Меняла Душ - Самохин Дмитрий - Страница 58

Дом Папы встретил Ярослава яркими огнями и позывными, пробившимися сквозь громкую музыку. Яровцев послал запрос на посадку, ответил на позывной «свой-чужой» и получил разрешение на приземление.

Он плавно опустил корабль на посадочный пятачок, помеченный буквой «Р» в синем круге и, включив режим колесного движения, откатился на свободное место. Посадочная площадка оказалась забита флаерами, словно половина города слетелась на провозглашение нового императора. Окинув скопище кораблей скептическим взглядом, Ярослав заглушил двигатель, включил запароленный блокиратор и выбрался из салона.

Его встречал Сергей Зубарев. Выглядел приятель встревоженным: взлохмаченные волосы, утомленный взгляд, круги под глазами и явственный запах спиртного.

— У нас ЧП! — тут же сообщил Зубарев.

— Что произошло? — спросил Ярослав.

Сергей водрузил на голову Яровцеву магнитный зонтик — черную шапочку, похожую на ермолку, — и активизировал его. Над головой образовалось силовое поле, не пропускающее снежинки.

— Ванька Прутков повесился.

Ярослав споткнулся на ровном месте и остановился. Он обернулся к Зубареву и, стиснув зубы, попросил:

— Повтори!

— Прутков повесился.

Ярослав схватил друга за грудки и встряхнул, словно пытаясь выбить правду.

— Как это возможно?! Чтобы боевой офицер повесился?! Что ты плетешь!

— Ярик, я ничего не могу с этим поделать, — потерянно пробормотал Сергей. — Он правда повесился.

— Как это произошло? Когда обнаружили тело?

— Сегодня, в шесть утра. Он находился в своей комнате. Должен был заступить на дежурство, но не появился. Сначала внимания этому факту не придали. Мало ли что? Человеку плохо… А потом, спустя час, я пошел к нему. Дверь была открыта. Заглянул, а он болтается с языком на плече. На ремне своем повесился, бедолага! Но я не понимаю: зачем?

— Я разговаривал с ним около полуночи, — глухо проговорил Яровцев. — Он был в прекрасном расположении духа. Не то варево, что пьют самоубийцы! Не мог он в петлю податься! — Ярослав жестко посмотрел в глаза Сергея.

— Ты считаешь… — произнес тихо Зубарев.

— Его повесили! — подтвердил догадку друга Яровцев.

— Но кому это выгодно?

— Кому-кому… Нашему новоявленному императору!

— Ты считаешь, что это Семен его в петлю определил?

— Больше некому! Ванька со мной работал. Пока меня не было, обо всём докладывал, что здесь творится. Вот и прибрали к рукам шпиона.

— Я не понимаю. Зачем это Костареву? — недоумевал Зубарев.

— Старой дружбе конец! — жестко сказал Яровцев. — Наступило время новых отношений. У императора не может быть друзей. Только враги и заговорщики. Семен теперь за власть зубами грызть будет.

— Но мы же всегда вместе были, — продолжал цепляться за прошлое Зубарев.

— Всё! — Ярослав встряхнул Сергея. — Дружбы больше нет! Отсюда нужно уходить, пока нас, как Пруткова, в петлю не определили!

— Ах вот вы где! О чем секретничаете? — раздался громкий шутливый голос.

Яровцев вздрогнул и выпустил Зубарева.

Из лифта показался Семен Костарев в сопровождении незнакомого Ярославу амбала, хранящего туповато-отчужденное выражение на лице. «Телохранитель, — догадался Яровцев. — Теперь Костарев окружен ими, точно рыба водой. К нему просто так не пробьешься».

— Я слышал, как ты прилетел, — кивнул Семен Ярославу, — жду, жду, а всё никого нет. Ну, думаю, что-то произошло. Надо пойти самому разобраться. Что, свежим воздухом наслаждаетесь? Да, зима уже показала свои зубки. Первый снег как-никак!

Произнося всю эту чушь, Костарев одновременно настороженно всматривался в лица Зубарева и Яровцева, пытаясь определить, о чем они разговаривали за минуту до его появления. Но оба выглядели совершенно невозмутимыми. Каменные, отстраненные, словно разведчики, засланные с тщательно проработанной легендой в стан врага.

— Сергей сообщил мне о смерти Пруткова, — спокойно сказал Яровцев, наблюдая за реакцией Костарева.

Семен напрягся, но вида не подал, что его это как-то касается.

— Да уж, большая потеря. Ничего не скажешь, — произнес тихо Костарев. — И как не вовремя! Почему же Ваня в петлю полез, а? Непонятно. Кажется, он даже не оставил записки? Я уже распорядился. Семья Пруткова получит содержание и компенсацию. У него престарелая мать и сестра. Платить будем обеим.

Яровцев натянуто улыбнулся:

— Ты всё правильно сделал, Семен. Так и надо.

— Пойдемте, все гости уже собрались. Только вас и ждут. Еще столько всего обсудить и сделать надо. Время не терпит! — радушно распахнул объятия Костарев.

Он пробуждался и впадал в забытье. Он забыл, кто он такой, и не знал, где он находится. Когда он просыпался, ему делали инъекцию в шею, и он вновь погружался в зыбкую дрему. В дрему, наполненную воспоминаниями. Он проживал заново свою двухсотлетнюю жизнь.

Он вспоминал тот день, когда обнаружил в себе Дар Менялы Душ и понял, что он избранный.

Он — Матвей Ставрогин по кличке Ставр.

Это было почти два века назад.

Собирались, как это уже вошло в традицию, у Юли Большеглядовой. Родители ее отправились на дачу в середине января, чтобы не смущать молодежь, и Юля, пользуясь полной свободой, наприглашала друзей, которые, в свою очередь, поставили условие, что придут только с подругами, и набрали выпивки на всех — три ящика пива и бутылок шесть водки, чтобы не бегать опосля, когда горючее закончится. А водка, как впрочем, и пиво, имеет дурную привычку заканчиваться в самое неподходящее время.

Специального случая для вечеринки выдумывать не пришлось. Просто всем захотелось отдохнуть телом и расслабиться душой после двух месяцев учебы. Да и вечеринок давно не устраивали. А дискотека в школе намечалась только к концу семестра, то есть ждать ее еще месяца три, если только директор не удумает отменить все гульбища по случаю своего плохого настроения. Да и разве можно так хорошо оторваться на школьной дискотеке, как получалось у Юли Большеглядовой.

К вечеринке готовились загодя. Каждый приглашенный принял на себя особую задачу, за которую и отвечал. Юля Большеглядова предоставляла квартиру для гульбы, и потому с нее более никто ничего не спрашивал. Наоборот, в поддержку ей были выделены две девчонки, чтобы навести марафет в квартире к приходу гостей.