Звездочёт - Самофалов Леонид В. - Страница 32

Вот и вся шарада, сказал себе Кузьма Николаевич.

Позвонил домой, спросил, как дела.

– Нормально. Когда обедать придешь?

– Не знаю. Дело есть неподалеку. Как Дмитрий?

– Магнитофон слушает…

Что-то ворча под нос, прихватил неразлучную спутницу – полевую сумку с тремя отделениями, вышел на улицу, открыл дверцу «Москвича»; тут распахнулось окно, и его окликнул выглянувший Ганелин:

– Привет, Кузьма.

– Здорово.

– Не в духе, что ль?

– Чего надо?

– Да я насчет вчерашнего… Ну, сложим мы печь Леонтине, а дров-то все равно нет. Холода, между прочим, не за горами…

– Правильно. И что?

– А то! Дрова, допустим, я выпишу махом, а на чем везти? К Монгушу опять же на поклон…

– А зачем тебе поклоны бить? Просто позвони и скажи: вчера вы изволили приказ подписать насчет вселения, сегодня в связи с этим же приказом нужна машина – привезти дрова.

– Ну да, а он меня с большой матушки…

– Послушай, Егор, – произнес Кузьма Николаевич, становясь против окна и опираясь на штакетник, – вчера мы толковали, что Монгуш туго перестраивается. Ну, а сам-то когда начнешь перестраиваться, наконец? Ты мне старый друг и потому как другу я тебе честно говорю: мы тебя переизберем. Сам знаешь, какая нынче кадровая политика: не можешь, не умеешь руководить – отойди в сторонку, посмотри, как это у других получается.

– Тебе что ни скажи, Кузьма, ты сразу в бутылку…

– И ты лезь туда же! Что это за трепетанье перед Монгушем? Здесь сельский Совет хозяин, мы хозяева, значит. Здесь наша земля, а совхоз только арендатор. Люди, которые родились в Шурале, чьи прапрадеды тут жили, работают в совхозе, на своей земле. Но если Монгуш один считает себя тут хозяином, черт с ним, пусть считает, но ты заставь его поступать по-хозяйски. У хорошего хозяина нет любимчиков и пасынков, ему все одинаково нужны и дороги. Тебе негде жить – найдем, у тебя нет дров – доставим. А если завтра он тебя ущемит, то послезавтра – меня. Ждать этого мы не должны. В таком случае мы и его переизберем, заставим в рядовых пошагать. Не агропром его снимет, не районное руководство, сами это сделаем. Так ему и заяви, если не выделит машину, и добавь, что это мнение, мол, и Буграева.

– За это спасибо, Кузьма!

– Хватит ёжиться, распрямляй крылья. Время такое, что летать надо, а не по кочкам прыгать.

Несколько смущенный Ганелин закрыл окно, Буграев сел в машину и дал газ.

Хорошо то, что у сельсовета до села доходят руки: улицы чистенькие, благоустроенные, по многим едешь, как по зеленому коридору, палисадники, ограды в полном порядке содержатся, а среди домов нет развалюх. Тут Ганелин на высоте, ничего не скажешь. Снимки Шуралы сколько раз на страницах районной и областных газет появлялись, телевидение снимало, потом показывало. Среди земляков Егор чувствует себя, будто рыба в воде, а как только человек со стороны, он, словно улитка в раковину – нырь. Сам признавался другу: на войне ему было легче, даже в грязных, мокрых окопах, потому как там все ясно, где кто и кто таков. В мирной жизни каких только передряг и перетрясок не было; действительно, не каждый устоит, глядишь, и появится дрожь в коленках…

Если Шурала наша, то вот тракт вроде ничейный: едва за село – и ухабы, как в океане волны. Одни обочины еще ничего, по ним как раз на велосипеде и ездить. Но опять же, если ночью без фары, то все равно дорогу надо ох как хорошо знать. Он-то, Буграев, знает, досконально знает и тракт, и проселки, и тропки малые – не по одному разу изъездил и исходил за тридцать пять лет.

Слева Галябы проплыли назад в отдалении. Валюша, как на пенсию вышла, любит пешком в деревню прогуляться, к родственникам наведаться. Говоришь, давай подкину, она руками машет: и без того дома много сижу, нечего провожать!

Справа дорога на Кужебай пошла. Сам поселок на холме виднеется, а в низине – крыши длинных строений конезавода. Лет пять тому назад этот поселок в печенки нам въелся: сразу семерых коней увели отсюда, в одну ночь. И таких хитрых петель за собой накрутили, что, покуда разматывал, пять скакунов в соседнем Казахстане очутились. Вот полетал и на самолетах, и на вертолетах по бескрайним степям, отыскивая и возвращая каждого коня в родимый Кужебай!

А вот небольшая речонка, неподалеку от тракта колок, у воды тальники разрослись: сюда ходят лозу заготовлять, чтоб корзины плести. К речке накатанный съезд – водители радиаторы здесь доливают, передышку себе устраивают. Тоже, между прочим, памятное местечко.

…Он чинил забарахливший мотоцикл, тут прибежал паренек, практикант из ПТУ, крикнул еще издалека: «Убили!.. Возле „кафе“… До „кафе“ метров четыреста было, а то и больше, а он вроде за минуту преодолел их. На площадке, где водители ставили машины, стояла толпа, но никто близко не подходил к молодому мужчине, лежащему в центре; на рубашке у него, где сердце, расплылось большое кровавое пятно. Когда подбежал, началась бестолковщина: одни что-то кричали, указывая на тракт в сторону Тищева, другие на группу людей, которые вели под руки упирающегося парня.

Из всех участковый выбрал молодого водителя в солдатской гимнастерке, сказал ему: «Рассказывай!» И тот быстро, толково объяснил, что произошло. Обедая, он видел в окно: трое подвыпивших стояли вот тут, выясняли отношения; было заметно, что двое наседают на одного. Вдруг один из наседавших выхватил нож, замахнулся и… сами видите. Тот, которого ведут, побежал по улице, а который ножом ударил, вскочил в бензовоз и умчал.

Это уж позже Кузьма Николаевич узнал: когда дружок убийцы побежал по улице, навстречу ему из дома Татьяны Ишечкиной вышел совхозный плотник Ларя. Бегущего он хорошо знал, тот был из бригады шабашников, на соседнем объекте работал. Ларя не любил быстроты, соображал туго, но тут за бегущим гнались, а из «кафе» выскакивали все новые и новые люди, и он на редкость быстро сообразил: что-то случилось, этот гусь убегает недаром. И дал ему подножку. Растянувшись, тот быстро вскочил, выхватил из кармана какой-то предмет, и вдруг лезвие – чик! Да и с ножом на Ларю.

Ну, тут уж и Ларя проявил сноровку: выбросил вперед руку, и пальцы его сомкнулись на горле нападающего. Подбежавшие не смогли их разжать, пришлось всей компанией валить и Ларю, заставляя его ослабить хватку.