В поисках тигра - Хоук Коллин - Страница 4

Спустившись вниз, я включила стереосистему, приготовила себе сэндвич из яблочных ломтиков и арахисового масла и перебрала пачку документов, лежавшую на комоде. Оказалось, что мистер Кадам выбрал для меня профилирующим курсом международные отношения, а дополнительным – историю искусств.

Я проглядела расписание. Каким-то чудом мистер Кадам сумел определить меня, первокурсницу, в группы третьей и четвертой уровней сложности. Более того, он умудрился закрепить за мной места на осенний и зимний семестры, несмотря на то, что запись на зиму еще даже не началась!

«Судя по всему, ЗОУ получил нехилое пожертвование из Индии, – решила я, понимающе ухмыляясь. – Не удивлюсь, если в этом же году начнется строительство нового кампуса!»

«Это все совершенно официально! Значит, я теперь полноправная студентка университета. То есть студентка университета, а в свободное от учебы время – разрушительница древнего индийского проклятия», – поправилась я, вспомнив о продолжающемся исследовании мистера Кадама. После всего, что случилось в Индии, мне было не так-то просто сосредоточиться на занятиях, преподавателях и книгах. Но особенно тяжело было поверить в то, что я могу вот так просто вернуться и продолжить свою старую жизнь в Орегоне. Странно, но эта старая жизнь почему-то перестала меня удовлетворять.

К счастью, все перечисленные предметы в ЗОУ казались весьма интересными, особенно религия и магия. Мистер Кадам записал меня на дисциплины, которые я наверняка выбрала бы сама – кроме, разве что, латыни. Я сморщила нос. «Языки мне никогда не давались, – стала думать я. – Жаль, что в ЗОУ не предлагалось изучение индийского! Я бы не отказалась выучить хинди, особенно если мне придется когда-нибудь вернуться туда, чтобы выполнить три оставшихся задания, которые, если верить пророчеству Дурги, позволят снять проклятие тигра. Возможно…»

И тут по радио заиграла песня «I told you so» в исполнении Кэрри Андервуд. Текст этой песни заставил меня расплакаться. Вытерев слезы, я твердо сказала себе, что он, наверное, в самом деле очень скоро найдет себе другую. Я бы на его месте ни за что не простила себя! Но думать о нем, даже недолго, было слишком мучительно. Я поспешно скомкала свои воспоминания и заперла их в самом тесном уголке сердца. И призвала на место болезненных мыслей целую стаю жизнеутверждающих. Я стала думать о школе, о своей приемной семье и о возвращении в Орегон. Я складывала эти мысли, как книги, одну на другую, чтобы придавить тяжестью стопки все остальное.

Думать о других проблемах и людях оказалось довольно эффективным средством отвлечься. Но я все равно чувствовала, что его призрак обитает в тихом и темном тайнике моего сердца, ожидая, когда я ослаблю бдительность или почувствую себя одинокой, чтобы вновь обрушить на меня запретные мысли.

«Значит, нужно постоянно занимать себя чем-то, – решила я. – В этом мое спасение. Я буду учиться как сумасшедшая, буду ходить в гости и… и встречаться с другими молодыми людьми! Да! Вот что я сделаю. Буду бегать на свидания и ни минуты не сидеть без дела, чтобы некогда было даже думать о нем. Жизнь продолжается. Что ей еще остается?»

Когда пришло время ложиться спать, было уже поздно, и я валилась с ног от усталости. Погладив Фаниндру, я забралась под одеяло и тут же уснула.

На следующий день раздался телефонный звонок. Это оказался мистер Кадам, что меня искренне обрадовало и столь же искренне разочаровало.

– Здравствуйте, мисс Келси! – жизнерадостно воскликнул он. – Я был очень рад узнать, что вы благополучно добрались домой. Надеюсь, все устроено, как нужно, и вы всем довольны?

– Это все стало для меня полной неожиданностью, – призналась я. – Теперь мне страшно неудобно – и за дом, и за машину, и за кредитку, и за университет.

– Даже не думайте об этом! Мне доставило огромное удовольствие сделать это для вас.

Любопытство, как всегда, оказалось сильнее меня, поэтому я спросила:

– Как продвигаются дела с пророчеством? Еще не разгадали его?

– Я пытаюсь перевести надписи на оставшихся гранях монолита, мисс Келси. Когда вы уехали из Индии, я вернулся в храм Дурги и сделал фотографии трех других обелисков. Рискну высказать предположение, что каждая из четырех колонн символизирует определенную стихию: землю, воздух, воду и огонь.

– Вполне может быть, – согласилась я, вспомнив пророчество Дурги. – Тот обелиск, который мы открыли, скорее всего, имел отношение к земле, потому что на нем были изображения крестьян, подносящих богине фрукты и злаки. Кроме того, Кишкиндха находится под землей, и первый дар, который Дурга попросила нас отыскать, оказался плодом, хоть и золотым.

– Да, конечно, но теперь выясняется, что некогда существовал пятый обелиск, уничтоженный в глубокой древности. Он олицетворял собой стихию пространства, характерную для индийских верований…

– Знаете, если кто-то и может в этом разобраться, то только вы, мистер Кадам! Спасибо, что позвонили, – выпалила я, прежде чем мы пообещали друг другу как-нибудь созвониться или списаться.

Следующие пять часов я провела за новыми учебниками, а потом отправилась в магазин игрушек, чтобы купить парочку оранжево-полосатых плюшевых тигров для Ребекки и Сэмми, раз уж я не удосужилась привести им какие-нибудь подарки из Индии. Не знаю, где был мой разум, когда в том же магазине я неожиданно для самой себя приобрела гигантского, безумно дорогого, белоснежного плюшевого тигра.

Вернувшись домой, я вытащила тигра из пакета и зарылась лицом в его плюшевую шерсть. Тигр был мягкий, но пах неправильно… А вот он пах волшебно – водопадами и сандаловым деревом. Плюшевый зверь был всего лишь жалкой подделкой с блестящими и пустыми голубыми пластмассовыми глазами. А у него глаза были густо-синего цвета. Даже полоски у плюшевого тигра оказались не такие, как надо.

«Да что это со мной такое? Зачем я вообще его купила? Теперь мне будет еще труднее забыть его!»