Рожден быть опасным - Самохин Дмитрий - Страница 79

Я вышел из лифта и направился по коридору к своему номеру.

Если же заговор в самом деле существовал, какое место отведу себе в этом заговоре я? Когда-то я его поддерживал, но после операции я изменился. Поддержать?.. В чем преимущество Империи перед демократией? Империя, как и единоличное правление, нужна тогда, когда государству приходится доказывать право на присутствие на мировой арене. Когда в мире образуется баланс сил, Империи перетекают в демократии. Ныне же, когда Землю не признают за равный разум, отказывают ей в достойном месте на Галактическом Совете, может, стоит усилиться? Тогда кто станет императором? Гоевин? Ему все равно, что произойдет с Землей. Он заботится только о прибыли и занимается политикой лишь тогда, когда ему это выгодно. Если же Себастьян заключит выгодные контракты с негуманами через ту же Торговую Палату, ему будет наплевать на дальнейшее продвижение Земли. Груфман? Та же ситуация. Как бы он с негуманами войну не развязал… Кто еще? Остальные кандидатуры я не знал. Кроме своей. Но в императоры мне лезть совсем не хотелось.

Мне никак не удавалось найти ответы на вопросы. Я чувствовал, что рано или поздно смогу во всем разобраться; только когда открою неизведанные уголки своей памяти, тогда и решу, какую сторону мне принять. Во всяком случае, Себастьяна Гоевина до власти я не допущу. Лучше убить его, чем возвести на престол…

Уговорить Крысобоя и Ренату не составило труда. Им уже надоело на Независимом Амбере. Они были готовы на все, лишь бы вырваться из этой дыры. Больше времени я потратил на объяснение ситуации, обрисовав ее так, как мне ее рассказал Гвинплей Плант, и сопровождая его версию своим комментарием.

Когда я закончил, Крысобой спросил:

– И ты поддерживаешь идею императорства?

– Я еще не решил, Марк, – честно признался я. – Но что-то подсказывает мне, что заговор существует, но он вовсе не вокруг императорства крутится. В любом случае, я думаю, что мы должны наведаться к Гоевину и потребовать объяснений.

Марк согласился. Рената поддержала.

Собравшись в пять минут, мы покинули номер и спустились в вестибюль, где нас уже дожидался Гвинплей Плант. Он сидел на диване, положив ногу на ногу, и, покачивая ботинком, листал свежий газетный номер. Я уже просматривал его, когда следил за Плантом, и, что интересно, в газете не было ни слова про перестрелку в космопорте. Оплатив счет у стойки портье, я подошел к Планту. Крысобой и Рената окружили Гвинплея и в две минуты забросали его вопросами. Плант выглядел подавленным. Мое приближение вызвало у него улыбку, и он, вскочив, бросился мне навстречу.

– Я уже вызвал машину.

Крысобой пресек попытку побега:

– И что же ты эту суку спас?

– Задыхался человек. Я помог. Откуда я знал…

– Хватит! – оборвал я пререкания. – Такси готово?

– На улице, – доложил Гвинплей.

– Поехали. Мы и так задержались.

Я направился на улицу.

До космопорта мы добирались часа полтора. Дороги перекрыты. На каждом повороте пункт проверки индивидуальных карт.

– Ищут бандюков, – пояснил водитель. – Слыхали, в космопорте устроили побоище?.. Корабль Торговой Палаты обстреляли. Уродам этим руки поободрать надо. Добьются же, что Торговая Палата больше не будет возить к нам продукты. А что тогда?

Молодой пучеглазый шофер обернулся ко мне.

– Голод?..

Я закатил глаза, предпочитая промолчать. Не знал я, что ответить парню.

Водитель, не получив ответа, погрузился в себя и до самого космодрома не проронил ни слова. Выпустив нас на космобетон, шофер жадно ухватился за кредитки, которые я протянул ему и, убедившись, что сумма достаточная, захлопнул дверцу.

– Веди к своей колымаге, – потребовал я.

– Я вам открою корабль, а сам пойду оформлять документы, требуемые на взлет, – сообщил Гвинплей, когда мы приблизились к автобусу.

Маленький пузатый автобус, похожий на тот, на котором мы удирали с посадочной полосы на другой половине Амбера. Гвинплей первым забрался в тесный салон и направился к водителю. Мы последовали за Плантом.

Рената тут же заняла место у окна. Крысобой сел у дверей. А я устроился на заднем сиденье автобуса. Так мы контролировали все входы и выходы из машины.

Гвинплей указал водителю куда ехать, и автобус, расчихавшись выхлопами, плавно тронулся.

Звездолет Планта напоминал блюдце с коралловыми наростами по бортам и на крыше. Маленькое судно. Размером с одноэтажный дом таможни, который стоял чуть в отдалении за пределами парковочных площадок.

Мы вылезли из автобуса. Гвинплей достал из кармана пульт управления и нажал кнопку. Из днища корабля к космобетону опустилась кабина с экраном идентификации. Гвинплей набрал на крохотных клавишах идентификационный код, прижал правую ладонь к экранчику, прикоснулся открытым глазом к окуляру сканера и сплюнул накопившуюся слюну в отверстие, похожее на зев стоматологической чаши. Мозг корабля вычленил из слюны ДНК, сравнил его с ДНК хозяина корабля, сопоставил сканированную сетчатку и отпечатки ладони с заложенными в память образцами. Дверцы кабины бесшумно распахнулись.

– Поднимайтесь наверх, – сказал Гвинплей. – Кто-нибудь сталкивался с управлением кораблем? Или вы все из категории пассажиров?

Он ухмыльнулся.

– Разберусь, – хмуро пробурчал Крысобой.

– Введи в идентификационный реестр корабля образцы ДНК и все остальное, что необходимо, – проговорил Гвинплей. – Я поеду оформлять документы.

Плант вернулся в автобус, и тот бодро покатился к зданию космопорта.

– Как считаешь, он нас не подставит? – спросила Рената, провожая взглядом Гвинплея.

– Не думаю. – отозвался я. – Он дерьмо. Но это дерьмо на нашей стороне.

Я вошел за Ренатой в кабину. Дверцы закрылись, и звездолет втянул кабину в свое брюхо.

Внутри корабль походил на лабиринт. Узкие коридоры. Белые стены, обитые мягким пружинистым материалом. Крохотные каюты, рассчитанные на пять пассажиров. Рубка капитана с компьютерным терминалом; отсюда Гвинплей Плант управлял кораблем и прокладывал курс. Здесь же он спал и принимал пищу, которую готовил робот-повар в камбузе. Гвинплей Плант, судя по состоянию жилого сектора звездолета, был человеком неаккуратным, типичным холостяком, которого не беспокоят крошки на полу и грязное белье, разбросанное по всей каюте.

Гвинплей Плант вернулся на корабль спустя два с половиной часа в сопровождении двух человек в форме таможенной службы. Таможенники, вооруженные аппаратами с мини-экранчиками, обошли весь корабль, потом оторвались от экранов, поставили подписи под таможенной декларацией и удалились.

Крысобой уступил кресло за компьютером Планту, и Гвинплей провел команду на старт.

– Придется Гоевину раскошелиться, – пробурчал Плант. – Каждую подпись под декларацией и разрешением на старт подпитывать кредитками – это слишком.

Мы не покинули каюты Гвинплея. Каждому нашлось местечко. Я и Марк заняли анатомические кресла. Рената пристегнулась ремнями к постели Планта и закрыла глаза. Старт мы не заметили, словно корабль остался на месте.

О том, что звездолет поднимается, сообщил Гвинплей, не отрывая глаз от дисплея.

Через пятнадцать минут корабль выбрался на орбиту.

– Сейчас должок один верну, – пробормотал Гвинплей, нащелкивая что-то на клавишах.

Настенные видеопанели зажглись, показывая панораму планеты. Панорама стала укрупняться, приближая к нам из глубины мелочей, вплетающихся в полотно материка, окруженного океаном, здание (вид сверху). Я внимательно вгляделся в здание и узнал его. Резиденция президента Шутова.

– Прими послание, – буркнул Гвинплей Плант, вдавливая клавишу «enter».

Он покосился на меня. В его глазах я прочитал ужас. Тут же он вернулся к клавиатуре. Его пальцы исполнили искусный танец и оторвались от клавиш. Гвинплей Плант откинулся на спинку кресла и облегченно вздохнул.

– Успеваем! – сообщил он с радостной улыбкой на устах.

– Что ты сделал? – спросил я.

– Послал привет электронному президенту в виде маленькой Т-вакуумной бомбы с индивидуальной настройкой. Попадет точно в цель. Через пятнадцать минут. А через пятнадцать минут десять секунд мы уходим в гиперпрыжок.