Операции владивостокских крейсеров в русско-японскую войну 1904-1905 гг. - Егорьев Всеволод Евгеньевич - Страница 52

Нельзя не отметить досадной потери отрядом нескольких часов времени, затраченных на отход и возвращение к проливу, перед входом в него. Эту потерю времени нельзя приписать всецело одному лишь туману. Некоторые обстоятельства (как, например, лунная ночь) должны были быть предусмотрены, как отмечалось, заблаговременно, соответственно позже мог быть произведен выход из Владивостока, и, следовательно, был бы сохранен драгоценнейший для этого похода уголь в ямах. Чем в конечном счете был вызван отказ командующего отрядом от первоначального намерения: «к заходу солнца дойти до входа в пролив, чтобы его пройти по возможности ночью» – остается неясным.

Была ли то боязнь нападения японских миноносцев в узкости пролива или некоторая неуверенность в успешности прохода в навигационном отношении, субъективно естественная для адмирала Иессена после недавней аварии крейсера «Богатырь»-тоже неясно.

Японские корабли, базировавшиеся на порты Цугарского пролива, никак себя не проявили. Появление русских оказалось для лих, видимо, действительно неожиданным.

У немецкого историка русско-японской войны читаем, что после того, как крейсеры уже прошли пролив:

«Находившимся в Хакодате военным двум кораблям береговой обороны и четырем старым миноносцам (54 т, 20 узлов) было послано приказание тщательно охранять пролив и установить, будет ли противник возвращаться, идя по нему на запад».

Сразу по выходе в океан плавание отряда стало сопровождаться частыми встречами.

Еще в 6 ч. 30 м. на меридиане мыса Есанзаки был остановлен небольшой японский каботажный пароход «Такасима Мару» (130 т).

По отходе шлюпок с людьми от борта парохода он был потоплен подрывной партией с «России». Экипаж, пользуясь тихой погодой и близостью суши, погреб к берегу.

За ним в том же районе был встречен идущий под балластом в Муроран английский пароход «Самара». После осмотра его «Громобоем», за отсутствием на нем угля и оснований для задержания, он был отпущен.

Почти одновременно отряд обнаружил еще одно паровое судно, силуэт которого сильно искаженный рефракцией был принят сначала за канонерскую лодку типа «Тацута». Однако, при ближайшем рассмотрении и это оказался небольшой японский каботажник «Киодоуниу Мару», на котором было до 50 пассажиров. Благодаря присутствию среди них женщин и детей его отпустили.

Только в полдень все три крейсера смогли продолжать дальнейшее движение, направившись 10-узловым ходом к югу.

Произведя стремительный прорыв через Цугару-Кайкио, за шесть часов после выхода из пролива, крейсеры, задерживая каботажные суда и «Самару», продвинулись к главному месту намеченных операций всего лишь на 26 миль (скорость продвижения к главной цели около 4 узлов).

В послеполуденные часы было принято японское радио: «Русские конфискуют суда, двигаясь к северу».[225]

В тот же день около 17 часов были встречены две парусные шхуны: «Кихо Мару» (140 т) и «Хокуру Мару» (130 т), с грузом рыбьего тука, жмыхов, соли, соломенных цыновок и т. д.

По снятии людей, первая шхуна была расстреляна артиллерийским огнем «России», вторая-потоплена подрывной партией «Рюрика».

Стрельба по «Кихо Мару» велась из одного 152 мм орудия «России» с расстояния 3-4 каб. Было сделано 14 выстрелов чугунными бомбами, из которых 10 легло в цель. «При этом было замечено, что многие бомбы не рвались, а пробивали шхуну насквозь, не разорвавшись… Рвавшиеся снаряды иногда воспламеняли окружающие предметы, но настолько слабо, что начинающиеся пожары (а ведь на шхуне среди грузов были соломенные цыновки.-В. Е.) потухали сами собой».[226]

В 0 часов 21 июля отряд находился в 50 милях на SO от мыса Сириязаки. Иначе говоря, с 6 часов утра до полуночи, благодаря чрезвычайно длительным задержкам у встреченных каботажников, из которых было потоплено три с суммарным водоизмещением в 400 т, в направлении района выполнения главной задачи отряд прошел всего лишь 75 миль (средняя «полезная» скорость – 4,2 узла).

Движение к югу, несколько замедляемое встречным течением Куросиво, в следующие сутки до утра 22 июля не сопровождалось никакими особыми событиями. Время от времени находил туман. Чтобы не разлучиться, непрерывно опознавали друг друга паровыми свистками. Вдалеке наблюдались довольно многочисленные рыбачьи фунэ и парусные шхуны.

Начали сказываться сравнительно низкие широты (38 – 37° северной широты), становилось жарко – до 31-33° С в тени. Великий океан давал себя чувствовать пологой, но порядочной зыбью.

В виде «военной хитрости», рассчитанной, очевидно, только на неграмотных японских рыбаков и моряков каботажников, весь этот и последующие дни заменяли русские кормовые флаги английскими.

К рассвету 22 июля крейсеры подошли к тем участкам моря, в которых уже можно было рассчитывать на встречу с океанскими пароходами, пересекающими Тихий океан без захода на Гавайские о-ва, т. е. по кратчайшему расстоянию от американских портов дуге большого круга. От зюйд-оста мертвая зыбь усиливалась, однако, погода продолжала благоприятствовать (см. схему 11).

В 7 ч. 30 м. обнаружили и остановили большой германский пароход «Арабия», который, как выяснилось при осмотре его призовой партией, шел из Нью-Портлэнда (штат Орегон) в Иокогаму, Кобе, Нагасаки, Шанхай и Гонгконг с разным грузом.[227]

С призовой командой и с оставленной на борту частью экипажа, под начальством русского офицера, «Арабия» была отправлена через Курильские и Лаперузов проливы во Владивосток, куда она благополучно и прибыла.

На осмотр и прочие операции с «Арабией» было затрачено 3 часа.

Пароход имел 4438 т брутто, содержал ценный груз, и поэтому захват его можно было считать первым немаловажным успехом июльского крейсерства.

Днем 22 и в ночь на 23 июля отряд продолжал итти далее, следуя приблизительно в предполагаемом «русле» упомянутой выше пароходной дороги по дуге большого круга. К полуночи 23-го отряд находился в 45 милях на OSO от входного в Токийский залив мыса Нодзимазаки, т. е. у входа в юго-восточные ворота, ведущие к Иокогаме и Токио.

Уменьшив ход до 3 узлов, крейсеры до полудня 23-го курсом W, изменив его после этого на SW. Продержавшись в течение всего светлого времени при сравнительно хорошей видимости в районе входа в Токийский залив, отряд никого не обнаружил. В тот же день выяснилось одно обстоятельство, сыгравшее для дальнейшего проведения операции чрезвычайно важную роль.

Цитируем далее по брошюре Г. К.[228]

«10/23 июля. Происшествие с углем: оказывается «Громобою» не хватает угля… Дело в том, что приказано крейсеровать с таким расчетом, чтобы при возвращении во Владивосток, даже через Лаперузов пролив, оставался запас угля в 400 т.[229] «Громобой» же показывает расход гораздо больше нашего (т. е. «России».-В. Е.) – удивительно, что крейсер новее нашего, а машина в высшей степени не экономична, и сообщает адмиралу, что у него не хватит угля до требуемого остатка. Положение неприятное. А обидно… возвращаться назад, не доходя всего 100 миль до Токийского залива. . . Решили повернуть обратно, все были страшно огорчены и ругались».

Однако, эти огорчения пока что были преждевременны. Командующему отрядом тоже было обидно уходить, ничего не достигнув здесь на зюйд-остовых подходах к Токийскому заливу. Было решено итти дальше с некоторым риском перерасхода топлива (схема 11).

Днем 23 июля справа были обнаружены японские берега. Зыбь не уменьшалась, качка достигала уже 18° на борт. Для расширения горизонта днем держались строем фронта, при крайне ограниченных, однако, интервалах между кораблями (10 каб.). Такое перестроение увеличивало полосу охвата визуальным наблюдением всего лишь на одну милю в каждую сторону. Постоянным опасением за то, что корабли потеряют друг друга в тумане и не успеют собраться в случае необходимости вступить в бой с противником, только и может быть объяснено столь неэффективное для расширения сферы наблюдения построение кораблей.