком этаже находится офис губернатора? – спросил я.

– На последнем, – отозвался Рубаха. Я вышел.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Остаток рабочего дня я провел безвылазно в своем кабинете, гоняя секретаршу то за кофе, то за обедом из ресторана. Для разнообразия и конспирации я попросил позвонить в ресторан, услугами которого пользовался ранее. Но, к удивлению своему, обнаружил, что Татьяна не знает, где я обедал, а прежняя секретарша сообщить об этом ей не удосужилась. Пришлось выкручиваться. Я указал Татьяне, что хочу отведать французской кухни. Пусть не церемонится, и звонит в самый дорогой и престижный французский ресторан, который только сможет отыскать в городе. Меня уже давно глодала ностальгия по Парижу, где два года назад я впервые побывал на фестивале домашних пивоваров. С тех пор съездить в изысканную столицу все никак не удавалось. Времени катастрофически не хватало. Обещал Ангелине свозить ее на Елисейские поля, а сам проплатил двухнедельное пребывание на Канарах, рассудив, что в Париж мы еще успеем съездить, а отдохнуть, полежать на песочке, побарахтаться в изумрудно?голубой воде в тот момент прельщало больше. Вместе забраться на Эйфелеву башню нам уже не суждено.

Я почувствовал грусть, но разрастись ей не удалось. В дверь протиснулась Татьяна с подносом, на котором находился мой французский обед. Увиденное повергло меня в изумление, и, указав пальцем на поднос, я спросил:

– Что это?

– Вы же заказывали обед из французского ресторана. Вот и прошу. – Татьяна с удовольствием грохнула поднос передо мной.

– Это я помню. Слава богу, склерозом не страдаю, – пробормотал я. – Но как это называется?

– Я думала, вы разбираетесь во французской кухне, – ехидно заметила она.

– Только не в названиях.

– Это луковый суп. – Татьяна указала на тарелку с бульоном, в котором одинокими лодочками плавали сухарики.

– Это можетты.

Блюдо, которое она назвала, выглядело аппетитным и, похоже, оказалось единственным пригодным в пищу. Поскольку третья глубокая тарелка была заполнена какими?то раковинами, купающимися в светлой, судя по запаху, алкогольной жидкости.

– Улитки по?лимузенски в белом вине.

Татьяна развернулась и гордо вышла, изящно покачивая бедрами.

Я облизнулся и подумал: «Может, приударить за ней? В конце концов следует держаться в образе начальства», но вспомнил об Ангелине и стало противно.

Я вернулся взглядом к обеду. Кажется, я все?таки погорячился с выбором национальной кухни. Стоило бы взять что?то традиционное. Из русского ресторана или немецкого. А кушать улиток совсем не хотелось. К тому же вставал вопрос, что делать с панцирями. Они съедобны?

Выхлебав суп через край, ложкой в тарелке делать было нечего, очень быстро расправился с можеттами. Изумительное кушанье из фасоли и мяса. Минуту посидел над улитками, размышляя, что с ними сделать. Отыскал кофейную кружку перелил в нее жидкость, а улиток отодвинул подальше. Пусть лягушатники едят. Я не любитель экспериментировать. Осторожно понюхал жидкость, в которой барахтались улитки. Вроде бы ничего! Попробовал. Оказалось, что это все?таки вино. Причем просто отменное.

Осушив кружку, я пустые тарелки сгрузил на поднос и нажал кнопку селектора.

– Таня, заберите посуду.

Она исполнила мою просьбу моментально. И еще раз позволила полюбоваться собой. Но сытым я при этом не стал. В животе урчало. Наблюдая за тем, как секретарша с подносом уходит, я улыбнулся и остановил ее предложением:

– Танечка, давайте после работы сходим куда?нибудь поужинать. А то улитки мне показались недостаточно проваренными.

Она улыбнулась, кокетливо пожала плечами и молвила:

– Я подумаю.

Но я уже не сомневался, каким будет ответ.

Весь остаток рабочего дня я просидел в кабинете. Изредка, отвечая на телефонные звонки сослуживцев, которые удивлялись моему изменившемуся голосу, но не более. Они все хотели что?то от меня, но я каждый раз заворачивал их требования туманными формулировками типа: «Я обдумаю ваше предложение… Позвоните через недельку, я решу, как разобраться в проблеме…» Остальное время я потратил на раскладывание пасьянсов, пока не обнаружил в памяти отличную «бродилку?стрелялку». Обрадовавшись, я вооружился гранатометом и отправился по запутанными кривым улочкам какой?то заброшенной военной базы, заселенной различными монстрами и голодными мертвецами. Пройдя на «ура» восемь уровней, я уже добрался до одного из главных злодеев. Третья фигура в империи монстров. Занес над ним огромную секиру, с которой лилась кровь и какая?то зеленая слизь, и в этот момент в кабинет вошла Татьяна – свеженькая, довольная, роскошно благоухающая, с сумочкой через плечо. Я отвлекся и схлопотал жалом в сердце. Мое виртуальное «эго» погибло из?за женщины.